Полеты над пропастью

– Увы, это прискорбное событие, к сожалению, имеет место быть, – несколько витиевато отозвался главный редактор.

Впрочем, возможно, литераторам свойственно так изъясняться.

– Я, Аркадий Владимирович, сейчас занимаюсь выяснением обстоятельств гибели Прикладниковского, поэтому у меня к вам будет ряд вопросов.

– Отвечу на все ваши вопросы, Татьяна Александровна, – с готовностью отозвался Солодовников.

– Скажите, Константин Евгеньевич отправился в Тарасов в служебную командировку? По делам редакции? – спросила я.

– Никак нет, Татьяна Александровна, – покачал головой главный редактор. – Константин попросил отгул на один день и поехал в Тарасов по своим личным делам.

– Вот как? То есть, иными словами, вы Прикладниковского в Тарасов не отправляли и не знаете, с какой целью он туда поехал.

– Совершенно верно, – подтвердил Солодовников.

– Но хотя бы какие-то догадки у вас имеются на этот счет? – спросила я.

– Увы, совершенно никаких нет. Видите ли, Костя был человеком достаточно скрытным. Он четко разделял дела редакторские, журналистские и свои собственные, – пояснил редактор.

– А что, они никак не пересекались? – спросила я.

– Понимаете, Константин выполнял свои должностные обязанности добросовестно, ничего не могу сказать. Он писал статьи по намеченному плану, вел целую колонку, освещал главные события города. Но в свободное время он занимался своими проектами.

– А вам известно, что это были за проекты? – спросила я.

– Только в общих чертах.

– Аркадий Владимирович, можно, я уже пойду? – вдруг подала голос девушка.

– Идите, Наденька, идите, – разрешил Солодовников. – Вы ведь маму хотели посмотреть?

– Да, Аркадий Владимирович.

Девушка взяла сумку и вышла.

– У Наденьки мама после инсульта, – объяснил Солодовников, – вот она и курсирует туда-сюда, благо что живет почти рядом. Так, на чем мы с вами остановились?

– Мы остановились на том, что у Прикладниковского были свои собственные проекты, которыми он занимался в свободное от редакционной работы время, – напомнила я.

– Да, да, совершенно верно. Видите ли, Костя был увлечен идеей борьбы со злом во всех его проявлениях. Ну, может быть, это звучит слишком обобщенно, но в целом его проекты можно обозначить именно так.

– Значит ли это, что Прикладниковского убили, потому что он в борьбе со злом перешел кому-то дорогу? – спросила я.

– Вы знаете, Татьяна Александровна, не могу однозначно ответить на ваш вопрос, – Солодовников развел руками. – Вполне возможно, вполне.

– А как вы считаете, речь идет о каком-то конкретном человеке?

– Нет, не думаю. Во всяком случае, мне об этом ничего не известно. Вы поймите, Татьяна Александровна, у нас официальное издание, лояльное местной власти. Вы ведь именно это имели в виду, задавая вопрос?

– Да, я хотела узнать, было ли что-то, с чем Прикладниковский, как человек непримиримый ко всякого рода несправедливости, мог выйти на печатные страницы, – пояснила я.

– Такого рода несправедливости в нашей жизни в целом и жизни нашего Первомайска хоть пруд пруди! Да что я вам рассказываю, Татьяна Александровна, разве в Тарасове все гладко да сладко? Нет, разумеется. Да и во всей стране примерно то же самое. Разбитые, никуда не годные дороги еще со времен царя Гороха, коррупция, беспредел чиновников, – принялся перечислять редактор «Первомайских вестей».

– Вот, кстати, о последнем. Пожалуйста, поподробнее, – попросила я.

– Вы имеете в виду нашего главу администрации Первомайска, Анатолия Георгиевича Простовойтова? – уточнил Солодовников.

– А разве в борьбе с местной несправедливостью Прикладниковский не разражался обличительными статьями в адрес Простовойтова? Я полагаю, что Анатолий Георгиевич вполне мог применить административный ресурс и…

– Нет, Татьяна Александровна, – Солодовников покачал головой, – я еще раз повторяю: наша газета не выходит за рамки политкорректности. И лично я не давал Константину задания готовить материал, вскрывающий неблаговидные, так скажем, дела, которые происходят в Первомайске. Была у нас одна оппозиционная газета, называлась «Вариант». Вот там постоянно публиковались статьи-памфлеты о воровстве, «распиле» средств и так далее. А Константин, еще раз повторю, освещал жизнь города, причем нетенденциозно. Кто-то приехал с визитом, какое-то событие произошло, какая-то памятная дата – вот круг тем. Да вот сами убедитесь, я вам сейчас покажу наши газеты.

