Голос шефа стал сух и четок. Оба бойца знали его несколько лет. Он не из тех, кто лез под пули и подавал другим пример своей храбростью, но сейчас его решение остаться на поверхности, в городе, которому осталось жить несколько дней, определенно внушало уважение.
– Навстречу попадался кто? – неожиданно спросил шеф.
– Да. Три машины, без фар. Несутся по центру, жить надоело, – подтвердил Яков.
– Это они.
– Гнус? – в один голос вскрикнули Сагитай и Яков.
– Да, – мрачно подтвердил шеф.
Бойцы округлили глаза и переглянулись. Вот и все. Вот так незатейливо, без грома и молний, без затмений и знамений он очутился и на нашей земле. Не где-то там, а в трех стремительно пронесшихся машинах, спешащих догнать поток людей и слиться с ним.
– Я сейчас скину вашу картинку куда надо, чтобы с вертолета не рассчитали, но вы не маячьте подолгу на открытом месте. Народ нервный. Машина, Яков, твоя? «Тойота»?
– Да, шеф.
Раздался тяжелый вздох.
– Почему штатную не взял?
– По городу мотались, чтобы внимание не привлекать, – попытался не то оправдаться, не то объяснить Яков. – Да и вещи у меня тут все походные собраны…
– Черный скотч есть? – спросил шеф.
– Есть серый, – с готовностью ответил Яков.
– Крест на крыше сделай, потолще, чтобы с воздуха хорошо было видно. Ориентир кину на белый внедорожник с серым крестом на крыше. Доку «муху» нацепите тоже. Ума-то хватило лишнюю взять?
Теперь голубоглазый снова стал похож сам на себя. Насколько галантный для посторонних, настолько же едкий для подчиненных.
– Хватило, – сказал Сагитай.
– Ну у тебя-то всегда хватало, – в голосе послышалось облегчение. – Ладно. Вопросы?
Яков посмотрел на напарника.
– Нет вопросов, шеф, – ответил Сагитай.
– Если что увидите, сообщайте. Я всегда на связи. Если не я, то найдутся люди. Вы мои глаза и уши. Ясно выражаюсь?
– Так точно.
– Все. Отбой.
Планшет издал щелчок, и связь прекратилась. Яков достал из подлокотника с правой стороны широкий серый скотч и, кивнув Сагитаю, вылез наружу. Несколько минут ушло на наклеивание широкого креста на крышу, плотное придавливание его и похлопывание. Потом Сагитай достал из внутреннего кармана припрятанный артефакт «муха» и передал Якову, чтобы тот повесил его на Трофима. Наконец они закончили и сели по местам, сосредоточенно думая.
– Если гнус навстречу, что делаем? – озвучил Яков общую мысль.
– Едем дальше, как ехали, – предложил Сагитай. – Надо карту посмотреть. Нам бы по объездным ехать, чтобы светиться меньше, с другой стороны… Тут уже как повезет.
Яков посмотрел на напарника, неопределенно угукнул, завел двигатель и тронулся. Заслышав шум двигателя, сзади зашелестел оберткой конфеты Трофим. Он неловко, но старательно зафиксировал фантик с одной стороны конфеты между большим пальцем правой руки и статуэткой, а левой неуверенно, словно вспоминая что-то, тянул за другой конец фантика, отчего конфета медленно разворачивалась.
– О, смотри, он уже сам разворачивает! – удивленно воскликнул Сагитай.
– Моя работа, – довольно прокомментировал Яков. – Скоро говорить начнет!
– Что он в эту химеру вцепился-то? – заинтересовался Сагитай. – Ну-ка, Док… Дай посмотрю…
Сагитай протянул руку к руке ученого, но тот судорожным движением притянул ее к себе.
– Не хочет…
– Ну и не надо.
Внедорожник плавно набрал ход и двинулся по трассе. Утро уже вступило в свои права, а дальний гром взрывов утих и не был слышен. Оранжевое солнце полностью вышло из-за горизонта и теперь просвечивало между стволами тополей и берез, поднимаясь выше и теряясь в желтой редеющей листве. Еще один встречный автомобиль. На этот раз шикарная иномарка. Пролетев мимо них, она с визгом остановилась, образовав синий дымок подгоревших покрышек. Яков, не сбавляя скорости, хмуро следил за ней в боковое зеркало заднего вида. Постояв немного, иномарка вдавила гашетку в пол и понеслась дальше.
