Роковые камни Аркаима

– Так что вы здесь делали? Ключи, что ли, потеряли?

– Да, – обрадовалась подсказке Лиза, – точно, я потеряла ключи от квартиры.

– Так это не проблема! Пойдёмте ко мне, у меня есть дубликаты от всех съемных квартир в доме на случай пожара, понимаете? Для безопасности!

Лиза в ответ лишь утвердительно кивнула головой.

– Но прежде чем подняться ко мне за ключами, я бы хотела посмотреть ваш паспорт. Для безопасности, понимаете?

– Понимаю, – вздохнула Лиза, достала из сумочки паспорт и протянула его любительнице тяжелых духов, – смотрите.

Председатель домового комитета изучала ее документ долго и внимательно, так пристально, что Лизе пару раз показалось, что сейчас она попробует паспорт на зуб.

– Да, все верно, вы его жена, – почему-то разочарованно протянула дама, – пойдемте со мной, дам вам дубликат ключей. Только надо будет расписаться в домовой книге, что вы взяли второй экземпляр. Для безопасности, понимаете?

Лиза в ответ кивнула и забрала у нее свой паспорт. Дубликат ключей она получила довольно быстро, а потом еще долго стояла у квартиры, размышляя, не открывать дверь без согласия мужа или все-таки рискнуть. Она понимала, что, вернись Владимир сейчас домой, то их и без того шаткий брак окончательно разрушится, а, с другой стороны, жить так, как они живут сейчас, она больше не могла, хотя и боялась окончательного разговора до ужаса. И Лиза решилась, она повернула ключ в замке и ступила на чужую территорию без спроса.

В коридоре все было, как всегда, Лиза уже видела эту часть квартиры мужа, а вот дальше, она боялась, что ее будут ждать сюрпризы. Она разулась и медленно пошла в комнату. Владимир снимал однокомнатную квартиру с большой кухней, застекленным балконом и кучей коробок, которые Лиза обнаружила, когда вошла в комнату. Она присела возле одной из коробок и медленно, словно там могло быть взрывное устройство, откинула крышку: в коробке были документы с работы, какие-то счета, договора, накладные. В остальных все то же самое, копии, оригиналы. Лиза удивилась, зачем ее муж привез всю эту макулатуру из офиса, и тогда ее осенило: Владимир уволился. Но когда? И зачем? Ведь он так гордился своей работой и даже собирался стать партнером по бизнесу, если выгорит крупная сделка, он именно так говорил в ту проклятую новогоднюю ночь. У него были грандиозные планы, Владимир буквально бредил своей работой, так собой восхищался.

– Значит, не выгорело, – пробормотала Лиза и села на диван, в комнате было еще два кресла, но до них надо было сделать пару шагов, а у нее подкосились ноги.

– Но если с работы Владимир ушел, то где он берет деньги? – продолжала размышлять Лиза, она была взвинчена до такой степени, что разговаривала сама с собой. – Ведь муж дает на содержание мальчишек большие деньги, да еще и квартиру снимает, интересно, на какие средства?

С другой стороны, Лиза подумала, что бегство мужа теперь можно хоть как-то объяснить. Наверное, он понял, что потеряет работу, не хотел выглядеть унизительно, потому что так хвастался своей работой, поэтому и сбежал на съёмную квартиру. И, видимо, собирается здесь жить до тех пор, пока не найдет новую. Но почему Владимир с ней не обсудил эту тему? Ладно бы у него появилась любовница, такие вещи с женой не обсуждают, но потерю работы – об этом-то ведь можно было поговорить? Или он настолько самовлюблен, что не хочет показаться слабым в ее глазах? И если его уход из дома был связан с захлестнувшими его эмоциями, то, быть может, он сейчас не возвращается назад, чтобы не выглядеть неудачником? Лиза в какой-то мере его даже стала немного понимать, потому что Владимир принадлежал к той категории мужчин, для которых очень важна самореализация, работа. Так, быть может, тогда хорошо, что она в последний момент струсила и спряталась за почтовые ящики? Таким образом она избежала неприятного разговора, который бы точно поставил крест на ее долгом и крепком браке. Быть может, стоит еще немного подождать, пока муж сам созреет для разговора? Или она сейчас занимается самовнушением и пытается реанимировать уже отжившие отношения? Так, что дальше?

Лиза поднялась с дивана и пошла обыскивать квартиру, ей было немного стыдно от того, что она делает, но женское любопытство взяло верх. Итак, она уже знает, что муж потерял работу, какие сюрпризы ждут ее еще?

