Уютная кондитерская в Париже

Глава восемнадцатая

Дверь резко и с хлопком распахнулась, потом раздался грохот падающих костылей. Нина поспешила на шум и увидела Себастьяна, который цеплялся за дверную раму, его сумка с ноутбуком висела у него на груди, а костыли лежали у ног.

– Чертовы подпорки, – прорычал он, перепрыгивая через порог и сразу же хватаясь за край ближайшего стола. – Ты можешь подать мне костыли?

– Доброе утро, Себастьян, – проворковала Нина намеренно веселым голосом, за что получила хмурый взгляд. Ого, день обещает быть нелегким, подумала она. Она нагнулась, подняла костыли и протянула ему.

– Нина, – прокряхтел он в ответ, беря костыли под мышки и направляясь в раскачку в противоположную часть кухни. – Ты все подготовила? Желтки отделила от белков? Ингредиенты взвесила? Сахар с водой в сковороде?

– Да, – вымучила она, поборов искушение сказать: «Знаешь, я ведь умею читать». Вместо этого она добавила: – Сделала все, как ты просил, по списку. – Она оглядела кухню. Он пришел раньше, чем она ждала, но Нина не сомневалась: она скрыла все следы своих трудов в последние несколько дней. Она каким-то образом чувствовала, что ее эксперименты вызовут у него раздражение, к тому же она сомневалась, что ее непохожие один на другой эклеры будут отвечать его профессиональным стандартам.

Не сказав больше ни слова, Себастьян через голову снял сумку с ноутбуком, положил ее, а затем принялся инспектировать рабочие места, подготовленные Ниной.

– Значит, ты все же купила, – сказал он, кивая на новенькие сахарные термометры. – Цифровые. Отлично.

И, конечно, ни слова благодарности. Вместо этого он поковылял по кухне, как пес, обходящий помеченную территорию. Себастьян проверял, подготовлены ли рабочие станции в соответствии с его вкусами. Он считал невозможным не поправить деревянную ложку, не положить ее под правильным углом. он не мог пройти мимо ножа, не положив его строго параллельно сбивалке. Делать ему нечего.

– Уже почти половина десятого. Может, тебе пора сходить – посмотреть, не пришли ли гости? Проверь, все ли здесь. Не хочу, чтобы были какие-то жалобы в том смысле, что они за свои деньги не получили того, что им причиталось.

– Они все милые люди, не могу представить, чтобы кто-то из них высказал какие-то претензии.

Слова Нины заставили его нахмуриться. Она развернулась и покинула холодную кухню.

Она пошла по коридору в зал, и ее тут же окутали царящая там теплая атмосфера, звуки активного разговора.

Все общались, как старые друзья, большинство разговоров шло вокруг радикальных изменений, произведенных Марселем в обстановке.

– Так стало гораздо лучше, – с энтузиазмом сказала Мэдди.

– Да, – не допускающим возражений тоном и без какой-либо ложной скромности проговорил Марсель. – А станет еще лучше, когда я переставлю и кофемашину.

– Круто, – сказал Билл.

– Exactement[49]. – Марсель посмотрел на Питера и Билла прямодушным взглядом, при этом улыбка витала вокруг его рта.

– Так вы хотите, чтобы мы помогли, – сказал Питер.

Марсель кивнул.

– Да, во время ланча, если получится. Или в конце дня.

– А что вас заставило устроить тут перестановку? – спросила Мэдди.

Марсель кинул взгляд в сторону Нины, но она едва заметно покачала головой. Она не хотела, чтобы это дошло до Себастьяна. То, чего он не знает, не может ему повредить, к тому же это всего на пару недель.

А она гордилась тем, что, когда Марсель выставил ее эклеры на прилавке, они быстро разошлись.

Остро ощущая тиканье часов и переменчивость настроения Себастьяна, Нина решила позвать всех на кухню.

Все заняли свои места за столами и уставились на Себастьяна, который сидел во главе с раскрытым ноутбуком и блокнотом.

– Всем доброе утро. Рад вас всех видеть снова. На этой неделе мы будем учиться готовить французскую классику. – Он замолк на несколько мгновений, словно в ожидании барабанной дроби. – Макароны. Эти пирожные стали классикой благодаря знаменитому кондитеру Ладюре в середине девятнадцатого века. Вы можете их увидеть повсюду – пирамиды из этих пирожных, выставленные в витринах лучших кондитерских в Париже. Готовить их довольно легко…

– Это вам легко так говорить, – вмешалась Мэдди с улыбкой на губах.

– …пока вы следуете золотым правилам кондитеров, правилам, которые представляют собой одну из точных наук.