Солодовников встал из-за стола, подошел к стеллажам и взял с одной из полок стопку газет.

– Вот, ознакомьтесь на досуге.

– Спасибо, Аркадий Владимирович, вот мой сотовый. – Я положила визитку на стол. – Если у вас появятся какие-то новые факты, позвоните мне, – сказала я, вставая и направляясь к двери.

– Непременно, Татьяна Александровна, – пообещал Солодовников. – И удачи вам.

«Собственно, сейчас только ленивый и не ворует, – подумала я, направляясь к своей машине. – Вряд ли Прикладниковский был настолько наивен, что рассчитывал своими материалами, если он работал над этим, конечно, добиться снятия с поста Простовойтова. Вот в Тарасове зимой был целый митинг за отставку губернатора, поскольку город был просто завален снегом, и транспортное, да и пешеходное движение практически парализовало. И что? Губера нашего сняли? Ага, сейчас. Однако Прикладниковский мог хранить «острые» материалы у себя дома и никого не ставить об этом в известность до поры до времени. Возможно, он рассчитывал собрать материал со всеми доказательствами и только потом обнародовать. Поэтому сейчас мне надо отправиться к нему домой».

Я вынула из сумки телефон и набрала Екатерину Григорьевну Прикладниковскую.

– Алло, Екатерина Григорьевна?

– Да, это я, – ответила Прикладниковская.

– Здравствуйте, это Татьяна Александровна Иванова.

– А, Татьяна Александровна! Здравствуйте, я так ждала вашего звонка! Ну, что? Вы уже нашли ее? – В голосе Екатерины Григорьевны скользило нетерпение.

– Кого «ее», Екатерина Григорьевна? – недоуменно переспросила я.

– Как кого? Изольду, разумеется!

– Подождите, Екатерина Григорьевна. Я звоню вам для того, чтобы осмотреть квартиру вашего сына, я сейчас в Первомайске.

– А-а, вот оно что, – разочарованно протянула Прикладниковская.

Интересно, а что она себе думала? Что спустя сутки после нашего разговора я на блюдечке преподнесу ей убийцу ее сына? И это будет ее бывшая невестка?

– Екатерина Григорьевна, так куда мне подъехать? – спросила я.

– Приезжайте на улицу Маршала Рокоссовского, дом пять, квартира пятьдесят пять, второй подъезд. Я подъеду минут через двадцать.

Я села в машину и довольно быстро, минут за десять добралась до десятиэтажного дома, где проживал Константин Прикладниковский.

Десятиэтажка была типовой, крупноблочной и своими семью подъездами занимала почти всю улицу. В обустроенном дворе царили чистота и порядок. То ли сами жильцы не мусорили, то ли дворник попался добросовестный и трудолюбивый, а возможно, и то, и другое одновременно. Под сенью старых разросшихся деревьев стояли лавочки, на которых сидели две женщины пенсионного возраста. Они о чем-то беседовали. В стороне на качелях на детской площадке взмывали до небес две маленькие, по виду еще дошкольницы, девочки, отчаянно при этом визжа.

– А ну-ка прекратили! – С одной из лавочек поднялась пожилая женщина и подошла к девочкам. – Вы чего верещите как оглашенные, а? Пошли домой!

– Ну, баб, ну еще немножко, ну пожалуйста! – Теперь девочки перешли на жалобный тон.

– Нет, идем! – Бабушка была непреклонна. – Живо!

Внучки нехотя повиновались и поплелись за бабушкой. Они подошли ко второму подъезду.

Я поторопилась за ними, чтобы вместе войти в подъезд, ведь Прикладниковская еще не подъехала.

Мы вместе поднялись на шестой этаж и вместе вышли из лифта.

– Простите, вы ведь являетесь соседкой Константина Евгеньевича Прикладниковского? – спросила я женщину.

– Да, верно. Только, к сожалению, я являлась его соседкой, – печально сказала она, – Костю совсем недавно убили.

– Да, я знаю. Я частный детектив Иванова Татьяна Александровна, приехала из Тарасова. Меня попросила расследовать убийство Екатерина Григорьевна.