В шкафу кроме вещей Владимира ничего подозрительного не было: ни женских трусов, ни окровавленных детских вещей, Лиза нервно хихикнула, придет же в голову такой ужас. В ванной тоже только бритвенные принадлежности и одна зубная щетка в стакане. Вывод напрашивался сам собой: ее муж сбежал из дома, потому что перенервничал, а потом еще и потерял работу, и никаких интрижек на стороне. Да и когда ему заниматься глупостями? Он все время был на работе, пока не уволился, два раза в неделю спортивный зал, выходные с семьей – примерный муж и образцовый отец.

– Который сбежал без объяснений! – горько рассмеялась Лиза. Да, она прекрасно понимала, что ищет любые оправдания для Владимира, ну потому что все-таки, видимо, разводиться не хочется.

Лиза вымыла руки, вытерла их полотенцем и уже хотела выйти из ванной, когда ее взгляд наткнулся на мусорное ведро, накрытое крышкой. Была мысль посмотреть, что там лежит, но рыться в помойном ведре в туалете было выше ее сил, и Лиза вернулась в комнату.

На единственном столе в комнате стоял открытый ноутбук. Елизавета нагнулась и нажала на клавишу «ввод», экран засветился, ноут был в спящем режиме.

Сегодня словно фортуна была на ее стороне: она так неожиданно и легко получила ключи от квартиры мужа, сейчас ноутбук, который Владимир не выключил уходя. Лиза снова колебалась, надо ли ей продолжать свои поиски дальше или уже хватит? Лиза понимала, что поступает подло, что она ведет себя неразумно, но уже не могла остановиться. Она взяла ноутбук и принялась просматривать личную почту Владимира.

Кроме служебной переписки она ничего не нашла. Да, ее муж действительно потерял работу, причем его уволили сразу после того, как в офисе стало известно, что он является одним из подозреваемых в убийстве ребенка.

– Все, как он и думал, – пробормотала Лиза, она вспомнила, что Владимир боялся, как бы эта чудовищная история с Кристиной не отразилась на его карьере. И оказался прав, его моментально уволили. Вот только где он работает сейчас? Или все еще находится в поиске, но тогда на что он живет?

Просмотрев почту вдоль и поперек несколько раз, Лиза не нашла ответов на свои вопросы, а потом открыла историю запросов в поисковой системе и опешила… ее муж, ее родной муж Владимир, с которым она прожила двенадцать лет и от которого родила двух сыновей, просматривал сайты с детским, о господи, порно. Там были запросы и про девочек, и про мальчиков, о господи… Это был шок, вернее, даже не шок, а что-то уже совсем из разряда неописуемого словами. Коллапс. Взрыв мозга.

Лиза отпрянула от ноутбука, словно обожгла сетчатку глаз, и в ужасе закрыла руками рот. Что? Да как такое вообще возможно? Нет! Это невозможно! А как… как тогда быть с ее детьми? На Лизу словно ушат ледяной воды вылили, она поняла, что больше никогда, ни при каких условиях не оставит сыновей наедине с мужем. Но что же делать дальше? Лизу трясло, тошнота подступила к самому горлу, она бросилась в туалет и склонилась над унитазом. Приступ прошел, и Лиза села прямо на холодной пол. Затем снова взглянула на мусорное ведро и решительно откинула крышку. Видимо, после того, как она узнала, чем балуется ее муж, все нормы приличия отпали сами собой. Лиза скривилась, но все-таки осторожно исследовала содержимое мусора и, к ее огромному удивлению, обнаружила там использованный тампон.

– Все, с меня хватит! – Лиза наклонилась к раковине и умылась ледяной водой, она уже сто раз, нет, тысячу раз пожалела о том, что тайком забралась в съемную квартиру мужа. Если бы все дело было в том, что Владимир завел любовницу и поэтому от нее съехал, пока разбирается в чувствах (вроде бы так пишут на слезно-тошнотворных женских сайтах), это было бы не так ужасно, но детская порнография… Этот факт затмил собой все, и то, что Владимир потерял работу, и то, что у него есть женщина (тампон тому доказательство) или нет женщины, а это, например, оставила его домработница, которая приходила убирать квартиру, плевать. Все мысли Лизы теперь крутились вокруг Кости и Вани, что, что, что, о господи, если Владимир их пытается растлить? И тогда она внезапно вспомнила, какое растерянное и напуганное лицо было у Кости, когда он говорил о папе. Да, было именно такое лицо: растерянное и напуганное, словно ребенок скрывал что-то отвратительно ужасное. Или это все чушь и она уже сама себя накрутила?

