Шоу семейных секретов

Глава 14

Илья стоял на балконе в одних трусах и мерз. Утро было солнечным, но конец мая еще не набрал оборотов настолько, чтобы день начинался с жары. Плюс пятнадцать в мае совсем не те, что в июле. Но даже замерзнув, он не спешил уйти в комнату. Ему было хорошо. В одной руке он держал большую кружку с горячим крепким чаем. В другой – кусок белой булки с изюмом.

Он засыпал крошками коврик на полу. Он громко хлебал из кружки. И никто! Никто не одергивал его, не делал замечаний, не требовал вернуться за стол и позавтракать, как нормальный человек.

Веры больше не было в его жизни, в его квартире, в его начинающемся дне. И он совершенно счастлив. Ни одного дня, ни одной минуты Илья не пожалел о том, что потребовал от нее съехать. И дал себе зарок на будущее: не спешить с выбором, не селить у себя девушку. Хотелось удобства, а получил головную боль.

Булка закончилась. Чай тоже. Илья поставил кружку на подоконник. Стряхнул с коврика крошки на плитку и тут же собрал их веником в совок. Беспорядка он тоже не любил.

Илья побрился, принял душ. Неторопливо, расслабленно. Достал с вешалки чистые выглаженные брюки, тонкий джемпер цвета спелой сливы. Оделся без суеты, фальшиво напевая и хихикая без конца. Он словно пробовал на вкус жизнь в одиночестве, смаковал ее, причмокивая от удовольствия.

Без Веры ему было очень, очень, очень хорошо. Он мог болтать о чем угодно с Кирой, когда провожал ее до дома. Мог пригласить ее выпить кофе или поужинать. Она соглашалась не всегда, часто бывала занята. Но когда соглашалась, это был по-настоящему счастливый вечер для него. Они болтали не замолкая. Смеялись так громко, что это иногда бывало неприличным и на них оглядывались другие посетители ресторанов или кафе.

Плевать! С ней ему было хорошо и интересно. И пусть Кира никакого совместного будущего ему не обещала – он ни на что не надеялся. Пусть. Им просто было интересно вместе. Интересно и весело. А еще необременительно.

Илья вышел из дома на улицу через пятнадцать минут. До работы он успевал заехать на заправку и в кофейню – их любимую с Кирой. Там с утра выпекали невероятно воздушные пирожные. Он через день возил их в отдел вместе с парой больших стаканов крепкого кофе. Кира ела пирожные, запивала кофе и блаженно жмурилась.

В кофейню он заедет непременно. Сегодня пятница. Завтра и послезавтра у них выпадали выходные. Никаких дежурств. И он искренне надеялся, что никаких происшествий. Если утро задастся и не будет испорчен день, он может предложить Кире съездить в выходные куда-нибудь за город.

Его блаженную улыбку сердитый голос майора Киры Назаровой стер с лица еще на заправке.

– Какого черта, капитан! Ты где вообще?

– Товарищ майор, доброе утро. На заправке. Заеду за кофе и я у ваших ног, – попробовал пошутить он.

– К черту кофе! – не приняла она шутки. – У ног ты будешь, только не моих, а полковника. И как бы он их об тебя не вытер, капитан!

Она была зла и встревожена. И непонятно, чего больше в ее голосе.

– Что-то случилось?

– Случилось, случилось. – Кира тяжело вздохнула в трубку. – Твоя инициатива, капитан. Наш товарищ полковник ее ни хрена не оценил. Дуй в отдел, Илья. Будет нагоняй…

Полковник рассматривал его, как насекомое под микроскопом, минут пять. Просто смотрел и не говорил ни слова. Потом молча указал ему на стул и провел крупной ладонью по густым волосам, давно поседевшим до снежной белизны.

– Н-да… – произнес он следом и тяжело уставился на него.

Снова повисло молчание. Илье казалось, что стул, на который ему указал полковник, каким-то невероятным образом подогревается. Ему жгло зад, спину, бедра.

– Скажи мне, капитан Галкин, – медленно цедя по слову, начал полковник. – Как ты ухитрился из рядового бытового дела, выеденного яйца не стоившего, раздуть такой грандиозный кипиш?

