Уинстон, берегись!
С ума сойти!Вот этот человек –китайский император?! И Его Величество работает в салоне сотовой связи на Эппендорфер-штрассе – какое совпадение!
Правило номер один: никогда не спорь с бабушкой!
Бабушкина прическа – черные волосы, уложенные в башню-пучок, – смотрелась сегодня как-то особенно импозантно, а выражение ее лица внушало нечто среднее между страхом и уважением. Как бы то ни было, когда она устремилась к прилавку, продавец телефонов из осторожности немного отступил назад. Вероятно, хотел убедиться, что императорская стража, притаившаяся где-то в недрах салона мобильной связи, начеку и готова в случае необходимости освободить его из лап пожилой женщины из России.
– Добрый день, э-э… чем… я могу вам помочь? – голос его звучал неуверенно и был напрочь лишен какого бы то ни было величия.
– Здррравствуйте! – сдержанно поздоровалась с ним бабушка по-немецки. – Почему вы не хотите пррродать детям мобильник? Денег у нас достаточно.
– Да, но – как я уже объяснял ребятам – для покупки даже предоплаченных телефонов требуется номер банковского счета и подпись взрослого. При этом заключается что-то вроде договора.
– Договор? – Бабушка вскинула брови и стала казаться еще строже. – Я видела рррекламу. Там сказали, договор не нужен и ничего платить не надо!
–Ничего платить не надо? – удивился продавец.
Кира откашлялась:
– Моя бабушка имеет в виду ежемесячные платежи по тарифу. Она слышала, что никакого договора вообще заключать не нужно, потому что вся сумма вносится авансом.
Бабушка хмуро кивнула, продавец отступил еще на шаг. Дворцовая стража по-прежнему таилась в укрытии.
– Э, да, ежемесячных платежей по тарифу там действительно нет, но совсем без договора все же не обойтись, потому что…
– Обманщик! – принялась ругаться бабушка, размахивая рукой перед его носом. – Вы обманщик! В рррекламе сказали: никакого договоррра – а теперь подавай вам договор! Какая наглость!
Продавец беспомощно поднял руки:
– Фрау, успокойтесь! Вы ведете себя так, словно это вопрос жизни и смерти!
–Да, – на секунду перешла на русский бабушка. – Это важно. Жизненно важно! – заключила она снова по-немецки.
Чтобы подчеркнуть всю серьезность положения, я немного разбежался, запрыгнул на прилавок и тоже принялся ругаться, шипя что было мочи.
– Ой! – китайский император отскочил и испуганно уставился на меня. – Немедленно уберите эту тварь с прилавка! Сейчас же!
Эй-эй – они там что, котиков не любят в этом своем Китае?!
Я выругался еще раз, постаравшись мяукнуть как можно громче. У этого типа, похоже, нет никакой дворцовой стражи, так что ему меня не запугать! А сердитым взглядом, которым он меня только что наградил, от Уинстона не отделаешься!
Он вздохнул:
– Послушайте, фрау, если вам действительно так нужен этот мобильник, давайте все же заключим договор. Вы сможете тут же забрать телефон и немедленно начать звонить.
Бабушка кивнула:
– Ладно, давайте. Где договор? Я подпишу!
Продавец порылся под прилавком, достал какую-то бумагу и стал что-то на ней царапать.
– Я предполагаю, вы хотите ту же модель, которой недавно интересовались молодые люди?
Вместо бабушки ответила Паули:
– Да, именно. Olympic 3000 за двадцать семь евро.
– Хорошо. Тогда мне еще понадобится ваше удостоверение личности, фрау… э-э…
– …Коваленко, – твердо закончила бабушка. – У меня есть паспорт. Вот, пожалуйста!
Она положила на прилавок небольшую книжечку с огромным блестящим двуглавым орлом на обложке, и продавец-император заинтересованно на нее вытаращился:
– Ах вот оно что! Раз вы иностранка, мне потребуется свидетельство о регистрации, чтобы заполнить формуляр.
Бабушка сделала глубокий вздох:
– Свидетельство?
– Ну, это такая бумажка, ее выдает адресный стол, там написано, где вы живете.
Бабушка снова вскинула брови:
– Я живу в Омске. В Омской области, в Сибиррри. В Ррроссии. Здесь я помогаю дочеррри Анне. Но вообще я живу в Омске.