Лизу трясло, она вышла из квартиры, закрыла за собой двери и спустилась в машину, там она долго думала, что делать дальше. Первая мысль была – позвонить в полицию, но потом она испугалась, что детей заберет опека. Вторая мысль – набрать Владимира и спросить, что все это значит, черт побери? Но если он и правда извращенец – Лизу передернуло, – то он начнет отпираться и уничтожит все доказательства, которые ей могут пригодиться, если она все-таки обратится в полицию. Потом Лиза немного собралась с мыслями и решила, что сначала заберет детей от мужа, вот прямо сейчас, и никогда, ни при каких условиях больше не оставит мальчишек наедине с Владимиром. А завтра же запишет сыновей к клиническому психологу, чтобы он выяснил, делал ли их отец с ними что-то гадкое? Лиза хотела бы сама спросить об этом у детей, но пока, в панике, даже не представляла, какие подберет для такого случая слова.

Прошло уже больше часа, как она сидела в своей машине, уронив голову на руль, ее до сих пор трясло, но здравые мысли уже понемногу стали возвращаться ей в голову. Лиза подумала, что, быть может, стоит поговорить с Сергеем, с тем самым следователем, который ведет дело об убийстве Кристины, и спросить у него, появились ли какие-либо новости? Быть может, Сергей что-то знает о ее муже, например, почему он потерял работу и не пристает ли к маленьким детям на улице? Лиза закрыла лицо руками, ей было противно до омерзения, страшно до ужаса, она даже и представить себе не могла, что в ее благополучной семье может произойти что-то подобное.

– Прекрати себя накручивать! – Лиза всеми силами пыталась взять себя в руки. Еще ничего не известно, быть может, Владимир и не мерзкий педофил, которого она готова придушить своими руками. Быть может, это его новая подружка смотрит такое порно? – Господи! – Елизавета взвывала в голос. – Я сейчас сойду с ума!

Она только сейчас поняла, что уже два часа, как мечется в агонии от того, что узнала, а ее дети до сих пор с этим монстром. Лиза схватилась за телефон.

– Вы где? – Она набрала Костю и очень старалась, чтобы голос ее не дрожал. – Вы где? – почти крикнула она и неимоверными усилиями взяла себя в руки. – Дай папу, немедленно!

– Мы в зоопарке сейчас! – Костя находился в прекрасном настроении. – Папа, это мама, поговори с ней!

– Почему ты не позвонила мне, а набрала сына? – Владимир был явно недоволен тем, что она его побеспокоила, пока он проводил время с детьми, но Лизе было плевать.

– Немедленно вези их домой, к себе домой, я у подъезда твоей квартиры! – Лиза старалась говорить спокойно, но голос ее дрожал. – Немедленно!

– Да что случилось-то? – возмутился муж. – У меня еще два законных часа с моими детьми.

– Если ты не привезешь мальчишек обратно в течение 15 минут, я вызываю полицию! – сорвалась на крик Лиза.

– И что ты им скажешь? – К ее ужасу, Владимир смеялся. – Что их увел в зоопарк их родной отец? Ты что, головой тронулась?

Лиза едва сдержалась, чтобы не сказать Владимиру, что все про него знает, но тогда он уничтожит все улики, а пока она не отвела детей к психологу, этого делать нельзя.

– Дети могут быть заражены ковидом. – Лизе пришла в голову неожиданная мысль. – У меня только что пришел тест, и он положительный. Вези их обратно.

Это подействовало, Владимир, который всегда очень беспокоился о своем здоровье и ложился умирать при температуре 37.0, действительно испугался.

– Я прямо сейчас их привезу обратно, жди у моего подъезда и никуда не уезжай! Что за черт! – Владимир прервал разговор.

И действительно, уже через пятнадцать минут Владимир подвез мальчишек к дому и буквально вытолкнул их из машины. Братья удивленно переглянулась и побежали к Лизе, а она пристально вглядывалась в их лица. Радостные, возбужденные, немного напуганные, раскрасневшиеся дети, Лиза подумала, что, если узнает, что муж их хотя бы пальцем коснулся, убьет его сама. Задушит своими же руками.

– Папа сказал, что ты больна? – Ваня и Костя подбежали к маме. – Это серьезно, что с тобой?

– Ничего страшного, – Лиза открыла дверцы в машину, – забирайтесь скорее ко мне. Я не больна, папа чего-то напутал, но ему нельзя про это говорить.