Себастьян продолжал свою речь, ни на миг не запнувшись, но при этом ответил Мэдди широкой, игривой улыбкой. Нина почувствовал, как на мгновение замерло ее сердце. Перед ней был тот Себастьян, которого она помнила. И за этим последовал болезненный укол сожаления. Она давно не видела его таким открытым, с таким легким выражением на лице. Теперь улыбки, которые доставались ей, были жалкими, натянутыми, словно нарочито скупыми, чтобы она не истолковала их неправильно.

Нина поняла, что это приносит ей боль. Такое деликатное отношение друг к другу. Да когда он уже поймет, что все между ними закончилось почти десять лет назад? Она уже не та девчонка. Не совершила ли она ужасную ошибку, приехав сюда? Может быть, она была не до конца честна с собой? В эту же секунду она знала ответ: нет, не была. Она хотела оправдаться перед Себастьяном, показать ему, что никаких романтических чувств к нему не испытывает и они могут быть друзьями. А теперь она сомневалась даже в этом.

– А когда имеешь дело с наукой, тут вам на помощь придет какое-нибудь устройство. – Себастьян взял в руку один из новых сахарных термометров. – Кто-нибудь знает, что это такое?

– Я не уверен, что хочу это знать, приятель, – проговорил Билл, изобразив гримасу на лице.

Все рассмеялись, включая Себастьяна.

– Ну если вы не продемонстрируете мне сегодня вершин мастерства, то сможете узнать! А если серьезно, это цифровой термометр, а он для сегодняшнего рецепта крайне важен. Для изготовления макарон нужно посредством кипячения получить сахарный сироп. Температура должна достигнуть ровно ста четырнадцати градусов.

И опять Нина задумалась: кто же это обнаружил? Неужели целая лаборатория ученых трудилась до седьмого пота, чтобы открыть алхимические тайны сахара? Она представила, как они готовят тысячи макарон, проверяют и замеряют температуру. Сколько тысяч научных испытаний потребовалось провести, или они просто положились на…

– Нина!

Она поняла, что все смотрят на нее.

– Прошу прощения. Задумалась.

Себастьян неодобрительно скривил губы. Да что у него за проблема! Она почувствовала, как ее собственные ногти впиваются ей в ладони. Еще никто никогда не доводил ее до такой степени злости.

– Будь добра, взвесь белки. А пока Нина занимается этим, вы сами можете взвесить ваши другие ингредиенты. И что касается этого рецепта, то здесь измерения должны быть очень точными, а потому мы взвешиваем всё.

Когда все закончили со взвешиванием, он пригласил всех посмотреть, как Нина сбивает белки.

– Их нужно хорошо сбить, чтобы можно было их превратить в меренги нужной формы, пока они не застыли. Если переборщить со сбиванием, то белки начнут разрушаться. Определить, когда больше не нужно сбивать, можно, наклонив миску, – если белок наклоняется вместе с миской, значит, он готов. Пока Нина занимается этим, я поставлю на огонь воду с сахаром.

Нина работала миксером, пока Себастьян не остановил ее жестом и не попросил показать всем, как должен выглядеть сбитый белок. Он попросил ее приподнять вилкой из миски немного сбитой массы, на которой при правильном сбивании должны образовываться «птичьи клювики».

Себастьян дал ей термометр.

– Здесь нужно быть очень осторожным. Смотрите, не капните сиропом на руку – ожог будет очень болезненный. Что касается следующего шага, то если у вас нет электрического миксера типа «Кенвуд» или «КитченЭйд», то вам придется поработать руками. Вы должны продолжать сбивать белок, когда вливаете в него сахарный сироп, лейте его на стенку миски, а не на насадку.

Нина уменьшила скорость вращения миксера и, вливая горячий сироп, старалась держать руку ровно, не шевелить ею.

– Теперь вы видите, что масса начинает становиться немного глянцевой и чуть более жесткой.

– Ух ты, у вас все так легко получается, – сказала Джейн.

– Легко – это если знаешь, что делаешь, – сказал Себастьян, одаривая Джейн новой ослепительно-легкой улыбкой, от которой ее глаза восторженно широко распахнулись. – А теперь ваша очередь.

– Ммм, вот этого-то я и боялась, – сказала она со смехом. – Питер, ты можешь быть старшим по смешиванию.

– Трусишка, – пошутил он.

Их шутливое настроение, казалось, передалось всем. Билл и Мэдди тут же начали подкалывать друг друга, а Маргерит объединилась с Джейн и Питером. Все они, казалось, неплохо справляются с заданием. Неприкаянными оставались только Нина и Себастьян, который по-прежнему вел себя с ней сугубо формально, что было смешно, потому что они знали друг друга в сто раз дольше, чем любого другого из присутствующих здесь.