По выражению лица продавца было понятно: не такой ответ он ожидал услышать.
– Н-да, что ж, с этим проблема. В таком случае я не смогу продать вам телефон, потому что…
БАМЦ! Бабушка хлопнула ладонью по столу:
– Ну все, с меня хватит! Сначала говорррите – все пррросто и без договоррра. Потом говорррите детям, что они должны быть взрррослыми. Потом тррребуете паспорт. А теперь какую-то бумажку из какого-то стола?! Что вы себе позволяете?! А в это вррремя гибнут кошки – и все из-за вас! Так что без телефона я отсюда не уйду. С места не сдвинусь!
Бабушка разве что только ногой не топнула. Продавцу телефонов было явно нехорошо. Он потел и суетливо теребил свой уродливый галстук. Я, конечно, кот и не так уж много в этом понимаю, но думаю, что одной из причин его плохого самочувствия был пиджак минимум на размер меньше нужного, в котором он наверняка чувствовал себя как сардина в консервной банке. Другими словами, что-то я начал сомневаться, действительно ли этот человек, совершенно лишенный чувства стиля, китайский император. Скорее всего, наврал. Как до этого насчет предоплаченных телефонов.
– Мы тоже отсюда без телефона не уйде м! – вмешалась Паули и уселась прямо на пол у прилавка.
– Именно так! – хором подтвердили Том и Кира и сели рядом с Паули.
А потом – тут я просто глазам своим не поверил – рядом с ребятами, тяжело вздохнув, уселась и бабушка! Это, признаться, далось ей не так уж легко, потому что на ней было очень элегантное, очень длинное и очень узкое платье и туфли на высоких каблуках. Не самая подходящая одежда для гимнастических упражнений в салоне мобильной связи – но каким-то образом ей все же удалось опуститься на пол, сохранив даже некоторое достоинство. Святые сардины в масле, да нашей бабушке сам черт не брат!
Продавец вышел из-за прилавка. К этому моменту его лоб уже был покрыт сотней мелких капелек пота.
– Ну послушайте, нельзя вот так вот сесть тут и сидеть! Так не пойдет!
Бабушка даже взглядом его не удостоила.
– Эй, я… э-э-э… полицию сейчас вызову!
– Вызывайте. А я скажу, что вы обманщик и не хотите пррродать мне телефон, потому что я не немка. Вы хотите меня оскорбить!
– Что-что?! – Продавец стал судорожно хватать ртом воздух. – Но это же неправда! Я ничего не имею против иностранцев, я ведь не сам придумал эти условия. Я обязан требовать свидетельство о регистрации, иначе у меня будут проблемы с начальством.
Тут Паули захихикала:
– Вон оно что! Зато теперь у вас вместо проблем с начальством будут проблемы с прессой! Моя мама журналистка, я ей расскажу, что у вас тут за контора! А она напишет про вас статью в свою газету – и вот тут-то начнется ад, гарантирую!
Клянусь своим лотком – это был выстрел на поражение!
Мне уже стало жаль этого человека! Даже не знаю, хорошо ли пускать в ход угрозы. Ведь, в конце концов, он и правда ничего такого не имел в виду – просто боялся начальника. Кажется, Том и Кира почувствовали то же самое. Они переглянулись, и Кира предложила:
– Так, а теперь давайте поговорим серьезно. Мы совершенно не хотим затевать скандал. Но нам срочно нужен мобильный телефон, чтобы остановить мучителя животных. Мы за все заплатим авансом, и у вас точно не будет из-за нас проблем. Пожалуйста, помогите нам!
Кира сказала последние слова с очень грустным видом. Я быстро спрыгнул с прилавка, смирно уселся рядом с ней и тоже изобразил самый грустный и пронзительный взгляд, на какой только способен. Подействует ли?
Продавец тяжело вздохнул:
– Ну хорошо. Тогда я сейчас просто впишу сюда адрес, по которому вы проживаете в Гамбурге, вы подпишете договор, девчонки отдадут мне деньги, я отдам вам телефон – и надеюсь, в ближайшее время больше вас не увижу!
Мяу-мяу! Подействовало! Мы заполучили телефон! Клянусь своей любимой когтеточкой – уж теперь-то мы тебя прижмем, гадкий кошконенавистник!
Ужасная, просто ужасная история!
Едва мы, очень довольные, успели въехать на велосипедах обратно на нашу улицу, как я тут же увидел ее – Одетту!
