Королева отшельников
Он посмотрел на нее, как на врага. И несколько минут сидел в полной тишине, снова принявшись кусать палец.
– Может, и так, – нарушил он наконец молчание. – Но проверить эту парочку я бы вам порекомендовал.
– Спасибо, непременно воспользуемся вашим советом. – Макашов выбрался из-за стола и жестом указал Новикову на дверь. – Еще раз спасибо. А теперь извините, дела.
– Да, да, конечно.
Он поднимался так же, как и садился: будто боялся переломиться сразу в нескольких местах. И первые шаги дались ему с трудом. Потом уже пошел ровнее.
– Иван Андреевич, – окликнула его Эва, когда он уже был у двери. – Вы ведь сказали мне вчера, что живете в семиэтажном доме, том самом, с крыши которого стрелял киллер?
– Не знаю я, откуда он стрелял, – огрызнулся он вдруг. И чуть мягче добавил: – А я действительно там живу.
– Давно живете?
– Да. Давно.
– Многих жильцов знаете?
– Многих. – Он покосился на нее с интересом. – А что вы все вокруг да около ходите, товарищ капитан? Спрашивайте прямо, кто вас конкретно интересует?
– Кто живет в девяносто шестой квартире? На седьмом этаже?
– Да понял я. – Он задумался. Начал про себя считать, помогая пальцем отсчитывать этажи. – Ну да, все так. Никто там не живет сейчас. Жил там инвалид один. Имени и фамилии не знаю. В коляске его как-то вывозила женщина на прогулку. Но давно это было. Я еще только-только въехал в свою квартиру. Еще с семьей жил. Давно уже не вижу ни его, ни женщины. И квартира пустует.
– Откуда такая уверенность, Иван Андреевич?
– Так света там в окнах никогда не бывает. Темно там. Я когда Тоби выгуливаю, люблю на окна поглазеть. Тоби – это пес мой.
– Мы поняли.
Макашов с Эвой переглянулись. И она рискнула спросить:
– А за день до убийства тоже в окнах было темно?
Он сжал губы, опустил голову и задумался так надолго, что казалось – уснул стоя.
– Не помню, – жалобно протянул он и ударил себя слабой рукой в грудь. – Не могу вспомнить, хоть убей.
– Соседи утверждают, что слышали шум льющейся воды, работающий телевизор. В течение нескольких дней, предшествующих убийству. Кто там был, не видели. Но звуки присутствия слышали однозначно. А вы ничего такого не заметили?
– Нет. – Он помотал головой, схватился за дверную ручку и пообещал: – Но теперь буду в оба глаза смотреть. Считаете, оттуда стреляли?
Глава 9
– Зоя Николаевна, Зоя Николаевна, вас к телефону! – заверещала из своего угла молодая прогрессивная Верочка. – Говорят, из полиции.
Теперь начнется, вздохнула Зоя и тяжело поднялась со своего места. Шагнула за стеклянную перегородку, отделяющую отдел от ее начальствующего уголка. Взяла из рук Верочки трубку. Прижала к уху плотнее, чтобы та не подслушала.
– Да.
Слушала недолго. И ответила однозначно:
– Нет.
Тут же положила трубку и развернулась, чтобы уйти к себе. Но от Верочки разве уйдешь! Ей же все надо! Она деловая такая. Метит на ее место. Гадит почти открыто.
– Что хотели, Зоя Николаевна?
Верочка широко распахнула искусно подкрашенные глазки, натянуто улыбнулась. Понятно. Если не рассказать, тут же помчится к главному инженеру и все сольет. И придумает что-нибудь невероятное, за что Зое потом оправдываться придется.
– Хотели явиться сюда с вопросами.
– Почему к нам? Почему не к руководству? Что им от нашего отдела надо? Мы же отдел по управлению персоналом, и…
– Вера, вы снимали трубку, задали бы вопросы. Вам никто не мешал.
Зоя кивнула и ушла к себе. Тут же опустила жалюзи – последняя привилегия начальства в этом ужасном огромном пространстве, разделенном прозрачными стенами. Тяжело опустилась в офисное кресло и прикрыла глаза.
Господи! За что ей все это?! За что?! Она не крала. Не убивала. Всю свою жизнь проработала на этом заводе. Верой и правдой служила Кире Сергеевне. И не подводила ее никогда. Кира ее очень ценила. И держала до сих пор, хотя Зоя уже лет десять была на пенсии.