– Ну, и правильно Катя сделала. А то наша полиция будет сто лет расследовать, а толку-то. – Она махнула рукой. – Меня зовут Клавдия Герасимовна, – представилась женщина и скомандовала внучкам: – А вы чего застыли, как истуканы? А ну марш мыть руки!

Внучки тут же исчезли за входной дверью своей квартиры.

– Какие они у вас послушные, – заметила я.

– Потому что держу в строгости, не даю безобразничать, – объяснила строгая бабушка. – А вы, Татьяна Александровна, уже что-то выяснили по поводу Кости?

– Пока очень немногое, Клавдия Герасимовна, – призналась я. – Пока собираю информацию, анализирую факты, беседую с людьми, которые общались с Константином Евгеньевичем.

– Ах, Костя, Костя, – вздохнула женщина. – Ну кто мог его убить? Кому он перешел дорогу?

– Вот я это и выясняю. Скажите, а вы давно знакомы с Константином? – задала я вопрос соседке Константина.

– Несколько лет, – ответила женщина.

– А насколько хорошо вы его знаете?

– Ну, не могу сказать, что мы с ним плотно общались, все-таки разница в возрасте. Он мне скорей уж во внуки годится, да… Я ведь вот почему никак не могу понять, как такое могло с Костей произойти.

– Да, почему же? Почему вы так думаете?

– Он ведь парень такой обстоятельный, серьезный, уравновешенный… был, – начала объяснять Клавдия Герасимовна. – Опять же семейный человек, дочка у него, Ариша, постарше моих внучек будет. Правда, с женой ему не повезло, но тут уж кому как на роду написано. Ну, что я еще могу сказать? Костя был очень воспитанным молодым человеком, всегда поздоровается при встрече, поможет сумки донести, поинтересуется, как дела, как жизнь. Он ведь журналистом работал в нашей газете. Ну, что еще? Хотя он и очень занятой был, но дочке всегда уделял внимание. Было видно, что он очень ее любит… любил. – Женщина смахнула слезу.

– А кто-нибудь к нему приходил домой? – спросила я.

– Ну, наверное, приходил, как же без этого? Но чтобы какие-то там шумные компании, нет, такого не было. Скорее можно сказать, что Костя с дочкой жили тихо, обособленно. Ариша девочка воспитанная, несмотря на сложную обстановку в семье.

– Вы имеете в виду болезнь ее матери? – уточнила я.

– Да. Я, правда, знаю об этом только в самых общих чертах. Не вдавалась в подробности, сами понимаете, тема очень тяжелая.

– Скажите, а бывшая жена Константина здесь появлялась? – задала я следующий вопрос. – Ведь он с дочкой въехал сюда после развода.

– Нет, никогда ни одной женщины я здесь не видела, – уверенно сказала Клавдия Герасимовна.

Наш разговор с соседкой Прикладниковского стал складываться из общих фраз. Я решила прервать общение, тем более что вот-вот должна была появиться Екатерина Григорьевна.

– Ну что же. Спасибо вам, Клавдия Герасимовна, – сказала я.

– Бабуль, ты скоро там? – раздался голос одной из внучек.

– Уже иду! – крикнула женщина. – До свидания и удачи вам!

– Спасибо, до свидания, – ответила я.

Минут через пять подошла Прикладниковская. Мы еще раз поздоровались, мать Константина открыла входную дверь, и мы вошли в квартиру.

– Скажите, Екатерина Григорьевна, у Константина был автомобиль? – спросила я.

– Да, серая «Хонда».

– А вы не помните, он на ней отправился в Тарасов?

– Мм-м… Вы знаете, не могу сказать ничего определенного. Наверное, он мог поехать на машине.

«Но ведь машину Прикладниковского у гостиницы «Верена» никто не видел, – подумала я. – Да там и нет парковки, насколько мне известно. Может быть, Прикладниковский оставил автомобиль на автобусной стоянке, когда приехал в Тарасов? Надо будет позвонить Кирьянову, пусть проверит. Вдруг в «Хонде» окажется что-то интересное, что прольет свет на причину поездки Константина в Тарасов».

– А вы когда видели сына: непосредственно перед его отъездом или раньше? – стала спрашивать я дальше.

– Раньше. В день отъезда Костя мне просто позвонил. И попрощался… как оказалось, навсегда… – Ее голос задрожал.

Я промолчала, потому что считала, что постоянное выражение соболезнования нисколько не смягчает, а лишь усиливает остроту горя.