– Товарищ полковник, я…

– Молчать! – со сдержанной угрозой приказал ему полковник. Его крупная ладонь с сухим треском опустилась на стол. – К тебе пришел бизнесмен с заявлением о бегстве собственной жены. Так?

– Он заявил об исчезновении, товарищ полковник. Извините… Он указал в заявлении, что она пропала.

– И что?! Это всего лишь бытовая разборка между мужем и женой, Галкин! Она сбежала. Обокрала его. И все! Дело нехорошее, но бытовое. Не более!

Илья молчал, хотя был с ним не согласен. Он кое-что узнал вчера после обеда и еще не успел никому об этом доложить. Даже Кире.

– Что у нас потом? – словно не видя его, проговорил начальник, уставив взгляд сквозь Илью. – А потом у нас на парковке в собственном автомобиле находят банковского сотрудника, который, предположительно… Предположительно, подчеркиваю! Помогал ей с обналичиванием денежных средств, которые она украла у собственного мужа. При этом банковский сотрудник не нарушил закона. Действовал по инструкции. А потом неожиданно умер. Так бывает, капитан. Человек просто – бац – и умирает. От оторвавшегося тромба. Это было в предварительном заключении патологоанатома. И это бы там и осталось, если бы ты – капитан Галкин, мать твою… Не проявил инициативу и не прилип к нему с вопросами и просьбами, и буквально потребовав от него проведения дополнительных исследований. Которые, Галкин, лягут бременем на наш бюджет. Скажи мне, капитан, кто дал тебе такое право? Как ты, мать твою, в обход меня и своего руководителя – майора Назаровой заставил патологоанатома отправить образцы тканей на дорогостоящую экспертизу? Как?!

– Товарищ полковник, я не заставлял. Я усомнился в выводах. Он будто бы тоже. Он нашел след от укола… То есть прокол…

– Прокол случился у тебя, Галкин! – взревел полковник голосом такой мощи, что у Ильи заложило в ушах. – Ты, мать твою, инициатор, так прокололся, что теперь работать станешь без выходных до конца года!

По его спине под джемпером струился пот. Тело горело. Мысли путались. Он не мог понять, что именно вызвало такой гнев полковника. То, что расходы пошли сверх бюджета? То, что Илья проявил инициативу? Или была еще какая-то причина?

– Ты будешь работать у меня, как на галерах, капитан, пока… Пока, мать твою, не найдешь убийцу этого банковского козла! Все, иди, работай. И с докладом каждый вечер о результатах. Если не будет ничего стоящего, уволю к чертовой матери.

Ну, наконец-то! Илья еле удержался от довольной улыбки. Пронина все же убили, как он и предполагал.

– Разрешите идти? – Он резко встал со стула, сквозь сиденье и спинку которого словно пропускали электрический ток.

– Иди уже, инициатор, – скрипучим голосом отозвался полковник, задумчиво поглядывая на Илью. – Надеюсь, ты понимаешь всю меру ответственности.

– Так точно, товарищ полковник.

– Н-да… – проговорил полковник уже ему в спину. – Утро перестает быть томным…

Кира с сердитым лицом сидела за своим столом и усиленно делала вид, что погружена в работу. Но он-то понимал, что ей тоже хочется на нем сорваться, и прощал заранее.

– Докладывай, – едва разлепив губы, потребовала она. – Что полковник? Не уволил тебя, нет?

– Уволит непременно, если не найду убийцу Пронина. – Он улыбнулся, усаживаясь на место.

– А чему ты радуешься, Илья? – Ее черные глаза сузились. – То, что преподнес нам очередного «глухаря»? Это не по-братски вообще-то.

– А делать вид, что веришь в нелепую смерть одного из главных фигурантов, нормально? – Он включил компьютер и покосился на Киру. – Что там, в заключении экспертов? Полковник не сказал.

– Ох… – Она сморщила кислую гримасу. – Как ты и предполагал, ему что-то вкололи. Место прокола – родимое пятно, расположенное прямо поверх сонной артерии. Эта дрянь действует на людей по-разному. У кого-то вызывает мгновенную остановку сердца. У кого-то происходит резкий скачок сахара в крови, кома и смерть. У кого-то инсульт со всеми вытекающими. У Пронина это вызвало отрыв тромба. Обнаружить эту гадость очень сложно. Нужна именно такая экспертиза, на которой ты настоял. Она и установила остатки в тканях.