– Кому я могу тут еще доверять, Зоя? – выкатывала на нее блеклые глаза хозяйка завода. – Этим молодым профурсеткам? Да они за сотню долларов юбку задерут перед любым конкурентом. Они сдадут все секреты за дорожку кокса! Поработай, поработай пока…
А ведь еще полгода назад хотела уйти. И уехать хотела. Подальше от этих мест. Подальше от этих людей. И от Киры Сергеевны подальше. Она так устала от ее секретов. От ее денег, которые ежемесячно получала сверх своей зарплаты. Зачем они были ей нужны – ее деньги? Куда она могла их потратить? Она жила одна. У нее не было семьи. Никогда! Не смогла создать, гробя все свое время на Киру и ее семью. Оставалась после работы, подчищала, подделывала документы. В выходные выходила, чтобы никто не видел, чем она занимается. Отпусков не брала. А вдруг она понадобится!
Дура! Какая же она дура! Профукала свою жизнь. И чего ради? Ради того, чтобы теперь трястись в кожаном кресле от страха? Верочка на пятки наступает, рвется на ее место. Главный ее во всем поддерживает. Считает, что молодым, перспективным надо давать возможность проявить себя. А старикам пора на покой. К слову, погибший Илья Николаевич тоже так считал. И не раз на совещаниях намекал Зое, чтобы она готовила себе преемника. А она все тянула и тянула. Тянула и тянула. Дождалась, старая корова?
Она распахнула глаза, нашарила на столе мобильник и набрала Киру.
– Простите меня, Кира Сергеевна. Ради бога простите, что беспокою, – едва не плача, принялась она извиняться. – У вас там горе, а тут я…
– Говори, Зоя, – вздохнула хозяйка завода. – Горе мое никуда не денется. Переждет несколько минут. Что стряслось?
– Звонили из полиции.
– Оно и понятно. Теперь всех станут трепать. Почему тебе? Илью ты почти не знала. Мало с ним общалась. Странные они – менты эти. – Она очень тихо выматерилась. – Не переживай. Скажешь про Илью, что знаешь. А ты ведь ничего не знаешь, так?
– Так. Так, Кира Сергеевна. Только они не про Илью Николаевича хотели спросить.
– Да? – Кира засопела. – А про кого же?
– Их интересует Пантелеев.
– Кто, кто?! – И мат зазвучал громче. – При чем тут какой-то Пантелеев?!
– Я не знаю! Они просили предоставить им документы. То есть его личную карточку со всеми выписками. Приказами о приеме и увольнении. И так далее.
– Что ты ответила?
– Нет.
– То есть?
– Они спросили: это возможно? Я ответила: нет. И положила трубку.
– А вот это ты зря, Зоя. Станут искать подвох, мусора эти. Зря. Они же все равно придут. Как станешь объясняться? Чем был обусловлен отказ?
– Тем, что в частном порядке выемка документов невозможна. Только по запросу прокуратуры.
– Молодец! – выпалила, едва дослушав, Кира. – Не зря я тебя столько лет там держу! Не зря мой хлеб жуешь, Зойка! Молодец!
– К тому же документы в архиве. Архив на другом конце города. Да и бояться нам нечего, Кира Сергеевна, там комар носа не подточит. Все законно.
– Еще раз молодец.
В трубке послышалось что-то схожее с ее коротким смешком. Но Зоя сочла, что ей показалось. Не могла сейчас Кира веселиться. Не до этого ей.
– Мне съездить в архив за документами?
– Не надо. Гарик съездит. И доставит все тебе сам. Завтра привезет. Да, и если позвонят они еще раз… Пусть и без официального запроса, не дерзи им. Пусть смотрят. Там же все чисто.
Там все чисто. Там все чисто или почти чисто. Она помнила этого Пантелеева. Хорошо помнила. Принимала и увольняла сама лично. Только вот принимала она его по всем правилам, а увольняла…
Зое день показался бесконечным. Она не знала, чем себя занять. То, что запланировала, сделала очень быстро и вторую половину дня изнывала от безделья и тревоги.
Что сейчас за работа-то, прости господи! Все компьютеризировано. В программе две кнопки нажмешь, программа сама за тебя все сделает. Это не раньше, когда слепли от груды бумаг, которые приходилось заполнять вручную. Сейчас все не то. Сейчас так бы не получилось, подумала она вдруг. Сейчас бы задним числом не уволила. А если бы в программе она что-то изменила уже потом, то спецы быстро нашли бы эти исправления.