Не мешкая ни секунды, я выскочил из багажной корзинки и поспешил ей навстречу и, то и дело поскальзываясь, еле затормозил прямо перед самым ее носом.
Кира испуганно обернулась:
– Уинстон! Ты с ума сошел?! Нельзя же вот так на полном ходу спрыгивать с велосипеда!
Том рассмеялся:
– Да ну, не будь к нему так строга! По-моему, для этого поступка в духе камикадзе есть веская причина. Смотри, вон там красивая белая кошка, та самая, которая ему так нравится.
Бинго, приятель, ты все правильно понял! И поэтому сейчас я вынужден откланяться. Что бы вы там ни собирались нарисовать на своих объявлениях и где бы ни планировали их расклеивать, вам придется заняться этим без меня. Потому что мне нужно разобраться кое с чем поважнее!
Одетта, впрочем, словно бы и не заметила, что я только что чуть не сбил ее с лап. Она вела себя так, словно в упор меня не видела, хотя это было решительно невозможно. Мы стояли так близко друг от друга, что даже соприкасались наши усы. Тем не менее взгляд ее был устремлен мимо – куда-то поверх моего правого уха.
– Одетта, – промурлыкал я ей, – где же ты была? Я везде тебя искал!
Она повернула ко мне голову и смерила взглядом – ну хоть что-то.
– А тебе какое дело? С каких это пор вместо содержимого собственной миски тебя интересуют другие кошки?
Ого! Это просто подло! Я на секунду задумался, что бы сказал об этом пухолог. Возможно, он пришел бы к заключению, что Одетта еще слишком сильно обижена на кого-то из людей, а вовсе не на меня – Уинстона, ее самого верного друга и преданного поклонника. Поэтому я решил не обижаться и не принимать ее слова на свой счет.
– Ладно, ты права, я действительно часто думаю о еде. Но есть кое-что, о чем я думаю гораздо чаще. И это… – тут я специально выдержал короткую паузу для большего эффекта, – …однозначно ты, Одетта! Ты для меня самое важное. И если я чувствую, что тебе нехорошо, то и мне плохо!
Одетта задумалась. Не прилетят ли мне сейчас еще какие-нибудь обидные слова?
– Это очень мило с твоей стороны, Уинстон, – сказала она в конце концов. – Мне жаль, что я так на тебя напустилась, но у меня свой опыт общения с двуногими, и он не весь положительный. Когда вы болтаете при мне о том, как все такие из себя чудесные люди наполняют ваши миски вкуснейшими штуками, то я… меня… меня это просто бесит!
Мяу! И вау! И еще раз ВАУ! А ведь Спайк не ошибся в своих подозрениях! И почему я вечно его недооцениваю? Может быть, потому, что этот толстячок выглядит слишком уж простоватым?
– А какой у тебя был опыт? – я решил не отставать с расспросами.
– Поверь мне, Уинстон, вряд ли ты захочешь об этом знать!
– А вот и захочу! – настаивал я, потому что так оно и было.
Разве сможет Одетта когда-нибудь по-настоящему мне доверять, если я не буду знать о ней таких важных вещей?
Одетта вздохнула:
– Ну хорошо, я все тебе расскажу. Но не здесь, не на улице. Эта история довольно долгая, а я замерзла. Как ты смотришь на то, чтобы пойти на тот пятачок у прачечной?
Я на секунду задумался. Мне, конечно, тоже холодно – но если возле окон прачечной уже торчат Чупс со Спайком, вряд ли гордая Одетта станет при них изливать мне душу. Нет уж, чтобы у нас была возможность поговорить по кошачьим душам, нужно идти в какое-нибудь другое место.
– У меня есть идея получше, – поразмыслив, предложил я. – А давай пойдем в квартиру Вернера? Там очень тепло и уютно, и мы сможем найти уголок, где нам никто не помешает.
Одетта замешкалась. Пару раз она уже бывала у нас в квартире, и, по-моему, моя человеческая семья ей нравилась – во всяком случае, и Анна, и бабушка уже не раз кормили ее по-царски. Немного посидеть на моем любимом диване – какие тут могут быть минусы?
– Ну пойдем, Одетта! Мои люди не кусаются – ты ведь знаешь!
– Уговорил, я поднимусь с тобой в квартиру.