– Но почему? – возмутился Ваня. – Мы должны были завтра пойти на квест и остаться у него с ночёвкой.

Лизу словно обдало кипятком, она в ужасе взглянула на Владимира, он стоял у своего автомобиля и боялся к ней подойти, вдруг заразится. А Лиза смотрела на своего мужа, которого знала больше двенадцати лет, и никак не могла поверить, что он способен на такое. Но кто, господи, кто будет смотреть детское порно, если он не гребаный урод-извращенец?

– Потом все объясню, – цыкнула она на детей, – а пока делайте все, как я скажу.

Мальчишки притихли и решили с мамой не спорить, уж больно странно она выглядела.

Дома Лиза первым делом усадила детей на диван, а сама села напротив и, внимательно глядя в глаза то одному сыну, то другому, спросила:

– Мальчики, это очень важно, – Лиза подбирала слова, – скажите, пожалуйста, папа никогда ничего с вами не делал такого, о чем просил никому не рассказывать? – Она никак не могла подобрать нужные слова, у нее язык просто не поворачивался задать сыновьям вопрос более конкретно. Она уже была готова на все, что угодно: на развод, на наличие у мужа другой женщины, на одиночество и жизнь разведенки с детьми, лишь бы Владимир их не касался даже пальцем. Потому что как жить дальше, если ее муж окажется педофилом, она не знала.

– Например? – Ваня очень удивился вопросу, а Костя покраснел и отвел глаза в сторону, и у Лизы оборвалось сердце, ребенок что-то от нее скрывал. И она себя не накрутила, когда почувствовала что-то неладное, что-то плохое, что связывает ее мужа и младшего сына.

– Ну! – у Лизы задрожал голос и на глаза навернулись слезы, она очень старалась успокоиться, но растерянный и испуганный вид Кости ее добил. Она поняла, что придется везти детей к психологу, и, скорее всего, ее и здесь ждут новые откровения.

– Ну, – продолжила Лиза, – быть может, папа просил вас о чем-то мне не рассказывать? Это очень важно, подумайте! – Больше из себя она ничего выдавить не могла, ей это было просто не под силу. Она не могла, физически не могла произнести вслух. Лиза поняла, что разговор закончен.

– Нет, мама, ничего такого! – Ваня спрыгнул с дивана. – Можно мне включить компьютер?

– Да, конечно. – Лиза не отводила глаз с Кости, сын молчал, опустив глаза, щеки его пылали. – Включайте. Костя, ты ничего не хочешь мне рассказать? – Лиза до ужаса боялась, что сын ей сейчас скажет что-то такое, поле чего она сойдет с ума.

– Нет, мама, не хочу! – Костя медленно слез с дивана и пошел следом за братом, а Лиза поняла, что ее ребенок что-то от нее скрывает.

Она зашла в гостиную, села в кресло и набрала Сергея, следователь оставил ей свой телефон на случай, если она что-то вспомнит или узнает. И вот именно сейчас ее осенила одна мысль.

– Сергей, – Лиза до боли в пальцах вцепилась в телефон, – это Елизавета Санникова.

– Да, я вас узнал. Здравствуйте. Вы что-то хотите мне сказать?

– Я хочу вас спросить, – пробормотала Лиза, и мир вокруг нее начал вращаться с дикой скоростью. – Тот препарат, которым отравили Кристину у меня дома, имел ли он какое-то отношение к лекарствам сексуального действия?

В телефоне стояла оглушительная тишина, она разрывала голову Лизы на части, а потом Сергей медленно произнес:

– Откуда вы это узнали?

Мир Лизы рухнул…

– Мне кажется, мой муж педофил, – пробормотала она и разревелась.

Любава собралась в дорогу, едва начало светать. Она взяла у Богдана кобылу и телегу, которую нагрузила вяленой козлятиной, ветками, завернутыми в мешковину, а полено с тлеющей головешкой бережно уложила в глиняный горшок на самое дно. Остаться ранней весной без огня в степи, где еще лежит снег, означало для нее неминуемую смерть. Любава погрузила с собой все шкуры, которые нашла в хижине у себя и у Богдана, посуду, каменный топор и нож и выгребла все сено из конюшни. Она понимала, что ее путешествие может закончиться трагически в любой момент: ей предстояла долгая дорога в неизвестность, где-то рядом бродил тот человек или существо, которое убило Богдана, но у нее не было другого выхода.