Зоя знала. Потому что попадался у них один такой умник в отделе продаж. Вылетел с рабочего места по статье со свистом. Хорошо еще, что Гарик к нему руки не приложил, а то бы парню худо было.
Вспомнив о Гарике, Зоя похолодела. А что, если он решит, что она слишком много знает? Что, если решит ее устранить как важного свидетеля. Свидетеля своих грязных опасных дел?
И вдруг решила сбежать. Мысль явилась из ниоткуда, как-то сама собой. Родилась на ступеньках заводоуправления, как она по старинке называла офисное здание. Что ее держит тут? Зачем она день за днем сюда таскается? Долг? Перед кем?! Перед Кирой? Да она перешагнет через нее и даже не заметит.
Нет, надо бежать, пока еще не поздно.
Зоя села за руль старенькой иномарки, которую купила себе пять лет назад. Могла бы и новую купить. Деньги были. Но решила, что скромность не помешает. Не будет лишних вопросов.
Она ошиблась. Конечно, ошиблась. И попеняла себе, подслушав, как Верочка фыркает с коллегами в кофейную чашку, называя ее старой скрягой.
– Куда копит, вот куда? – надрывалась она, округляя красиво подведенные глаза. – Одна ведь! Хоть бы пожила напоследок. Окружила себя красивыми вещами. А она рухлядь купила и радуется. В юбке одной третий год ходит…
Верочка не врала. Зоя жила предельно скромно. И думала, что живет правильно, не привлекая к себе внимание излишней роскошью. Оказалось – нет. Внимание как раз и заострилось на ее экономии. Многие сочли ее жадной. Верочка назвала ее жадной и хитрой.
А она была просто верной. Верной своим обещаниям никогда не предавать Киру и дело всей ее жизни. Потому и юбка была третий год одна и машина старенькая.
По дороге Зоя завернула к районной поликлинике и выпросила у знакомого терапевта больничный. Та удивилась, зная, что здоровье у Зои отменное. Но отказать не посмела. Зоя трех ее родственников на завод устроила, на теплые места. Из поликлиники заехала в магазин одежды и купила себе спортивный костюм. Добротный, темный, теплый. Это для путешествия, решила она, укладывая его на дно большого пакета. Туда же отправились и высокие утепленные кроссовки, и парка темно-серого цвета.
Она никогда не носила таких вещей. И когда померила, удивилась самой себе. Почему? Почему она всю жизнь прожила такой клушей? Такие вещи удобные! Такие красивые! И не дорого совсем.
Пакет спрятала в багажник, останавливаясь перед супермаркетом. Надо было купить и еды в путешествие. Останавливаться в кафе и ресторанах она не будет. Светиться ей ни к чему. Заправки станет выбирать самые маленькие, самые запущенные, где нет видеокамер. Так с Божьей помощью доедет до границы, пересечет ее. Потом еще одну. И доедет до родины своего отца, о котором никто ничего не знал. В ее личном деле в этой графе стоял прочерк. Она и сама почти о нем забыла. Случайно наткнулась на его письма матери, когда разбирала ее старенький чемоданчик. И позвонила по телефону, который он указал. Его, конечно, уже не было в живых. Трубку взяла его сестра. И плакала минут двадцать от счастья, что нашлась племянница. И слово с нее взяла, что она приедет и, может быть, останется с ней навсегда.
Тогда Зоя, положив трубку, посмеялась про себя. Не с ума ли она сошла ехать в забытое Богом место в горах и жить в старой хижине?! Ей и тут неплохо живется. У нее тут все есть для счастья: работа, квартира, машина, много знакомых. Что она забыла в горах? Что она там станет делать?
Теперь поняла: она там станет прятаться. От всего внешнего мира. От его опасности и грязи. И может, в этом и окажется ее личное счастье.
Она набрала много разных банок: с тушенкой, кашей с мясом, консервированными овощами. Надергала перед кассой два метра отрывных пакетиков с кофе «три в одном». Крохотный походный примус у нее есть. Остался с давних времен, еще когда коллективом на природу выбирались. Так что в дороге она не пропадет и не сдохнет с голоду. И денег много не потратит на еду. Ни в стране, ни когда границу пересечет. Кто знает, какие там цены?
Зоя заехала на заправку и залила полный бак. Сейчас домой, решила она, быстро собраться, переодеться в купленные вещи, все отключить и бежать, бежать, бежать.