Вскоре мы уютно устроились на моем любимом диване, где никто не мог нарушить наш покой: Вернер снова уехал в университет, Анна ушла в магазин за покупками, а бабушка с ребятами отправились в ближайший копировальный салон, чтобы размножить объявление. Так как в подъездной и квартирной дверях появились небольшие кошачьи дверцы, заходить и выходить я теперь мог без помощи людей, когда мне вздумается.
В окно гостиной заглянуло зимнее солнце, его лучи окутали лежащую прямо передо мной Одетту золотистым светом. Она выглядела просто восхитительно, и я почувствовал, как мое сердце забилось быстрее.
Я представил, как мы с Одеттой дни напролет резвимся на цветочном лугу, а вечерами засыпаем в одной корзинке, тесно прижавшись друг к другу. Или как мы вместе ловим форель в прозрачном ручейке и…
– Уинстон? – Одетта легко подтолкнула меня лапкой. – Ты, случайно, не заснул?
– Э, что? Я? Нет, я тут всего лишь… задумался о том, как я… э-э… как мы…
Ах ты кошачий лоток! Ну что за лепет! Мямлю прямо как Вернер пару дней назад. С таким тюфяком Одетта вряд ли захочет резвиться на цветочном лугу! Я попытался собраться:
– Я всего лишь задумался о том, что плохого могли причинить тебе люди.
Фух, кажется, удалось выкрутиться!
Одетта тяжело вздохнула:
– Видишь ли, я не всегда была бродячей кошкой, как сейчас и в ту пору, когда ты со мной познакомился. Раньше у меня была любящая хозяйка, я жила в прекрасном доме с уютным диваном и миской, полной вкусной еды. У меня даже есть настоящая родословная – ведь меня взяли котенком у известного заводчика.
МЯААУУУ! Так я и знал: Одетта настоящая благородная дама! С самой первой встречи я понял, что это не просто дворовая кошка, что в ней скрыто нечто большее. У меня, Уинстона Черчилля, на такое чутье!
– Я была не единственной любимицей в доме. Кроме меня, там жила еще одна кошка, моя подруга Рози. Какое же прекрасное было время! Мы стали единственной радостью в жизни нашей хозяйки – пожилой женщины, и она холила и лелеяла нас…
Одетта сделала паузу, погрузившись в воспоминания о счастливых временах.
– А потом? – осторожно спросил я.
Взгляд Одетты помрачнел:
– Потом наша хозяйка тяжело заболела. С каждым днем ей становилось все хуже и хуже, она почти не вставала с постели. Тогда мы стали ложиться к ней на одеяло, чтобы быть рядом. В это время ее начала навещать одна юная особа, племянница. Она ходила за покупками и иногда читала нашей хозяйке вслух газету. Она даже порой играла с нами и старалась это делать на глазах у тети.
Я задумчиво почесал лапой себе за ухом.
– Пока по рассказу похоже, что в прошлом тебе доводилось иметь дело только с приятными людьми.
Одетта покачала головой:
– Нет, Уинстон, погоди. К сожалению, дальше все было гораздо хуже. В какой-то момент мы с Рози заметили, что племянница была вовсе не такой милой, какой притворялась. Иногда она выходила в сад и разговаривала по телефону со своим бойфрендом, который тоже иногда к нам захаживал.
Я кивнул:
– Ну да, люди, а особенно женщины, любят поговорить по телефону. Это иногда ужасно раздражает, но, по-моему, не обязательно свидетельствует о дурном характере.
– Да я ведь совсем не об этом! – В голосе Одетты послышалось недовольное шипение. – Я знаю, что женщины, как правило, любят повисеть на телефоне. Я ведь не глупая. Дело в том,что именноона говорила. А говорила она, что рассчитывает унаследовать все деньги моей хозяйки, если еще немного за ней поухаживает. И что уже сыта по горло всеми этими историями, которые вечно рассказывает старушка, но делать нечего – придется терпеть.
– А что значитунаследовать? – спросил я Одетту.
– Ну, знаешь, у людей так устроено: когда кто-то из них умирает, другой получает все его вещи. Это и называетсяунаследовать.
– Понятно. Но зачем нужно до этого стараться угодить умирающему? Ну, то есть он ведь потом все равно будет мертвый и не сможет распорядиться, кому достанутся его вещи.