– Кира, я не настаивал, если что. Я попросил и…

– Да понимаю я, что доктор на тебя стрелки перевел. Это ничего не меняет. Пронин убит. Изощренно, аккуратно. Он не сопротивлялся. Кто-то сидел с ним в машине, говорил с ним. А потом просто взял и вколол ему эту дрянь. Машину сейчас разбирают на фрагменты, образно говоря. Пытаются найти хоть какой-то след или отпечаток, волосок, ниточку. Ты, конечно, молодец, Илья. Проявил бдительность и все такое, но… Но что-то не хочется тебя благодарить. Версия смерти Пронина по естественным причинам мне куда больше нравилась.

Кира выбралась из-за стола, потянулась, хрустнув суставами. И ее совсем не заботил тот факт, что он исподтишка наблюдает за тем, как натягивается ткань водолазки на ее груди, выгибается тело и напрягаются мышцы ног. Она не замечала, что он ею любуется. Или делала вид, что не замечает.

– Какие версии, капитан? – Она с громким выдохом уронила руки. – Мотив, круг подозреваемых. Давай, давай, напрягай извилины, раз уж ты решил это дело раскрутить по полной.

– Подозреваемый у меня только один, – ответил Галкин, не задумываясь. – Вернее, одна. Это Элеонора Суворова.

– Да ладно! – Кира хохотнула и уставилась на него, широко раскрыв глаза. – Ну-ка, ну-ка, расскажи, как ты это видишь?

И он принялся озвучивать ей собственные подозрения в адрес Пронина.

Он подолгу общался с Суворовой. Закрывался с ней в своем кабинете и никого из сотрудников не просил ему помочь. Он сделался нервным и подозрительным, по словам кассира банка. Совсем перестал с ней общаться.

– А должен? – усомнилась Кира.

– Она была в него влюблена и напрашивалась на знаки внимания. До поры до времени он ей их оказывал.

– А, ну тогда понятно. – Она сидела в своем рабочем кресле, слегка покачиваясь, и задумчиво рассматривала потолок. – А что, если эта девушка виновна в его смерти? Просто приревновала и… У него была девушка?

– Выяснить не успел. Но геолокация его телефона…

– Ты и тут успел? – притворно возмутилась Кира. – Без официального запроса?

– Предварительные следственные действия, товарищ майор. Попросил ребят…

– Так что выяснил?

– В последнее время Пронин часто ездил в один из спальных районов, а потом переезжал в соседний. Там расположен всего лишь один ресторан. Я предположил, что он мог ужинать там с девушкой, поехал и показал фотографию. Его узнали. И да, он бывал там с девушкой. Но запись с камер мне показать отказались. Потребовали бумагу. Личная жизнь клиентов и все такое. Я не стал угрожать и настаивать, поскольку делал это в обход тебя. Каюсь…

– Но девушка у Пронина была. И это не Суворова?

– Нет. По фото ни один из сотрудников ресторана ее не узнал. Как бы там ни было, Пронин ужинал не с ней.

– А кассирша?

– Не она.

– Ага! Тогда у меня к тебе вопрос, Илья: насколько сильно сотрудница банка была им увлечена? Способна ли она на убийство из ревности, а? – Кира уставила на него усталый взгляд и со вздохом произнесла: – Понимаю, за уши притянуто. Но все же, а вдруг?

Илья вытащил из подставки авторучку, принялся покусывать. И вдруг подумал, что это вполне смахивает на рабочую версию. Девушка Алла со скучным лицом и острым взглядом вела себя довольно-таки странно. Вроде бы и не встречалась с Прониным, но знала его домашний адрес. Не общалась, но оказывалась в курсе его дел. Точно знала, когда к нему приходила Суворова и насколько они запирались. Никто из сотрудников не обладал подобной информацией. И уж точно не знал, где Пронин проживает, поскольку место прописки не было его местом жительства.

– Надо ее проверить, на предмет алиби в ночь убийства Пронина. А заодно разыскать его девушку. Странно, что она не появилась после трагических новостей. Даже в СМИ освещалось. Коротко, но было. – Кира вопросительно глянула и нацелила в него палец. – Это еще одна подозреваемая. А что касается Суворовой… Не думаю, что она причастна.