Когда она поужинала остатками вчерашней еды из холодильника, приняла душ и переоделась, у нее невероятно повысилось настроение. Она впервые за всю жизнь ощутила себя свободной. И еще чуточку бесстрашной. Особенно когда сунула в карман парки газовый баллончик с ужасным газом. Его мощная струя могла вывести из строя на полчаса-час мощного мужика. Вдохнув этой гадости, он просто превращался в парализованное обездвиженное существо. Конечно, такие вещи не продавались в открытой продаже. Подобный газ был под запретом. Но ей удалось его достать через начальника их службы безопасности, который водил дружбу с силовиками.
Давно уже это было. Года два назад. Думала, что и не понадобится. Втайне считала это безделицей. Но не выбрасывала, регулярно проверяя срок годности. Он истекал через полгода. Это хорошо. Мало ли, кто решит напасть на нее в дороге! Мало ли дураков!
Выходя из подъезда с большой тяжелой сумкой, Зоя сразу поняла: баллончик с опасным газом понадобится ей прямо сейчас. Поэтому, переложив сумку в левую руку, а правую опустив в карман, она медленно двинулась к машине.
– Здравствуй, Зоя, – опасно улыбаясь, произнес Гарик.
Он подпирал спиной ее водительскую дверь и уходить не собирался.
– Здравствуй, Гарик, – поприветствовала она, останавливаясь за пару метров.
Именно с такого расстояния следовало распылять газ. Такие были рекомендации. Если подойти ближе, мощная струя срикошетит, и она глотнет отравы сама.
– Далеко собралась, Зоя? – хищный оскал Гарика сделался шире.
– Надо съездить кое-куда.
– Далеко?
– Далеко.
– А как же работа?
– Я взяла больничный.
Сердце Зои колотилось как сумасшедшее. Пальцы, стискивающие газовый баллончик в кармане, сделались мокрыми. Медлить было нельзя. Гарик мог упредить нападение и просто убить ее здесь, на стоянке, возле ее же машины.
– А Киру Сергеевну предупредила?
– Пока нет. Но мы с ней сегодня говорили.
– Ага… – мягкое движение, и спина Гарика оторвалась сантиметров на двадцать от водительской двери ее машины. – То есть она не подозревает, что самая главная крыса бежит с тонущего корабля?
– А корабль тонет? – сделалось интересно Зое. – Я и не заметила.
– Корабль может утонуть, Зоя, если ты не объяснишь мне одну очень важную вещь. И утонет он вместе с тобой.
И Гарик сделал шаг. И через мгновение упал как подкошенный у ее ног и конвульсивно задергался. Зоя не испугалась. Даже не стала оглядываться по сторонам. Если кто-то и видел эту сцену, ее не осудят. Со стороны все выглядело, как неудавшийся угон автомобиля.
Она обошла затихшего на земле Гарика. Прикинула, сможет ли проехать, не навредив ему. Колеса проходили. Она швырнула на заднее сиденье машины сумку. Села за руль. И через минуту выезжала со двора.
Маршрут она продумала заранее. Она не раз по нему ездила и знала, что гибэдэдэшников там не бывает никогда. Не хлебное место. Оттуда свернет на второстепенную дорогу, по которой вообще движения не было. Потом еще на такую же, и так до самой границы.
Все, она свободна!
Глава 10
Машу положили на сохранение. И лежать ей в больнице, по прогнозам, почти до родов. А может, и не почти. Это долго. Дом сразу опустел, осиротел, сделался неуютным. Нет, конечно, приходила горничная. Она убирала, готовила, стирала. Но без смеха жены, без ее голоса, суетливого, заботливого присутствия он тут же затосковал. И даже пару вечеров посмел прикладываться к бутылке. Хорошо, никто не видел, как он смеялся, как ненормальный, перед зеркалом, вспоминая жирную тушу Киры, воющей над телом сына.
Наутро он стыдился, вспоминая погибшего ни за что пацана. Он не был виноват в том, что его мать такая сука. Он много добрых дел сделал на заводе после того, как она якобы устранилась.
Олег не верил в эту басню. Кира не могла позволить Илье править единовластно. Хоть она и костылями обвешалась, хоть и на завод не выезжала, она знала все. Вопрос: от кого?
Гарик, по сведениям, всегда выполнял поручения особого свойства. Если верить Николаше, Гарик был ее штатным киллером. В экономических и правовых вопросах он был полный ноль. Тогда кто сливал всю информацию Кире о делах на заводе? Кто был там ее стукачом?
Надо бы выяснить.
Тут же возникал вопрос: зачем это ему? А просто! Просто интересно. И неожиданно в пьяную голову в один из одиноких вечеров полезли грешные мысли вернуть завод. А почему нет? Взять и забрать его у нее, как она забрала у него когда-то.