– Они? – спросил Сагитай, нервно покусывая губы.
– Непонятно, – ответил Яков. – Пусть только сунутся, я им гостинца такого отвешу, по деревьям собирать будут.
– Шуметь рано еще. Сбегутся, соберутся, сами на деревья полезем. У них же вроде как стадный инстинкт или как его… Вот Док был бы в себе, грамотно бы сказал. Как это он про синхронность мертвецов рассказывал? – попытался вспомнить Сагитай.
– Синхронизм? – предположил Яков.
– Че? – улыбнулся Сагитай.
Яков перевел хмурый взгляд на напарника, но, поймав его улыбку, тоже растянул лыбу и чуть сильнее нажал на газ. В кюветах у обочины начали появляться опрокинутые автомобили. Некоторые из них лежали на боку, как будто целые, некоторые откровенно выгорели. Чуть дальше еще несколько уже просто дымящихся и пара выгоревших прямо на дороге. Сбавив скорость и вытянув шеи, пытаясь понять, что именно произошло, бойцы проехали мимо, и только Сагитай открыл рот, чтобы высказать догадку, как ответ сам появился перед лобовым стеклом.
Обогнав их и резко развернувшись, перед ними завис в сотне метров, отражая стеклом оранжевое солнце, разведывательно (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%B2%D0%B8%D0%B0%D1%80%D0%B0%D0%B7%D0%B2%D0%B5%D0%B4%D0%BA%D0%B0)-ударный вертолет (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A3%D0%B4%D0%B0%D1%80%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%B2%D0%B5%D1%80%D1%82%D0%BE%D0%BB%D1%91%D1%82) Ка-52 «Аллигатор». Черная матовая поверхность машины, отлетающая от воздушных потоков во все стороны золотистая листва в оранжевом свете восходящего солнца были невероятно красивы. Пилота не было видно из-за бликующих стекол, но ракеты сто двадцать второго и восьмидесятого калибра недвусмысленно уставились в лица бойцов. Яков резко затормозил, так что его напарник чуть тюкнулся лицом об панель.
– Не стрелять! – заорал в никуда Сагитай, срывая перчатку и высовывая в открытое окно руку ладонью вперед, а вторую ладонь прижав к лобовому.
Одновременно Яков высунул свою руку и начал жестами указывать на крест на крыше. Несколько долгих секунд, пока пилот согласовывал, жить им или нет, со штабом, бойцы практически чувствовали, как палец на гашетке пилота привычно и без сожалений был готов отправить их к праотцам. Наконец пилот получил команду, качнув машину в сторону, набрал высоту и с характерным стрекотом исчез за лесополосой. Убрав конечности обратно в кабину, бойцы, чуть ли не икая, полезли запивать испуг. С десяток секунд они успокаивались, и только потом Яков, выдохнув, высказал, наверное, основное, что можно было сказать в этой ситуации.
– Страшный, собака.
– Ага, – кивнул Сагитай и на всякий случай отпил из фляги еще.
Обсуждать, почему они его не услышали на подлете, совершенно не хотелось. Нервно переключившись на первую скорость, Яков снова начал движение. Каждые сто-двести метров на обочинах или в кюветах валялись автомобили. Наконец Сагитай не выдержал.
– Тормозни. Давай посмотрим, чего там.
Яков включил поворотник и прижался к обочине, после чего заглушил двигатель и, вытащив ключи из машины, убрал их в нагрудный карман разгрузки. Подумав, нажал аварийку.
– Ну пойдем.
Бойцы вышли и сразу подошли к пассажирской дверце своего автомобиля. Яков не без удовольствия достал Barrett XM109 и прицепил катану к поясу. Сагитай, с некоторой обидой поглядывая на гранатомет Якова, прихватил свой автоматик, потратив некоторое время на прилаживание катаны. Кинув взгляд на тускло смотрящего на них из машины мертвеца, они захлопнули двери. Спустившись в кювет по влажной от недавно осевшего тумана траве, они заглянули в первую машину, стоящую на четырех колесах. Там лежали двое мужчин. Вроде как без повреждений, как будто спящие, у одного даже немного дрожали веки.