Одетта, которая только что была очень печальной, не смогла сдержаться и захихикала:
– Разумеется, люди отдают такие распоряжения еще при жизни. Они заранее говорят, кто потом получит их вещи.
Я все еще был настроен скептично:
– И это работает? Ведь они ничего не смогут проконтролировать. А если никто не будет выполнять их распоряжения?
– Нет-нет, Уинстон, это работает. Люди предварительно записывают свою волю на бумаге – это называется завещание, и его все обязаны исполнять. А если кто-то решит нарушить завещание, другие люди могут устроить ему кучу неприятностей.
– Вот как? Странное дело. Я всегда думал, что, очутись я перед кошачьим богом на кошачьих небесах, мне будет все равно, кому достанется моя когтеточка.
Хвост Одетты слегка задергался:
– Да, но ведь ты кот. Люди устроены иначе. Обычно они очень привязываются к своим вещам. Короче, если хочешь унаследовать чьи-то вещи – нужно постараться быть с их хозяином очень милым и обходительным, понимаешь?
Я утвердительно мяукнул:
– Ясно. Теперь до меня дошло. И ты считаешь, что племянница была так мила с твоей хозяйкой только потому, что хотела что-то унаследовать?
– Именно так. Она вечно украдкой рыскала по дому, когда думала, что моя бедная хозяйка этого не заметит, и измеряла комнаты. Мы с Рози уже тогда почуяли недоброе и обе очень надеялись, что хозяйка скоро пойдет на поправку.
– И что?
– Да ничего. К сожалению, она так и не поправилась и вскоре умерла. И с тех пор мы остались один на один с племянницей.
– И она внезапно перестала быть милой, да?
– Да. Она сразу же оказалась совершенно не милой: с нами больше совсем не играла и кормить стала очень скудно, да и то только кошачьими консервами. Мы с Рози не сомневались, что скоро она отправит нас в кошачий приют, чтобы жить в большом доме без нас, только со своим бойфрендом.
– В кошачий приют?! Какой ужас!
Одетта покачала головой:
– Но дело обернулось еще хуже. Однажды племянница приехала домой в бешенстве. Она стала кричать на нас, ругаться и швыряться вещами. Мы совершенно не поняли, что случилось, – ведь мы не сделали ничего плохого! В какой-то момент она нас схватила, посадила в металлическую коробку, закрыла ее крышкой и заклеила. Внутри было абсолютно темно, и мы с Рози очень испугались.
– Нет! – Я был в ужасе. Неужели люди на такое способны?!
– Представь себе. Но это было еще не самое худшее.
– Мяу! Ах ты кошачий лоток – что же случилось потом?
– Она отнесла эту коробку в машину и куда-то нас повезла. Мы находились в пути очень долго и, похоже, уехали далеко. Когда мы наконец остановились, она вытащила коробку из машины и поставила в сторонку.
– А что было потом?
– А потом она просто уехала.
– Секундочку! Она просто взяла и уехала без вас?!
– Именно так. Мы сидели в коробке одни-одинешеньки. Совершенно без еды и без глотка воды. В тот момент мы поняли, что нас ждет ужасный конец и свой последний час мы встретим в холодной темной металлической коробке.
У меня по спине побежал холодный пот, и я почувствовал, как моя шерсть встала дыбом от кончика хвоста до загривка. Неужели люди могут быть такими жестокими?
– Но затем случилось вот что: спустя какое-то время – нам показалось, что прошла вечность, – я вдруг услышала странный звук, и мы…
– Ну что, голубки, вы готовы к выходу? – В комнате появилась Кира со стопкой бумаг под мышкой. – Мы сделали пятьдесят копий объявления – Уинстон, ты ведь наверняка захочешь пойти расклеивать их с нами?
Одетта посмотрела на меня:
– Конец истории расскажу тебе как-нибудь в другой раз. Иди лучше расклеивать объявления, – и с этими словами она спрыгнула с дивана.
О нет! Мне непременно нужно узнать, что случилось дальше!
Злодейка. Или злодей?
Я уныло плелся по снегу за Кирой.
Сколько объявлений мы уже расклеили? Кто знает. Я бросил считать где-то после тридцатого дерева. Конечно, мы хотим поймать кошконенавистника и вся эта операция, которую придумали дети, имеет смысл, и, само собой разумеется, я рад быть частью коман ды. Но в этот самый момент я предпочел бы лежать на диване и слушать продолжение истории Одетты. Ведь кто-то же в конце концов освободил их с Рози из коробки – хвала кошачьему богу!