Любава выехала из деревеньки и остановилась, растерявшись. Вокруг, куда ни глянь, была степь и высокие сугробы, и по такому снегу телеге было не пройти. Да и на лошади верхом можно было добраться только до ближайшего леса, куда протоптали тропу Микола и Харитон, когда пытались обнаружить убийцу Богдана. Но по такой узкой колее телега не прошла бы, а верхом на лошади Любава не унесет все свои запасы с собой. А без них ее ожидает верная погибель.

Любава вылезла из телеги и взяла лошадь под уздцы, она решила идти впереди телеги, чтобы протаптывать для нее дорогу. На опушку леса она добралась только к обеду, когда солнце стояло высоко над головой, а потом небо затянули тучи и пошел снег. Любава же уже совершенно выбилась из сил, пот ручьем струился по ее лицу, пройдя еще немного в глубь леса, она остановилась, чтобы накормить и напоить лошадь, развести костер и самой немного подкрепиться.

Пока она расчищала место для стоянки, началась настоящая вьюга, кобыла то и дело вставала на дыбы, и Любава подумала, что три дня – это максимум, что она выдержит в лесу. А потом они с лошадью либо умрут от холода и голода, либо она случайно выйдет на другое поселение и ее туда примут. Но вся проблема была в том, что она шла так медленно, что за все это время сумела пройти всего лишь половину дороги, которую и без нее давно исследовали и Егор Змееборец, и Харитон, и Микола, и другие мужчины из ее племени, никого они на своем пути не встретили. А это значит, что если где-то еще и есть жизнь, то идти ей придется очень и очень далеко, а на это у нее не хватит ни припасов еды, ни сил.

Любава спряталась от вьюги, забравшись под телегу, и как она ни старалась сохранить веру в будущее, ее поглотило отчаяние. Она уже не понимала, как вообще решила пойти на такое и чем она думала, когда потащилась вглубь леса. А с другой стороны, у нее просто не было тогда выхода, нет его и сейчас, Любава дрожала под телегой и понимала, что далеко ей не уйти.

Метель стихла только поздно вечером, когда стало темно и дальше двигаться было уже нельзя. Любава выползла из-под телеги, разожгла костер, напоила кобылу и дала ей сена, а сама вскипятила в кувшине снег с сухими травами, чтобы согреться.

Она сидела на сене, которое покидала на промерзлую землю, и медленно пила отвар из кувшина, над головой шумели голые ветки деревьев, и такой одинокой и несчастной она себя еще никогда не чувствовала. Любава задумалась, что же ей делать дальше, но кроме как вернуться назад в свое племя вариантов не было. А там ее выгонят обратно, потому что беременную женщину трогать нельзя, а Егор Змееборец, да и все вокруг решили, что она приносит несчастья. И как она ни размышляла, как ни ломала голову, а выхода не видела.

Любава не заметила, как задремала, и ей приснилась Цыба, она сидела с ней рядом у костра:

– Тебе надо притвориться мной, – подсказала ей знахарка, – изуродуй лицо, надень мою одежду, изрежь руки и согнись в спине. На лице будет повязка, походку мою и повадки ты знаешь лучше всех, может быть, тебе повезет, и они не поймут, кто ты такая.

Любава вздрогнула и проснулась, уже светало, костер потух, и она страшно замерзла. Девушка попрыгала, чтобы согреться, а потом вспомнила сон, и ей стало страшно, потому что сон очень походил на правду. И если у нее и есть выход, то только такой: изрезать свое лицо до неузнаваемости, наложить повязку и вернуться в племя, представившись Цыбой. А еще надо было изуродовать руки и согнуться в спине, потому что знахарка была сгорбленной и старой. Но если надеть на себя сначала шкуру, а потом ее серую робу и перемотать голову тряпками, может, и получится всех обмануть хотя бы на время, пока не сойдет снег и не появится дорога.

Любава достала нож. Боль затмила ей рассудок, она закусила губы, чтобы не кричать, а затем разорвала тряпки и замотала ими лицо. Немного придя в себя, она накинула на шкуру серую робу, очень похожую на ту, которую носила Цыба, и нанесла раны на ладони. Уже теряя сознание от боли, Любава заметила следы на снегу: кто-то стоял ночью у костра, пока она спала.

Очнулась она от холода, который сковал все ее тело, еле разлепила глаза и попыталась сесть, но у нее страшно закружилась голова. Тогда Любава осторожно перевернулась на бок и огляделась: она лежала на шкуре у потухшего костра, стояла глубокая ночь, и мокрый снег падал ей прямо на лицо. Вторая попытка увенчалась успехом, она все-таки смогла сесть, и когда гул в ушах прошел, поняла, что у нее замерзли кисти рук, она их не чувствовала.