Она поймала вопросительный взгляд Ильи и ответила:

– Даже если она состояла с ним в любовной связи, что ее мужем отрицается категорически, и ревновала к его девушке, Элеонора не стала бы убивать Пронина. Она не настолько глупа, чтобы поддаваться порыву. А убийство из ревности – это порыв. Она очень умная и расчетливая. А еще холодная и прагматичная. Убив Пронина, она лишилась бы единственного союзника. Если, конечно, он им был.

Глава 15

Борис медленно поднимался по лестнице подъезда, в котором снимал квартиру его возможный клиент. Он до сих пор не был уверен, что умерший Пронин его клиент, но проверить дом был обязан. Да, там побывала полиция. И что? Они искали то, не знаю что. А он будет искать вполне понятные вещи – подтверждение каких-то связей с Андреем. Это могло быть что угодно: клочок бумаги с номером телефона, брошюра с видом курорта, принадлежавшего Андрею. Обычно его клиенты как раз и прибывали туда в ожидании своих денег. Билеты на самолет или поезд. В общем, Борис не был уверен, но искать собирался.

Вчера у него состоялся долгий неприятный разговор с Андреем. Борис был непривычно дерзок со своим боссом.

– Мне нужно больше конкретики. Я не могу вслепую метаться по Москве и искать непонятно что.

– Я дал тебе контакты, – после паузы произнес Андрей неуверенным тоном. – Этого мало?

– Да.

– С каких это пор, мальчик мой, тебе надо все разжевывать? – в шутливой манере спросил босс. – Ой, ля-ля! Теряешь хватку?

Критика, даже несерьезная, его больно ранила. Борис стиснул зубы, чтобы не наговорить лишнего.

Андрей помолчал, а потом нехотя признался:

– Если честно, я сам не знаю, кто должен выйти на тебя, Борис. Кое-кто из моих хороших знакомых определил возможный круг, список у тебя.

– Двоих я уже вычеркнул. Девка была нанята Прониным для отвода глаз. Изображала его девушку. Это пустышка. А сам Пронин мертв.

– Уп-сс… – вырвалось у Андрея змеиным шипением. – Пронин мертв?! Какого черта…

Повисла пауза, после которой босс признался: с самого начала он думал, что с ним по телефону связывался именно этот парень. Представился сотрудником банка и обсудил возможность сделки. Сильно нервничал и суетливо перебивал.

– Понимаешь, я сразу понял, что он на кого-то работает.

– На Суворову. Она через него вывела деньги со счетов фирмы мужа. А потом обналичила, – пояснил Борис, хотя был уверен, что этой информацией его босс владеет.

– Но эту бабу никто не может найти! – Тот не разочаровал его ответом.

Значит, он в курсе всего, что здесь происходит. А его отправил вслепую. Зачем? Чтобы подставить или лишний раз убедиться в его профессионализме? Как-то неубедительно звучит.

– Может, ее уже тоже нет? – предположил Борис.

– Как это?

Андрей от неожиданности икнул. Звонок застал его за ужином, а ел его босс разнообразно и сытно. Угроза раннего инфаркта или инсульта при его лишнем весе существовала давно, но Андрей не обращал на это внимания. Он очень любил вкусно поесть, называя это отголосками голодного детства и юности.

– Ее могли убить так же, как Пронина.

– Как это? – снова икнул Андрей.

– Не совсем так, как Пронина. Его смерть выглядит невинно. – Борис хмыкнул и подумал, что сам много раз устраивал такие финалы врагам босса. – А Суворова просто исчезла. Ее нигде нет. Так же не бывает. Нам ли не знать, босс!

Андрей минуты три справлялся с частой икотой. Запивал чем-то, вполголоса ругался.

– Буду подключать еще людей, – проворчал он. – Но плевать на них на всех. Мне надо знать, куда подевались деньги? Там часть моих, помни об этом, Борис!..

Он всегда помнил, на кого работает и чьи интересы представляет. Именно по этой причине сейчас поднимался на седьмой этаж, намереваясь попасть в квартиру, которую снимал при жизни банковский сотрудник Пронин.

Ее еще не сдали. В этом Борис был уверен на сто процентов. Он позвонил хозяину, который еще не выложил объявление о сдаче, и напросился на встречу завтрашним утром. Тот обрадовался и заверил, что в квартире до сих пор никто не проживает. Он еще даже вещи бывшего жильца не вывез.