А для этого надо знать полную экономическую и финансовую раскладку. С виду все там замечательно. Производство развивается. Строятся новые корпуса. Находятся инвесторы. А как на самом деле? Может, это просто пыль в глаза?
Олег не помнил, в какой именно из вечеров у него родилось желание добить Киру окончательно. Чтобы эта сальная, мерзкая баба даже выть не нашла в себе сил. Просто угасала на глазах своей прислуги. Если у нее, конечно, останутся на это деньги.
Надо же…
Он даже предположить не мог, что выстрелы с крыши семиэтажного дома так перевернут его сознание. Ему вдруг захотелось действовать. Не зябнуть в кресле юриста, сонно моргая, а выслеживать. Анализировать. Отдавать распоряжения. Он понял, что вернулся к настоящей жизни. К настоящей жизни, которой жил в прошлом. Полной опасности, авантюризма и головокружительного успеха. Ему тогда все было по силам. Все было по плечу.
Пока эта гадина не перешла ему дорогу.
Он нашел телефон своего бывшего соратника, помощника, советчика. Позвонил ему.
– Олег Васильевич, слушаю вас, – ответил тот бодрым голосом, будто только и делал, что ждал его звонка в половине третьего ночи.
– Не спишь, – удовлетворенно констатировал Олег. И сразу к делу. – Слышал, что случилось?
– Да.
– Какие мысли?
– Мысли есть, но все нетелефонные, – хохотнул его бывший помощник.
– Хорошо, тогда при встрече.
– Могу прямо сейчас.
Олег глянул на часы, на свою помятую физиономию, отразившуюся в зеркале, и произнес:
– Нет, сейчас уже слишком поздно. Соседи могут увидеть. Возникнут вопросы.
– Согласен, – ответил помощник. – Тогда завтра?
Условились на завтра. Отключая телефон, Олег задумался. Почему тот так стартовал с первых слов? Наскучался без работы или что-то еще? Может, снова работает на спецслужбы? Он ведь был из них.
Встреча все покажет.
– Не у дел я, Олег Васильевич, – нехотя признался бывший помощник, опуская голову. – Уже год, как не у дел.
– С деньгами туго? Помочь?
– Да нет. С этим-то как раз все нормально. Я не особо тратил ваши гонорары. Умно вкладывал. Не страшно много, но капает.
– Тогда что?
Олег хотел услышать от него то, что чувствовал сам. И едва счастливо не рассмеялся, когда помощник Юра произнес всего одно слово:
– Скука!
– Тебе скучно, поэтому ты хочешь снова ввязаться в опасную игру? Я правильно понял? – все же уточнил он.
– Именно.
– Тогда приступим.
Они пожали друг другу руки. Уселись за рабочим столом Олега и начали рассуждать.
– Смерть Ильи никому не была выгодна, – начал Олег. – Он ничего не решал.
– Да. Кира по-прежнему держала завод в своих руках, – кивнул Юра.
– Мог пацан затеять что-то за ее спиной? Какую-то нехорошую игру? – наморщил лоб Олег.
– Чтобы оттеснить мать?
– Да.
– Вряд ли, но не исключаю. Такие пай-мальчики на многое способны. Решил против ее воли жениться непонятно на ком? Решил. И у нее не спросил, – рассуждал Юра, с привычной осторожностью подбирая нужные слова. – Он же знал о ее реакции. Наверняка бесилась.
– Но приехала на адрес.
– Приехала. – Юра вскинул многозначительный взгляд. – С Гариком! Зачем?
– Зачем он там был?
– Да. Он не член семьи. Он никто. Зачем там был Гарик?
– А я тебе сейчас расскажу, Юра. Поделюсь соображениями Николаши.
– Николаши?! Он в курсе?
– Еще бы! Он явился ко мне странно трезвым. Начал ныть, что сын женится, а его не позвали на знакомство с семьей невесты. Гарика позвали, а его нет. Мало того, он меня туда потащил.
– И вы согласились?
– Да.
Олег опустил голову. Он не стал смотреть на Юру. Знал, что тот привычно вытаращился. И что прочтет во взгляде, Олег тоже знал.
Такой неосмотрительности от бывшего босса он не ожидал. Зачем? Сейчас сразу менты прилепятся с вопросами. После того что случилось. Они же в курсе многолетней тайной вражды между Олегом Ивановым и Кирой Андреевой. Зачем было так подставляться? В чем смысл?