– Эй, стойте! Да-да, дети, это я вам! – окликнул нас с другой стороны улицы пожилой мужчина с бородой.
– Да? – обернулась Кира.
– Я только что прочел ваше объявление. Подождите-ка! – Он бежал к нам через дорогу.
Я стал с любопытством разглядывать незнакомца. На нем была шапка с помпоном и теплая куртка, а вокруг шеи был намотан длинный шарф. Я сразу почувствовал, что снова очень замерз. Мяу! Хочу домой! Ненавижу зиму!
Когда мужчина поравнялся с нами, я заметил у него в бороде мелкие кристаллики льда. Святые сардины в масле! Наверное, и моя шерсть уже покрылась инеем!
– Вы же хотите знать, не видел ли кто чего-нибудь подозрительного, верно?
– Да, – сказал Том, и девчонки кивнули.
– Что ж, позавчера я и правда видел женщину, которая раскладывала вдоль тротуара небольшие кусочки чего-то съестного из контейнера для бутербродов. В основном под деревьями или на углах домов. Сначала я ничего не заподозрил. Подумал, что это корм для птиц или что-нибудь вроде того. Но потом присмотрелся – и, кажется, это была рыба! Сардины в масле! Отвратительно!
Я удивленно поднял голову и посмотрел на этого человека. Как это – отвратительно? Вкусно! Вряд ли подходит для птиц, но вкусно же!
Впрочем, Кира, Том и Паули, кажется, сразу поняли, куда клонит этот человек. Они почти одновременно набрали в грудь воздуха, и Паули первой выпалила:
– Сардины в масле! Ну да! Это наверняка и была отравленная приманка!
Черт, вот же я глупый кот! Ну конечно, теперь и до меня дошло! Это была приманка! Мужчина видел кошконенавистника. Или, точнее, кошконенавистницу.
– А что было потом? – спросила Кира.
Бородатый пожал плечами:
– Да ничего. Сперва подумал, что надо бы собрать кусочки и выбросить в мусор, но я спешил, к тому же у меня с собой не было никакого носового платка, чтобы завернуть рыбу. А брать ее голыми руками не хотелось, все пальцы пропахли бы.
Пф! Все-таки люди ничего не понимают в приятных запахах! Впрочем, сейчас важнее другое: если этот мужчина видел где-то поблизости злоумышленницу еще два дня назад, значит, мы взяли след! И поймать ее теперь – это уже детская игра, раз плюнуть!
– А вы можете описать, как выглядела эта женщина? – Том вытащил блокнот и ручку.
Пожилой господин пожал плечами:
– Ну, женщина как женщина. Вроде бы еще не старая. Впрочем, не уверен. Зимой на всех столько одежды – толком никого и не разглядишь.
Том вовсю начал царапать что-то в блокноте:
– Может быть, цвет волос?
Мужчина покачал головой:
– Нет, если память меня не подводит, вроде бы эта дама была в шапке. К сожалению, больше мне нечего о ней рассказать. Если что-то еще вспомню, я вам позвоню. Номер телефона я записал. Надеюсь, у вас все получится! Бедные животные! Такое свинство!
Кивнув нам на прощание, он вновь перешел на другую сторону улицы. Кира, Том и Паули принялись шептаться.
– Отлично! Теперь известно, что нам нужно искать женщину. Это уже кое-что, – сказала Паули. – Учитывая, что мы только что развесили объявления, по-моему, это хороший результат!
– Ну да, если сардины в масле действительно были отравленные, – вставил Том. – Пока нам известно лишь, что какаято женщина что-то раскладывала на улице. Не исключено, что она просто хотела помочь несчастным животным пережить зиму. В общем, я считаю, пока у нас есть толькоподозрение.
Кира и Паули кивнули. Тут в Кириной куртке что-то зазвенело.
– Новый мобильник! – взволнованно воскликнула она и выудила его из кармана. Святые сардины в масле, это может означать лишь одно: на наше объявление откликнулся кто-то еще, ведь этот номер указан только там!
– Алло, это Кира, я вас слушаю! – ответила на звонок моя подруга.
– Включи громкую связь, – прошипела ей Паули, и Кира быстро нажала на новом телефоне какую-то кнопку.
На другом конце раздался голос девочки: