Красной нитью

ПРОЛОГ

Красная нить судьбы – распространённое в Китае и восточной Азии поверье о связи двух людей. Согласно этому поверью, у связанных между собой людей на щиколотках появляется невидимая красная нить, связывающая их вместе. Владеющий этой нитью старик Юэ Лао управляет свадьбами и брачными узами. Двум людям, связанным красной нитью, суждено влюбиться друг в друга, независимо от места, времени или обстоятельств.

23 года назад

На большом огороженном участке с просторной площадкой для барбекю взрослые готовились к началу вечеринки: собирали посуду, закуски, мужчины принесли из дома привезенные заранее напитки. А на мангале уже исходило божественным ароматом жарившееся на решетке мясо.

День, как на заказ, был солнечный и яркий – самое то для отдыха на свежем воздухе. И причина была подходящая, чтобы вся большая компания опять собралась вместе – день рождения супруги Чон Гука.

Сама виновница торжества сверкала голубыми глазами и смеялась вместе с остальными женщинами над какими-то шутками Сок Джина, как всегда, не дающего друзьям расслабиться. И время от времени ловила на себе любящий взгляд мужа.

Са Ран присматривала за младшим поколением «Звёзд», следя, чтобы малыши – Ён Со, Хэ Гё и Сон Ки не залезли куда-нибудь. Дети постарше – близнецы Нам Джуна, Ши Вон и дочь Юн Ги Су Ми – играли в стороне от барбекю, где отец семейства давно уже соорудил для своих отпрысков детскую площадку со всякими качелями, лесенками, турниками и горками.

Ну, как соорудил… Пригласил дизайнера, а потом и рабочих, которые все установили. При всей своей гениальности Нам Джун обладал патологической неуклюжестью во всем, что касалось физической работы. Лидер многократно ломал все, что имело неосторожность попасть в его руки с длинными изящными пальцами, терял собственные вещи, и если бы не Ми Сун, кто знает, что бы было с их прекрасным домом, в котором как раз сегодня и собралась компания айдолов и их близких.

Друзья-музыканты с семьями обычно и собирались в домах Юна или лидера – остальные были владельцами элитных квартир в сеульских высотках, в охраняемых, безопасных районах, где каждый квадратный метр площади стоил не одну сотню тысяч долларов.

Однако все вместе они предпочитали гостить как раз у тех, кто владел особняками на земле, с просторными прилегающими участками.

У Чон Гука и Мэ Ри была пока только квартира – хотя и очень просторная, но все-таки ничто не могло заменить отдых на земле, когда всем хватало места, и каждый мог найти уголок для уединения, если бы хотел побыть один, задумавшись о скоротечности времени…

Вот и сейчас Юн Сок, старший сын Юн Ги, сидел с планшетом на открытой террасе дома – подальше от всех – и от шумной детворы, и от взрослых. И если бы мать или отец посмотрели сейчас в его сторону, они со стопроцентной уверенностью могли сказать, что восьмилетний мальчишка опять листает в интернете какой-нибудь медицинский атлас, с упоением рассматривая строение органов человека. Так было вот уже некоторое время, с тех пор как сын заявил родителям, что хочет стать доктором. Юн Ги и Анна только улыбались и кивали мальчику на эти его разговоры, однако не препятствовали ребенку, справедливо полагая, что если ему надоест – Юн Сок сам переключится на что-то другое.

За музыку, как всегда, отвечал Хо Сок – неизменный диджей всех вечеринок семей. И сейчас музыка создавала настроение, раздаваясь из колонок стереосистемы Нам Джуна, вынесенной на улицу – под большой навес.

Мэй Лин, подхватив двухлетнего Сон Ки на руки, подошла к мужу. Увидев любимых жену и сына, Хоби разулыбался своей солнечной улыбкой:

– Шоколадка! Все в порядке?

– Да, милый! Все хорошо!

Малыш потянулся к отцу обеими ручонками, и Хо Сок взял его и высоко подбросил вверх:

– Мой богатырь!

Малыш засмеялся заливисто, раскинув ручки, а отец уже расцеловал его в обе пухлые щечки и прижал к груди, посадив на сгиб локтя.

Под высоким навесом на четырех металлических столбиках, поддерживающих крышу, уже суетились женщины – Анна, Ми Сун, Мэ Ри и Айсулу. Они расставляли на столах тарелки, раскладывали приборы, несли из дома глубокие миски с многочисленными салатами, пиалы с соусами и закусками.

Юн Ги, Чон Гук и Джин следили за мясом. Этим троим всегда лучше всего из всех мемберов удавалась готовка. Макнэ вообще был хорош во всем, к чему бы он ни прикладывал свои руки. Джин был истинным любителем кулинарных экспериментов, с упоением пробуя новые рецепты, а особенно – уже готовые блюда по этим рецептам. А Юн Ги… Юн Ги был очень основателен. Во всем, что бы он ни делал. Истинный перфекционист. Основателен и заботлив. И когда он, с непроницаемым выражением на ангельском лице стоял у плиты или мангала – Анне нестерпимо хотелось подбежать к нему и повиснуть на шее, шепча: «Люблю тебя, милый!» Настолько хорош он был в эту минуту, священнодействуя над каким-то блюдом.

Не приехал пока только Тэ Хён. Друзья поговаривали, что в этот раз он обещал представить всем свою девушку, которую поехал встретить в аэропорту. Вообще все, что было связано с этой девушкой, он окружил такой завесой таинственности, что даже Чи Мин, лучший друг и соулмэйт Тэ, был не в курсе, кто же покорил сердце Самого Красивого Парня мира.

Чи Мин проверял фейерверки, которые планировали запустить, когда стемнеет, в честь именинницы. Вскоре к нему присоединился и Хо Сок, передавший сына любимой женушке. Нам Джун тоже было хотел поучаствовать, но друзья его мягко, но настойчиво отговорили от этого. Хозяин виллы послонялся от мангала к навесу и обратно, пока расположившийся к тому времени на раскладном парусиновом стуле Сок Джин не похлопал ладонью по стоящему рядом такому же сиденью:

– Намджуни, да успокойся ты! Все сделают без нас! Смотри, как у них все налажено!

– Да, ты прав, хён, – отозвался Джун и с тихим вздохом опустился на стул. – Тэ Хён что-то задерживается, да?

– Так ему же в Инчхон и обратно надо. Да самолет дождаться!

– Ага, – согласился лидер.

И тут от детской площадки раздались громкие детские голоса – старшенькие отпрыски, видимо, что-то не поделили. Особенно громко и возмущенно верещала Мин А – дочь Нам Джуна. Переглянувшись, мужчины соскочили со стульев и направились туда.

К ним присоединилась и Мэ Ри, сын которой Ши Вон стоял сейчас напротив близнецов, уперев кулаки в бока, и, судя по упрямо сведенным бровям и надутым губам, был не согласен с ними.

– Ну, и что тут у вас, ребятки? – спросил Нам Джун, подходя.

– Папа! Папа! Ши Вон сказал, что он женится на мне! – выпалила, сверкая глазами, опушенными длиннющими темными ресницами, загнутыми по краям, Мин А.

Джин хохотнул, но тут же замаскировал смешок под кашель, прижав кулак ко рту, а отец, прочистив горло, промолвил нейтрально:

– Что, прямо сейчас?

Насупленный будущий наследник «Нам Бин Электроникс» помотал головой и сказал:

– Не сейчас, дядя Джун! Маленьким нельзя жениться!..

– Ага! А зачем ты тогда поцеловал мою сестру, дурак?! – сжал кулаки Кён Мин.

– Сынок! – пораженно ахнула Мэ Ри. – Это правда?

Тот опустил голову и надул губы.

– Правда-правда! – вредным голоском сдала его с потрохами девочка. – Как взрослые – в губы! (При этих словах малышки Мэ Ри закрыла глаза ладонью.) Только мне не понравилось! – она машинально обтерла губы ладошкой и продолжила. – Еще и сказал, что раз он первый поцеловал меня, то теперь точно нам надо жениться!

– Ябеда-корябеда! – буркнул себе под нос Ши Вон.

Но мать все же услышала.

– А… почему ты хочешь жениться на Мин А? – спросила мать.

– А тогда Кён Мин будет играть со мной!

– А разве сейчас он не играет с тобой, сын?

– Играет… Но только потому, что Мин А ему сказала… – неохотно объяснил четырехлетний мальчик.

– Тетя Мэ Ри! А я не хочу жениться на вашем Ши Воне! Я только на Кён Мине женюсь! – заявила девочка.

Теперь уже Нам Джун изобразил жест «рука-лицо», а старший хён сдавленно хрюкнул.

Глаза Мэ Ри стали еще больше:

– Но, деточка! Тебе нельзя замуж за Кён Мина…

– Почему? – уставилась на нее янтарным взглядом малышка.

– Братик и сестричка не могут жениться, это такое правило.