Из узкого, но довольно длинного коридора, мы прошли в просторную комнату.

– Это комната Кости, – сказала Прикладниковская.

Я окинула взглядом обстановку. Было заметно, что ремонт здесь был сделан пару лет назад. Обои, шторы и тюль были подобраны в тон, пол покрыт ламинатом, натяжной потолок, на удивление, был не традиционного белого цвета, а приятного нежно-розового. Из мебели в комнате Константина находились кушетка, застеленная шерстяным клетчатым пледом, компьютерный стол с креслом и стеллажи с книгами вдоль одной из стен. Все остальное пространство было свободным.

– Костя любил, чтобы было просторно, – объяснила Прикладниковская, уловив мой взгляд.

Я подошла к столу и села за компьютер.

– Мне необходимо ознакомиться с материалами, которыми занимался ваш сын, – сказала я.

– Конечно, делайте, что считаете нужным, – отреагировала женщина.

Легко сказать «ознакомиться с материалами», они ведь находились в компьютере, который наверняка был запаролен.

Я подумала, какое слово может быть ключевым. Навскидку набрала «Ариша». Ура! Подошло!

На рабочем столе было много папок. Вникать во все сейчас у меня не было никакой возможности.

Я вынула из сумочки флешку и начала перебрасывать на нее файлы.

– Екатерина Григорьевна, а раньше Константин ездил в Тарасов? – спросила я.

– Думаю, да, ездил.

– Но вы в этом не уверены?

– Ну, видите ли, Татьяна Александровна, Костя был уже в том возрасте, когда родителям не докладывают о своих перемещениях. К тому же сын очень щепетильно относился ко всем моим расспросам. Он считал, что я ограничиваю его свободу. Поэтому еще во времени его учебы в университете я старалась не затрагивать эту тему. Обычно он мне звонил и сообщал, куда и насколько собирается уезжать.

– А этот раз как было? – спросила я.

– Костя позвонил и сказал, что поедет на пару дней в Тарасов, чтобы повидаться кое с кем.

– Но точно он не назвал этого человека или этих людей? – начала уточнять я.

– Нет, не назвал. А я не стала устраивать допрос с пристрастием, помня, как он реагирует на подобные вещи.

– Поэтому вы и не стали спрашивать, где именно он остановится в Тарасове, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказала я.

– Да, я не стала заострять на этом внимание. Мне гораздо важнее было завершить наш разговор на позитивной ноте, чем потом выслушивать его раздраженные тирады о том, что я контролирую его. Да и что бы мне дало знание места, где он остановится?

– Да, действительно, – согласилась я с ней.

В принципе убийство могло произойти где угодно. Просто оно случилось в частной гостинице «Верена».

– Скажите, Екатерина Григорьевна, а друзья у вашего сына были? – задала я следующий вопрос.

– В школе он дружил с двумя-тремя мальчиками. В университете, должно быть, тоже были, – ответила Прикладниковская.

– А из школьных друзей Константина с кем бы я могла сейчас поговорить?

– Практически только с одним, с Владиславом Шерстобитовым.

– А с остальными разве нет? – удивилась я. – Вы ведь сказали, что их было несколько.

– Да, но их в Первомайске в данный момент нет. Алексей Куранов выбрал военную службу, я даже и не знаю, где он служит сейчас. А Матвей Жничков работает вахтовиком на Севере. Единственный, кто остался здесь и с кем Костя поддерживал дружбу, это Владик.

– Хорошо, дайте мне его телефон, – попросила я.

– Сейчас. – Прикладниковская достала свой сотовый.

Пролистав его, она назвала мне цифры.

Вдруг у меня возникла идея.

– Екатерина Григорьевна, а вы можете дать нам возможность пообщаться с Владиславом здесь?

– Конечно, я могу его пригласить. Тем более он живет через пару кварталов.

– Пригласите, – попросила я.

Мать Константина набрала номер, и на том конце провода ответили.

– Владик, это я, Екатерина Григорьевна, да… Слушай, ты сейчас свободен? Тогда приходи в дом к Косте… да… на Рокоссовского… Здесь сейчас находится частный детектив, который ведет расследование. Она хочет с тобой поговорить… да… ждем.

– Сейчас он придет, Татьяна Александровна, – сказала Прикладниковская, отключив связь.

– А чем он занимается? – спросила я.