Все это было в глазах Юры. Но он этого не произнес. Поэтому Олег во избежание лишних вопросов ответил:
– Меня никто не видел. Не успел увидеть.
– А дурачка Николашку?
– Его и я-то потом не видел. Мы только подъехали. Только встали с краю стоянки, как началась пальба.
– Сразу?
Хороший вопрос. Олег задумался. Попытался вспомнить.
– Нет. Не сразу, Юра. – Он прищурился, глядя на бывшего помощника. – Сначала Николаша куда-то исчез. Говорит, пойду, посмотрю, что там и как. Говорит, пойду, разведаю обстановку. Ты, братишка, посиди тут. И ушел. Потом выстрелы. Может, через пять минут, может, через семь. Я не стал дожидаться развязки, не стал выходить из машины. Дожидаться Николашу тоже не стал и уехал.
– Сколько точно времени, Олег Васильевич, прошло с того момента, как он вышел из машины и раздались выстрелы?
– Времени?
Олег попытался вспомнить. И вспомнил, только другое.
– Я с Машей говорил по телефону. Только за ним дверь захлопнулась, я ей сразу набрал.
– Это отлично! Это уже алиби, – впервые порадовался Юра.
– Считаешь, что оно мне понадобится? – фыркнул Олег.
– Я ничего не считаю. Но вы были там, Олег Васильевич. Так что по времени? Можете посмотреть в телефоне?
– Конечно.
Он начал листать свою переписку и звонки с Машей. Нашел нужный день.
– Вот… Я ей позвонил ровно в шесть. Мы подъехали за несколько минут до шести. Пока брат головой крутил. Пока на сиденье ерзал. Ушел, и я сразу ее набрал. Видишь?
Он показал Юре свой телефон. Тот кивнул со словами:
– Говорили восемь минут? Зрение мне не изменяет?
– Правильно. Восемь минут. Тут выстрелы. Вернее, самих выстрелов слышно не было. Кира сразу завыла. Переполох поднялся.
– То есть Николашка отсутствовал почти десять минут? И потом так и не появился?
– Может, и появился. Я не знаю. Уехал. Не ментов же мне встречать! – весело фыркнул Олег.
А у него не было причин для беспокойства. В тот момент, когда стреляли, он сидел в машине и говорил с женой. Юра прав: это железное алиби. И если там есть камеры, он ни на одной не засветился.
– Мог Николаша стрелять с крыши дома? – спросил Юра, не глядя на Олега. И ответил, кивнув: – Мог.
– А мотив? Он же не сыноубийца, Олег!
– Он просто промахнулся. Я слышал, что первая пуля прошла рядом с головой Киры. Сын попытался ее закрыть собой и схлопотал вторую. Работал не профи. Какой-то…
– Но он все же попал.
– Попал. Но как-то случайно. – Юра сморщился. – Очень похоже на такого дурака, как Николаша.
– Нет, ну погоди, Юра, он не мог. Он…
Олег вдруг вспомнил суетливое подергивание Николашиных рук, когда они ехали в машине. Он подумал тогда, что это последствия его затяжных пьянок. Теперь подумал иначе.
Что, если Николаша просто нервничал? Сильно нервничал перед важным делом.
Его не было почти десять минут…
Этого вполне хватило бы дойти до семиэтажного дома, подняться в лифте на верхний этаж, выйти на крышу и…
– Оружие, Юра. Откуда у Николаши оружие профессионального киллера?
– Установлено, из чего стреляли?
– Наверное. Я не уточнял. Но не из дробовика же! С такого-то расстояния. Винтовка с оптикой. Хорошая винтовка. С оптикой, – повторил он. – Откуда у Николаши такое ружье? Он всю сознательную жизнь…
– Получал от Киры деньги. Сколько? Мы не знаем. Сколько из них он пропивал, а сколько оставлял на жизнь, не знаем тоже.
– Он утверждал, что мало.
– Мы не знаем этого наверняка, Олег Васильевич, – с нажимом произнес Юра. – Он мог говорить, что угодно. Мог разыгрывать пьяницу. Несчастного человека. Вы нечасто с ним общались. Разве нет?
Да вообще он с братом прекратил всяческое общение в последние годы. Когда узнал, что тот неожиданно явился, мало сказать, что опешил. Он разозлился, удивился, и, разумеется, взыграло любопытство.
– Он мог не тратить ее деньги. Мог копить. Потом купил оружие и подготовил это убийство, узнав, что сын приедет к невесте на ужин с матерью. Откуда он узнал об этом?