– Папа! Что, правда – нельзя?

– Да, дочка, – развел руками Нам Джун.

И тогда из глаз Мин А горохом посыпались прозрачные, крупные слезы. Она широко открыла рот и заревела на одной ноте:

– А-а-а-а!!!

Взрослые переглянулись, и Нам Джун, подхватив дочь на руки, прижал ее к груди:

– Ну-ну, принцесса моя! Не надо плакать! Об этом тебе пока еще слишком рано думать! А Кён Мин… Он и так всегда будет твоим любимым братом! Не плачь!

И тут к ней присоединился Ши Вон, тоже заревев во всю силу легких. И теперь уже Мэ Ри пришлось успокаивать сына. Она встретилась с вопросительным взглядом мужа поверх головы мальчика и покачала головой, давая понять, что сама справится с ситуацией.

Когда за столом зашел разговор о детях, взрослые только покачали головой…

Тэ Хён приехал один, значительно опоздав к началу застолья. Чи Мин начал было спрашивать, что да как, но тот только мотнул головой и молча уселся с краю. Уже потом, много позже, когда было выпито достаточно соджу, сказал неохотно, что девушка не смогла прилететь – какие-то сверхважные дела…

К тому времени за столом остались одни мужчины, а женщины отправились укладывать спать детей, разойдясь по гостевым комнатам.

Крошка Ён Со уже давно уснула в детской коляске, которую привезли в багажнике Чон Гук и Мэ Ри, а Ши Вон все возился на родительской кровати. Тогда женщина прилегла к сыну и, легко поглаживая его по спинке, прошептала:

– Закрывай глазки, Ши Вон! Поспишь и еще немного подрастешь!

– Мама, а когда вырасту – можно, женюсь на Мин А?

– Если только вы оба захотите этого, малыш! – улыбнулась мать.

– Вот увидишь – она захочет! – уверенно произнес четырехлетний мужчина.

– Хорошо, сыночек! А сейчас давай спать!

– Спокойной ночи, мамочка! – сказал мальчик и послушно закрыл глаза.

Глава 1

23 года спустя

Юбилей Нам Джуна

ОНА

Девушка потянулась всем телом, все еще находясь во власти сновидений. Что ей снилось? Какой-то непонятный туман, который время от времени рассеивался то в одном, то в другом месте, обнажая то покрытые темно-зеленым мхом камни, то узловатые ветки дерева с узкими длинными листьями, а то и вовсе – клочок черного неба, расцвеченного россыпью крупных сверкающих и перемигивающихся звезд.

Но самым странным было не это. А то, что Мин А шла сквозь этот туман, пытаясь найти дорогу. А вот куда?.. Она не помнила этого. Знала только, что ей непременно нужно двигаться вперед, не останавливаясь ни в коем случае.

Девушка не слышала никаких звуков, как будто непонятный плотный туман гасил их все. Она только шла, отгоняя рукой седоватые бесформенные клочья. А потом мельком взглянула на свою руку и очень удивилась: кажется, на ней было очень странное одеяние – не современная одежда и даже не традиционный ханбок. Нет, это было что-то, отдаленно напоминающее одеяния героев китайских исторических фэнтези – широкие рукава, летящие фасоны.

«Хм! Странно!» – во сне подумала Мин А.

В реальной-то жизни она никогда не была приверженкой подобных сериалов. Но это же был сон, рожденный ее собственным подсознанием, а значит, в нем возможно все. Тем временем девушка услышала негромкий звук, донесшийся откуда-то из тумана. А сразу же вслед за этим словно вывалилась из внезапно расступившейся клочковатой пелены на берег неширокой речушки – это ее журчание услышала Мин А. А на берегу, покрытом изумрудно-зеленой невысокой травой («Словно подстриженный газон», – пронеслось в ее голове), на огромном округлом камне в половину роста девушки, спиной к ней и лицом к воде сидел человек.

Белоснежное длинное одеяние в том же самом стиле, что и ее одежда, и длинные седые волосы, укрывающие спину незнакомца своеобразным плащом. Мин А уже даже и не удивилась. Меж тем, человек, не оборачиваясь, произнес глуховатым старческим голосом:

– Пришла?

– А… Да, – слегка растерянно отозвалась она.

– Подойди ближе, – все так же ровно сказал старец.

Мин А сделала несколько шагов и остановилась рядом с валуном. И только тогда человек (а человек ли?) повернул голову и посмотрел на нее пронзительным взглядом черных глаз. Он, и вправду, был стар. Очень стар. Скорее даже – древний. Изборожденное глубокими морщинами лицо и глаза, в которых отразилась мудрость веков. Девушке не по себе стало от взгляда, которым старик, казалось, пронзал ее насквозь, заглядывал в самые потаенные уголки ее души.

– Я ждал тебя, девочка.

– М-меня?.. – удивилась она.

Старец кивнул, отчего его белоснежные волосы колыхнулись у морщинистых щек:

– Тебя. Ты долго шла…

– Я… Не знаю… Зачем я здесь?

– Чтобы узнать.

– Что узнать? – ее уже начали раздражать эти уклончивые ответы. – И кто – вы?

– Юэ Лао, – ответил старик все так же непонятно.

– И что это мне дает, кроме того, что вы, видимо, не кореец… Китаец, судя по имени? – уточнила девушка.

– Я хочу открыть тебе истину, – невозмутимо промолвил он.

– Да какую еще истину, аджосси (дядюшка)?! – не выдержала она.

– Приподними подол!

– Че-го-о?! – вспылила Мин А. – Да вы…

– Взгляни на свою правую ногу, девочка! – голос старика построжел.

– Пф! – сердито фыркнула она, но подчинилась, немного приподняв подол длинного одеяния. И ахнула – лодыжку обвивала тонкая, но, судя по всему, прочная нить ярко-красного цвета. Конец нити был натянут невысоко над травой и уходил куда-то в пространство, через реку, на другой берег, теряясь вдали. – Это что еще за хрень?! – вскричала она и тут же ойкнула. – Ой, простите, аджосси… – и почувствовала, как краснеет. Все-таки уважительное отношение к старшим было впечатано в ее мозг с раннего детства.

– Интересная реакция… – задумчиво протянул старец и прищурился, глядя на нее. Точно ученый, нашедший необычный экземпляр мухи или бабочки. И Мин А поежилась под этим изучающим взглядом.

– Э-эм-м … Вы сказали, откроете мне какую-то истину… – напомнила она.

– А, да! Истина – вот она, прямо перед тобой! – и он указал ладонью на тянущуюся над рекой нить.

– Нитка – истина?! – недоверчиво воззрилась на него девушка. – Да вы издеваетесь, дядюшка?!

– Это не просто, как ты говоришь, нитка. – Его голос оставался все таким же ровным и спокойным. – Это красная нить судьбы.

– И-и-и… что?

– Она связывает тебя с твоей судьбой, с твоей половинкой, которая предназначена тебе.

– Пф-ф-ф… – опять не выдержала девушка. – И где эта половинка? Что-то я никого, кроме вас, тут не вижу.

– Конечно. Потому что тут его и нет, – слегка приподнял уголки тонких бесцветных губ Юэ Лао.

– Ну, так, может, тогда покажете мне его? – уперла она кулаки в бока, насмешливо глядя на старика.

– Не могу, – покачал он седой головой.

– Нет, вы точно издеваетесь! – воскликнула девушка, притопнув ножкой. – И как я тогда пойму, что он – именно тот самый?..

И тут же почувствовала, как нить едва ощутимо натянулась, завибрировала, словно там, на другом конце ее, кто-то потянул, давая девушке знак… Какой?

– Поверь мне – поймешь! – голос старца звучал с уверенностью.

– Да что за ребусы-то?! – вскричала Мин А и… проснулась.

Она лежала в собственной постели. А в окно уже заглядывало сентябрьское утро.

«Ах, чтоб тебя! Что за фигня приснилась!» – ругнулась про себя девушка. И шумно выдохнула.

Надо вставать! Ведь сегодня очень важный для всей их семьи день – день рождения отца. К юбилею папы они готовились особенно тщательно. Мама две недели занималась подготовкой праздничного банкета, договаривалась с рестораном, рассылала официальные приглашения гостям. Мин А, как могла, помогала ей.

Хотя сама снова была по самую макушку загружена переводом очередной книги – романа итальянского писателя, который собиралось напечатать издательство. То самое, с которым последние несколько лет сотрудничала Мин А.

Кён Мин, конечно, как всегда, пропадал на своей службе. Но последнее время, при встречах на семейных ужинах девушка замечала, что ее близнец неуловимо изменился. Словно в его жизни – в той ее части, в которую он не впускал никого, даже сестру и родителей – появилось что-то такое, что сделало его мягче, спокойнее и… умиротворённее, что ли.

Они были близнецами и всегда очень тонко чувствовали друг друга. Мин А всегда знала, когда брату плохо. Так было во все времена, с раннего их детства. Так же и он всегда мог с точностью сказать, когда его сестренка довольна, или грустит, или сердится. И сейчас Мин А подозревала, что ее любимый братик обрел что-то очень важное для себя, что-то (или кого-то), что делало его теперешнюю жизнь наполненной и значимой.

Девушка подозревала, что капитан попросту влюбился, но, несмотря на его обещание рассказать ей первой, если он полюбит, Кён Мин молчал, как партизан. И это немного обижало ее – то, что у брата появились тайны от Мин А.

Хотя девушка давно подозревала, что этих самых тайн и секретов за последние несколько лет у него накопилось с лихвой.

Взять хотя бы то, что сразу после окончания полицейской академии он купил себе квартиру, куда и переехал, заявив родителям, что хочет жить самостоятельно.

Нам Джун и Ми Сун не возражали, понимая, что взрослому парню нужно место, где бы он мог быть совсем один. Ну, или не один… Изредка сестра приезжала к Кён Мину, но никогда, ни единого раза не находила в его квартире следов присутствия женщины. Хотя вряд ли он жил, соблюдая целибат. Ее младшенький был красавчиком. На него, Мин А была уверена, женщины вешались гроздьями. Один его рост чего стоил. А эти ресницы – общая их с Мин А черта!.. Наверняка в клубах от девушек не было отбоя!

Но брат продолжал молчать… И Мин А набралась терпения.

Девушка сладко потянулась всем телом и отбросила в сторону одеяло. Спрыгнула одним гибким движением с кровати и, как была – в маленькой атласной пижамке, открывающей ее длинные стройные ноги и красивой формы руки – босиком пошлепала с собственную ванную комнату, прилегающую к ее спальне.

Конечно, было еще очень рано, но сегодня предстояло столько дел, что Мин А не хотела тратить время на ничего не дающие размышления о том, к чему был сегодняшний сон. Поэтому, быстро приняв бодрящий душ, девушка переоделась в домашний костюм и отправилась на кухню.

Ми Сун была уже там – хлопотала над завтраком. Пожелав матери доброго утра и получив поцелуй в щеку, девушка спросила, нужна ли помощь.

– Нет, милая, все уже почти готово. Скоро будем завтракать.

– А наш юбиляр? – спросила она.

– О! Твой папа сегодня проснулся ни свет, ни заря! – засмеялась женщина. – Волнуется, как все пройдет!

– И совершенно напрасно, я думаю! Ты так хорошо все приготовила, что я уверена, все будет по высшему классу!

– Но папа все равно волнуется, дочка!

– А где он сейчас?

– Наверное, в кабинете. Когда я уходила сюда – он был в душе.

– М-м-м… Может, тогда мне сходить за ним? – предложила девушка.

– Куда сходить, принцесса? – послышался от широкой полукруглой арки, отделяющей столовую от остальной части дома, голос Нам Джуна. Он стоял, прислонившись к косяку плечом, в домашних брюках и однотонной светлой рубашке, в очках, поднятых надо лбом, и улыбался.

Мин А воскликнула: «Папочка!» и кинулась обнимать отца.

– С Днем рождения, абоджи (отец)! – и чмокнула его в гладко выбритую щеку.

– Спасибо, моя красавица! – прижал дочь к груди Нам Джун и потрепал ее по распущенным волосам. Густые пряди светло-каштанового, в рыжину, оттенка девушка пока только расчесала. Позже, когда они с мамой поедут в салон, ей сделают праздничную прическу.

А отец уже перевел взгляд на жену, расставляющую посуду на столе:

– Чаги, ты не видела мои очки? Я, кажется, опять потерял их…

Мин А прыснула, а Ми Сун посмотрела на супруга с улыбкой:

– Если ты про те очки, что сейчас у тебя на лбу – то, конечно, я их вижу!

– Ох! Вот я рассеянный! – Нам Джун наощупь нашел искомое и вернул на переносицу. – Хотел поработать, но, кажется, пришел сюда вовремя!

– Да, дорогой! Сейчас будем кушать! Садитесь за стол. Дел сегодня много!

Через пару минут они уже дружно завтракали, попутно обсуждая перечень дел, которые нужно было сделать в первую очередь.

Вскоре женщины отправились в салон, а отец семейства и, по совместительству, юбиляр, остался дома – ждать сына, который вот-вот должен был появиться, уже при полном параде.

И, действительно, Кён Мин скоро приехал на своем «лексусе» – невероятно торжественный в своем темном костюме, с белоснежной рубашкой и дорогим галстуком.

Нам Джун в который уже раз залюбовался парнем. Музыкант всегда гордился тем, каких прекрасных детей создали они с его любимой Ми Сун. Близнецы практически никогда не огорчали родителей, хотя назвать их слишком послушными или покорными было нельзя – живые, подвижные, смышленые, в школе они неизменно собирали вокруг себя компанию друзей. Но, даже проказничая, не переходили разумных границ, умея остановиться вовремя.

Поэтому и в жизни нашли свое место достаточно легко. Конечно, Нам Джун прекрасно понимал, что работа сына связана и с опасностью, и с ответственностью. Но когда юноша заявил, что хочет поступить в полицейскую академию, родители не возражали. Только Ми Сун сказала:

– Ты же понимаешь, сынок, что легко не будет? В нашем мире еще очень много тех, кто не хочет жить по правилам…

– Да, омма, – спокойно ответил Кён Мин. – Но ведь ты тоже работаешь в полиции…

– Поэтому и говорю тебе сейчас, что нужно трижды подумать, твое ли это?

– Я готов ко всему, мама, – заверил парень.

Отец и сын сидели в гостиной и негромко беседовали, когда вернулись их женщины – с умелым макияжем, красивыми прическами.

Ми Сун одобрительно оглядела сына, поцеловала его в щеку и ушла надевать праздничное платье.

А Мин А, радостно взвизгнув, повисла на шее брата:

– Малы-ыш! Ты такой красивый сегодня!!!

Он подхватил девушку обеими руками, так, что ее ноги повисли в воздухе и, притворно сдвинув брови к переносице, прорычал:

– Кто это тут «малыш»?! – и принялся щекотать сестру.

Мин А захохотала, вырываясь, а потом уже серьезно взглянула на брата сияющими глазами:

– Правда, Кён Мин! Мой братик сегодня – просто отпад!!

Парень фыркнул:

– Это так сейчас переводчики изъясняются?!

– Ой, да ладно! Я ему комплимент делаю, а он еще и не доволен! Ты только посмотри на него, аппа!

– Кто сказал – недоволен! Очень доволен! – заверил парень. И легонько щелкнул девушку по носику. – Иди уже, наряжайся, нуна! А то уедем в ресторан без тебя!

– Ну, уж нет! И не мечтай, братик! Куда ты без меня! Я чувствую, что сегодня весь вечер буду отгонять от красавчика-братца влюбленных девиц!.. – и тут же увидела, как с лица брата сползла беспечная улыбка, и что-то такое появилось в выражении красивого лица, что девушка готова была прикусить себе кончик языка – ляпнула, не подумав, но, кажется, попала в яблочко. И, чтобы не усугублять еще больше, отодвинулась от брата и, прочистив горло покашливанием, сказала. – Ну… Я пошла наряжаться!

– Давай, принцесса! – сказал отец, и девушка упорхнула в свою комнату, где уже дожидалось ее прелестное платье и украшения.

Через полчаса вся семья выехала из дома: Кён Мин – на своей машине, а родители и Мин А – на семейном автомобиле.

В ресторане все было готово вовремя. Вот уже и гости начали съезжаться. Родители стояли у входа в банкетный зал, нарядные, красивые, и встречали музыкантов с их семьями.

Столы были накрыты и расставлены таким образом, что составляли широкий полукруг, обрамляя просторную площадку для танцев перед небольшой сценой, на которой стояли пара микрофонов и – в глубине – черный рояль с поднятой крышкой, за которым уже сидел приглашенный музыкант. Он и наигрывал сейчас какую-то легкую, ненавязчивую мелодию, создавая фон для разговоров собравшихся музыкантов и их жен.

К этому моменту уже прибыли семьи Чи Мина, Хо Сока и Юн Ги. Но, как ни скользила взглядом по залу Мин А – не могла увидеть старшего сына Шин Юна. Юн Сока не было на празднике – видимо, у известного хирурга опять было дежурство в госпитале, а то и операция.

Юн Сок всегда нравился девушке, еще с юности, когда она впервые обратила внимание на серьезного зеленоглазого парня, который вовсе не замечал «мелких». Правда, это скорее была первая влюбленность юной девушки, только-только входящей в пору расцвета. Позже, когда жизнь окончательно развела их всех по своим тропинкам, Мин А поняла, что вряд ли бы из этого что-то получилось. Но сейчас, сама не осознавая, все-таки обшаривала лица мужчин, ища одно-единственное лицо. Которого здесь как раз и не было.