– Владик – очень востребованный плиточник, он специально ездил за границу учиться, и теперь ни один ремонт в Первомайске практически не обходится без его услуг. Кроме того, он не только выкладывает плиткой стены и полы, но и может сделать ремонт от начала до конца, «под ключ», что называется. Владика даже вызывают на ремонты в Тарасов. И еще…

Пока Прикладниковская расписывала знания, умения и навыки Владислава, пришел он сам. Это был высокий, рослый мужчина в рабочей спецовке и джинсовом комбинезоне.

– Здравствуй, Владик, еще раз, – сказала Прикладниковская, – ты, наверное, сейчас на объекте был?

– Да. Заказ один выполняю. Но сейчас у меня перерыв.

– Я вас долго не задержу, – вступила в разговор. – Меня зовут Татьяна Александровна, и я занимаюсь расследованием убийства вашего друга.

– Я вас покину, – сказала Прикладниковская. – Владик, ты потом просто захлопни дверь.

– Хорошо, тетя Катя.

– Так о чем вы хотите со мной поговорить? – спросил Владислав, когда Прикладниковская ушла.

– Скажите, Владислав, когда вы в последний раз виделись с Константином?

– За пару дней до его отъезда в Тарасов, – ответил друг Константина.

– А он сказал вам, что собирается уезжать? – спросила я.

– Нет, не говорил. Я об этом, ну, о его поездке, узнал только тогда, когда это все… случилось.

– Как вы считаете, Владислав, по какой причине могли убить вашего друга? – задала я еще один вопрос.

Владислав покачал головой.

– Черт ее знает, – вздохнул он. – Хотя…

– Ну? Что такое? Говорите.

– Да знаете… я вот все это время думал… а вдруг я явился причиной? Ну, не прямо, конечно, а косвенно.

– Поясните свою мысль, – попросила я, – я не понимаю.

– Ну, видите ли, возможно, Костик поддался на мою агитацию, что нужно активнее вскрывать недостатки нашего руководства.

– Это вы имеете в виду Простовойтова?

– Ну да, его в основном, – подтвердил Владислав. – Он же руководит городом. А Костя, как правило, занимался, на мой взгляд, более частными вещами. Ну, там помочь кому-то получить то, что полагается по закону, а то ведь чинуши тормозят, как всегда. Я понимаю, что это тоже очень много значит, но… вот вы знаете, когда я учился в Германии у местных плиточников, я поразился, насколько там все законопослушные и как рационально тратятся средства. У нас же только пускают пыль в глаза, наводят внешний лоск, а настоящие проблемы годами не решаются: дороги, коммуникации, жилье. Вот я Косте все время об этом говорил и… возможно, он все-таки решился написать обличительную статью, и вот…

– Но ведь наверняка вы об этом не знаете? О том, что Константин работал над такого рода статьей.

– Нет, не знаю, – ответил он.

– То есть, я имею в виду, Константин вам не объявлял, что вот он планирует написать о творящихся нарушениях в городской администрации? – внесла я уточнение.

– Да нет, такого разговора у нас с ним не было.

– Ну, значит, наверное, и в планах у Константина не было ничего подобного, – предположила я.

Владислав снова вздохнул.

– А меня все-таки гложут сомнения. Вдруг Костька решился-таки написать о Простовойтове, просто держал все в тайне и мне ничего не сказал. А кто-то из администрации пронюхал и вот… Или, вот, думаю, Костик мог предложить эту тему своему редактору. Нет-нет, главный, конечно же, никогда бы не дал своего согласия напечатать такой материал! Он же с администрацией на дружеской «ноге», как говорится. Вот я и думаю, а что, если Костя все-таки начал работать с этой темой, и об этом стало известно Солодовникову, а через него и Простовойтову, ну и… В общем, не нравится мне ни Солодовников, ни Простовойтов, одного поля ягоды. Что тот, что другой – скользкие типы! Не внушают они доверия!

– Я только что беседовала с Солодовниковым, он меня уверял, что подобные темы у них в газете не раскрываются, что это не тот формат. И я не думаю, что человека могут убить лишь за намерение вскрыть проблемы, пусть даже и очень серьезные. А вы, Владислав, как считаете? – спросила я.

– Да, я согласен с вами в принципе, но… А, черт ее знает! Вы ведь расследуете это дело? Тетя Катя правильно сказала?

– Да.

– Ну, вот, найдите того, кто это сделал! – попросил он.

– Найду обязательно, – пообещала я. – Да, вот еще один вопрос. Скажите, а у Константина были враги? Я имею в виду, не по журналистской деятельности, а в бытовом, обыденном плане. Ну, с кем-то там поссорился-поругался. Могла ли это быть месть?

– Нет, – решительно сказал Владислав, – насколько мне известно, у него не было таких врагов. Да у Костьки вообще был идеальный, можно сказать, характер. Очень уравновешенный, рассудительный и доброжелательный.

– Солодовников сказал, что Константин был довольно скрытным человеком, – возразила я.

– Ну и что?! – горячо воскликнул Владислав. – Этот Солодовников! Да, Костя не трепался направо и налево. Но я считаю, что это не недостаток, а напротив – достоинство. Он еще в школе отличался тем, что мог всех замирить на «раз». Каким-то таким особенным даром, что ли, обладал. Нет, – еще раз повторил он, – я не могу сказать, что кто-то ненавидел его до такой степени, что мог убить.

– Ладно, я вас, Владислав, поняла. Спасибо за то, что согласились поговорить, – сказала я и вышла в тамбур, а затем на лестничную клетку.

Надо решить, что мне делать дальше. Но лучше это сделать в машине.

Я спустилась во двор, где припарковала машину, открыла дверцу и села.

Подумав, я решила позвонить Кирьянову:

– Алло, Володь, это я, Татьяна. Я тут поговорила с матерью Прикладниковского и выяснила, что он приехал в Тарасов на серой «Хонде».

– Да, Тань. Машину мы его нашли, она находилась на стоянке автовокзала. Я просто забыл тебе об этом сказать.

– Ну и что там?

– Да ничего заслуживающего внимания мы не обнаружили.

– Жаль, – со вздохом сказала я. – Я-то думала, что найдется что-то, что даст какую-то зацепку.

– Увы.

– Ну, ладно. Пока тогда.

– Давай.

Кирьянов отключился, а я вынула из сумки смартфон и открыла мобильный интернет. Сейчас почитаем, что там пишут, в частности, о главе Первомайского района Простовойтове.

Так, «Простовойтов Анатолий Георгиевич – российский политик, глава Первомайского района Тарасовской области». Родился… окончил Тарасовский политехнический институт… работал… семейное положение…

Я быстро пробегала глазами строчки. Что тут еще интересного? Ага, вот: известен тесными связями с правоохранительными органами, что позволяло избегать коррупционных скандалов. Ну, такое можно сказать обо всех практически российских руководителях самого разного ранга. Тоже мне, открытие.

Далее: …снижение экономических показателей района, неоднократные махинации в строительном секторе… В общем, ничего нового.

Я перевела взгляд на фото Простовойтова, помещенное здесь же. С него на меня смотрел очень респектабельный мужчина лет пятидесяти с открытым взглядом.

Вот ни за что не подумала бы, что это махровый коррупционер.

Далее мне на глаза попалась одна маленькая статья, тоже о Простовойтове. Некто Андрей Онимов гневно обличал Простовойтова, обвиняя его в присвоении крупных сумм, отпущенных из федерального бюджета на нужды образования и здравоохранения. Школы не компьютеризированы, а в больницах отсутствует современная аппаратура. Якобы сами сотрудники этих учреждений обратились к автору. Кроме того, Андрей Онимов предал огласке историю трехгодичной давности о том, что один из чиновников первомайской администрации хапнул нехилую сумму и осел где-то в Европе. Сам же Простовойтов владеет чуть ли не замком на Лазурном побережье, а сын его учится в престижнейшем университете в США. И все приведенные факты не подтверждались хоть какими-нибудь ссылками на достоверные источники. Такое можно сказать практически о подавляющем большинстве российских чиновников.

Ладно, а что же пишут о Первомайске его жители?

Я загрузила паблик «Подслушано Первомайск». Ну, практически то же самое примерно, что и на других подобных ресурсах. В частности, о том, что вот власти предержащие живут своей жизнью, и им абсолютно плевать на всех. Дороги – это что-то такое, что невозможно описать приличными словами; коммуникации постоянно выходят из строя, их латают чопиками, они снова вылетают, и все по новой. Везде грязь, мусор неделями не вывозят, наглые автомобилисты ставят свои тачки где попало, бродячие собаки лают день и ночь и бросаются на жителей. Почти в каждом комментарии – обилие многоточий, таким образом камуфлируются матерные слова и выражения. Ну что же. В тарасовских пабликах можно встретить примерно то же самое.