Телефоном хозяина квартиры его снабдила Света. Нашла в старых объявлениях контакты. Странно, но они продолжали перезваниваться и делиться новостями. Правда, и у него и у нее их было негусто. К тому же Борис ничего важного ей не рассказывал. А Светлана, судя по всему, была откровенна. Жаловалась на Вадика и грозилась, что уволится.

– Козел! – возмущалась она по телефону. – Обещал помощницей сделать, а я, по сути, только кофе ему и таскаю. К делам не подпускает. Но он точно не оставил затеи найти Суворову.

И Света подробно рассказывала, как обнаружила на его столе распечатки с биографией Элеоноры. Важного в бумагах ничего не было, – все это знали. Суворовы – публичные люди.

– Что обманутый муж? – интересовался Борис, чтобы сверить сведения.

Он несколько вечеров дежурил возле дома Суворовых.

– Пьет как извозчик! – порадовала его Света тем, что не соврала. – Вадик тут к нему пытался попасть и чуть бутылкой по голове не получил. Дядя, по ходу, допился до белой горячки.

И это знал Борис. Не раз видел Суворова, разгуливающего неуверенной пьяной походкой по двору и по просторной открытой веранде второго этажа. В руках у того неизменно была початая бутылка спиртного.

Он наконец поднялся на седьмой этаж, перевел дыхание и осмотрелся. На площадку выходило три двери. За одной когда-то жил Пронин. Вторая давно не открывалась, о чем свидетельствовал слой пыли у порога. За третьей дверью явно имелись жильцы.

Борис сунул в рот жевательную резинку, смочил ее слюной, недолго пожевав, и залепил ею дверной глазок. Ему предстояла возня с замками и не надо было, чтобы кто-то застал его за этим занятием.

Дверь была закрыта лишь на один замок, что показалось ему странным. Но он отмел это опасение, быстро справившись с единственным запором. Подумает об этом позже.

Замок щелкнул, дверь приоткрылась. Борис вошел в квартиру и заперся изнутри. Он не стал включать свет – опасно. Зажег маленький фонарик с острым лучом, осветил стены прихожей.

Да, хозяин не соврал. Вещи Пронина еще висели на вешалке. Тапочки его стояли у порога. И зонт тросточкой висел. Он пошел дальше по коридору. Направо была кухня, налево вход в гостиную, судя по большому телевизору на стене напротив входа. Еще левее располагалась спальня.

Борис начал с кухни. Чисто. Ни грязной ложки в раковине, ни чашки. Вошел в гостиную, посветил на шкафы и замер.

Все дверцы были распахнуты. Вещи в беспорядке валялись на полу. Груды бумаг: скомканных, порванных. Полиция? Вряд ли. Такой беспредел устраивать им не позволят. К тому же хозяин после обыска наверняка прибрался. Или нет?

Борис осторожно попятился и посветил в сторону распахнутой двери спальни. Там тоже все было перевернуто вверх дном. Даже подушки выпотрошили, а синтепон комками разбросали по старому вытертому ковру.

Это точно не полиция, а кто-то другой. Если что-то и было, то теперь этого здесь нет. Зато Борис мог теперь поклясться, что в квартире он не один.

«Как странно, – подумал он, медленно отступая в сторону входной двери с погашенным фонариком. – Как я мог так облажаться!»

Он, с его невероятной интуицией, не раз спасавшей жизнь ему и его соратникам, на этот раз просмотрел опасность. Она сигнализировала ему всего лишь одним запертым замком – пустяковым, хлипким. Второй – надежный – был открыт. Подумал ведь, что это выглядит странно, а вошел, не осмотревшись, ничего не заподозрив.

Теряет хватку. А все почему? Потому что позволил воскреснуть эмоциям, похороненным заживо давным-давно. Он позволил себе увлечься Светланой. Он не виделся с ней, нет. Но звонил и принимал ее звонки. И доверился! Как идиот! Она ежедневно ругала своего работодателя, а зачем? Если бы ей было так плохо, она бы уволилась, не раздумывая. А она, как заведенная, бегала за кофе и прибиралась на его столе.

Она его обвела вокруг пальца, как последнего пацана. Нельзя исключать, что именно она с Виталиком Коломовым побывала в этой квартире. И все еще находится здесь.