Любава медленно поднялась на ноги, подошла к телеге, но так и не нашла кобылу, скорее всего, лошадь отвязалась и ушла в поисках воды и пропитания, потому что сено было съедено полностью. Из этого Любава сделала вывод, что без сознания она была довольно долго, но никак не могла вспомнить, что послужило причиной ее обморока. Все, что произошло до этого, было как в тумане, Любава заползла под телегу, чтобы скрыться от снега, и почувствовала, как сильно болит у нее лицо. И хотя руки ее не слушались, она попыталась как-то ощупать щеки и поняла, что кровавые тряпки накрепко присохли к ранам. Любава легла прямо на снег и свернулась в калачик, ее морозило, страшно болели руки и лицо и очень хотелось спать.

– Проснись! – услышала она громкий голос и удивленно открыла глаза: прямо перед ней, согнувшись и заглядывая под телегу, стояла Цыба. – Поднимайся и иди обратно в племя, иначе умрешь. Вот тебе мазь, – знахарка кинула ей котомку с чем-то тяжелым, – она поможет заживить раны на руках и лице. Онемение в руках тоже скоро пройдет, все пройдет, и ты будешь жить долго, только если прямо сейчас вернешься домой. И еще, надень вот это, – старуха сняла с себя амулет с волчьими зубами, который никогда не снимала с груди, – он поможет тебе.

Любава послушно выползла из-под телеги, она стояла, шатаясь, пока старуха надела на нее амулет и повязала на пояс тяжелую котомку.

– Я пойду с тобой. – Цыба взяла ее за руку, и они пошли наугад в темноте, лишь слабый свет луны, изредка пробивающийся сквозь густые тучи, освещал им дорогу.

– Ты меня простила? – У Любавы не было сил удивляться неожиданному появлению Цыбы, она с трудом переставляла ноги, пробираясь по глубокому снегу. – Мы все решили, что ты умерла.

Цыба ничего ей не ответила, лишь продолжала крепко держать за руку и вести за собой. Когда забрезжил рассвет, Любава сквозь пелену, застилающую ей глаза, увидела землянки, скотный двор и кое-где клубы дыма, это просыпалось ее племя.

– Мы пришли. Дальше сама! – Цыба отпустила ее руку, и Любава тотчас упала на грязный, черный снег. Здесь он уже был перемешан с землей лошадиными копытами.

Прошло еще некоторое время, Любава то погружалась в тягучий липкий сон, то приходила в себя, пока не услышала крики:

– Помогите! Здесь кто-то лежит! – Ее заметили соплеменники и окружили плотным кольцом. – Позовите Егора Змееборца! – крикнул кто-то из толпы, и пока мальчишки побежала за главой, люди стали шептаться: – Это Цыба… смотрите, ее амулет, ее роба… это Цыба вернулась… что у нее с лицом… она вернулась, теперь все будет хорошо.

Когда Егор Змееборец подошел к толпе, все уже знали, что в племя вернулась Цыба, и теперь с опаской перешёптывались.

– Цыба? – Егор Змееборец присел возле Любавы. – Ты вернулась? – Он подхватил ее на руки и понес в хижину, где она жила раньше.

– Все скоро наладится, – к толпе подбежал Харитон, – Любава ушла, скорее всего, она погибла в степи, а Цыба вернулась. Проклятие снято, спасибо богу Ярило, он принял жертву.

– Да, – кивнул головой Егор Змееборец, – Любава должна была умереть.

Любава очнулась от того, что чьи-то женские руки пытались ее раздеть, она открыла глаза и увидела свою подругу Аксинью, пытающуюся снять с нее шкуры. Рядом стояли еще две женщины, но их лица она не разглядела.

– Оставьте меня, – Любава отстранилась от их заботы, – оставьте меня одну! – прошептала она, и женщины сразу же отпрянули, слово знахарки для них было закон. Когда соплеменницы вышли из землянки, Любава плотно закрыла двери и придавила их изнутри большим камнем. А сама нашла в хижине остатки воды, налила ее в большой глиняный кувшин с большим горлом и принялась отмачивать повязки с лица и с рук. Когда окровавленные тряпки удалось снять, Любава достала из котомки мазь и густо нанесла ее на горящие от боли щеки, лоб, нос и кисти. Сняла с себя шкуры и рубище и только тогда заметила амулет Цыбы, висящий у нее на шее.