Нет, нет, нет!

Он тут же отмел эту мысль. Духи Светланы, запах ее тела, он запомнил с первой встречи и даже во сне его ощущал. От Виталика пахло фаст-фудом, что было странно. Он боролся с лишним весом и не употреблял такого. Но даже с утра от его одежды несло гамбургерами. Борис как-то на заправке встал за ним в очередь и почувствовал.

Нет, это не они, а кто-то еще, осторожно скрадывающий дыхание и только что выбравшийся из ванной. Запах хорошего мыла или геля для душа – вот что щекотало ноздри Борису.

– Кто здесь? – вырвалось у него трусливо.

В ту же секунду голову его словно разорвало пополам от страшного удара. Уже падая на пол, осколком сознания он уловил странный всхлип, и он на сто процентов принадлежал женщине.

Его подловила женщина? Он попался как идиот какой-то бабе?

Все. Он ни на что больше не годится.

С этими мыслями Борис отключился.

Глава 16

– Ты где? – Отец позвонил в половине пятого утра.

Эдик поднял с подушки тяжелую голову. Нет, он не переборщил с дозой накануне. Он вообще ничего не принимал и не нюхал. И алкоголя не было. Он переборщил с сексом. Катя Пышкина, его верная терпеливая секретарша, неожиданно удивила его. Свою природную стыдливость она, видимо, оставила дома, отправляясь с ним за город. И вытворяла в постели такое…

Он вымотался. Давно уже так не надрывался. И тут папаша в четыре тридцать вдруг вспомнил о нем.

– Я за городом, пап. – Эдик шумно зевнул, звонко шлепнул Катю по голому заду. – С девушкой.

– Да ладно! – Отец тихо рассмеялся и еще тише шутливо выругался. – В кои-то веки проявил себя нормальным челом…

– Пап, ты чего вообще звонишь? – перебил его смех Эдик.

Он выполз из кровати и с кряхтением поплелся в туалет.

– Просто… Обзваниваю вас – своих детей.

Эдик представил, как отец сейчас дергает плечами. Сидит в любимом кресле на открытой веранде второго этажа голым или одетым, с бутылкой в руке, дергает плечами и улыбается как слабоумный.

– В половине пятого утра, пап?

– Когда проснулся, тогда и позвонил, – беззлобно огрызнулся отец.

– Хочешь сказать, пока трезвый?

– Пока я трезвый, пока ты в разуме, – поддел его тот.

– Я завязал. Уже несколько дней ни-ни. И не тянет.

Эдик спустил воду в унитазе. Подошел к раковине вымыть руки. Засмотрелся на себя в зеркало. Гематомы исчезли. Катька взяла с собой какое-то бабкино снадобье. Воняло, как с помойки, но реально помогло. Опухоль прошла. Синяки поблекли. Еще пару дней, и он может являться на фирму. Руководить!

Если честно, он успел заскучать по рабочим будням. Суета, движуха, результат. Ему это нравилось.

– И тебе, пап, советую. Хорош бухать. Мать уже не вернешь.

Эдик вдруг понял, что сказал о ней как о покойнице, перепугался и за мать и за то, что отец его неправильно поймет. Он поспешил исправиться:

– Она не вернется к нам, пап. Не для того все затевала.

– Она не звонила тебе? – спросил отец, и в его голосе без труда угадывались злость и тоска.

– Нет. И на мои звонки не отвечает. То есть я хотел сказать, что ее телефон выключен.

– Да другой у нее давно телефон, это ясно. Только вот какой? Этот банковский говнюк ей помог. И телефоном снабдил, сволота… – отец отчетливо скрипнул зубами. – Я даже рад, что он сдох. А ты?

Эдик промолчал. В голову крохотным червячком заползла трусливая мыслишка: а что, если их телефоны прослушивают. Надо воздерживаться от всяких неосторожных замечаний. Ему что? У отца авторитет. А у Эдика пока с этим туговато.

– Молчишь, щенячья твоя душа! Молчишь… – Отец громко пару раз глотнул.

– Пьешь? – ахнул Эдик. – С четырех утра!

– С половины пятого, – поправил его тот. – Пью… Что еще мне остается делать, сын? Почему с нами все так? Моя жена шлюха. Сын наркоман. У дочери сахарный диабет.