Как только они пришли на ланч, Марсель попросил Питера и Билла передвинуть кофемашину назад за прилавок, который тоже переместили таким образом, чтобы крайняя его секция была видна в окно. От этих перемен зал стал выглядеть немного уютнее, при этом освобождалась одна длинная стена.

– А это что? – спросил Питер, показывая на участок стены, где между панелями оставался зазор.

Марсель пожал плечами.

– Думаю, старый декор. Когда-то на стенах была роспись, – сказал он, скривив рот.

– Я помню, – сказала Маргерит. – Кажется, картина называлась «Мир Нептуна», море на ней встречалось с небом. Очень детально прописано и красиво. Но то было сто лет назад.

– Вероятно, они набили панели на стены, чтобы скрыть это старье, – с видом знатока сказал Питер. – Быстро и эффективно. Не то что приглашать маляра.

– Жаль, – сказала Джейн.

– Да, – согласилась с ней Маргерит. – Когда-то здесь было довольно красиво.

– Лично я считаю, что снаружи можно обойтись хорошим слоем краски, – сказал Билл. – Много времени на это дело не уйдет. День-два хорошей работы, и все.

– Я не знаю планов Себастьяна, – сказала Нина, – но…

– Ну, ему так или иначе нужно заниматься фасадом, – сказала Мэдди. – А пока сюда еще приходят клиенты и платят деньги.

– Клиентов стало больше, – сказал Марсель. – Американцы приходят каждый день и друзей приводят. Слух об эклерах Нины расходится по городу.

– Мы смогли бы покрасить здание снаружи за уик-энд, – сказал Билл. – Ко мне еще и друзья скоро приезжают. Было бы им чем заняться.

– Они приезжают в Париж, а вы хотите им подбросить работенки? – Нина рассмеялась. – Нет, я серьезно.

– Нина, дорогая. Они не из тех ребят, кто ходят по музеям и художественным галереям. Они приезжают ради кутежа, дешевой выпивки и свободного места на полу, чтобы спать.

– Это очень мило с вашей стороны, но я не думаю…

– Так отличная же идея, – сказала Мэдди. – У меня почти все уик-энды свободны. Я с удовольствием помогу. Среди них есть одинокие?

Билл ухмыльнулся ей.

– Только не говорите мне, что у такой красавицы, как вы, нет бойфренда.

Мэдди ухмыльнулась ему в ответ и провела рукой по своему фигуристому телу.

– Я знаю, в это никто не может поверить, когда я такая богиня.

– Не принижайте себя, детка. Выглядите вы – лучше не бывает.

– Это было бы здорово. – Марсель попытался быстро вернуть разговор к теме покраски, боясь упустить шанс, потому что разговор стал уходить в сторону. – Этому заведению требуется доля любви.

– Но это невозможно, – сказала Нина, чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля прямо у нее на глазах. – Без разрешения Себастьяна. К тому же он планирует модернизацию через несколько месяцев, так что это будет просто пустая трата времени.

Она видела коллажи к его проектам, и насколько она понимала, Себастьян собирался провести здесь полное обновление, создать тот модерновый декор, который был у него на уме, однако никаких чертежей она не видела.

– Значит, он не будет возражать, – сказала Мэдди. – Если он так или иначе собирается тут все менять, то какая разница?

– Но… но кто будет платить за краску? Просить об этом Себастьяна я не могу.

– На это есть эклерные деньги, – сказал Марсель и торжественно помахал пачкой евро.

– Что?

– Я держал эти деньги отдельно. На них мы можем закупить материал.

– Отлично, – в один голос сказали Билл и Мэдди.

– Нет. Это. Невозможно, – сказала Нина с ноткой отчаяния в голосе. – Это все равно деньги Себастьяна, он оплатил ингредиенты.

– Тогда нужно их вычесть, – предложил Питер. – Впрочем, а что ваш труд – он оплачивается?

– Типа того.

– Он вам по полной ставке платит?

– Он… – Нина запнулась. Себастьян оплачивал ей два дня в неделю. Но она явно перерабатывала, хотя и получала выгоду, приобретая навыки кулинара. И, может быть, эта кондитерская заслуживает того, чтобы ярко вспыхнуть, перед тем как сгореть.

– Решено!

К концу ланча в зале воцарилась атмосфера сдерживаемого возбуждения. Операцию «Эклер» согласовали с Биллом в качестве самоназначенного бригадира.

– Мы-с-ребятами[50] можем прийти сюда пораньше. Мы-с-ребятами можем содрать краску. Мы-с-ребятами сможем подготовить поверхность. Потом нужно будет перегрунтовать. – Он открыл рот, чтобы набрать воздуха в легкие. – Мы-с-ребятами. – Он замолчал и ухмыльнулся. – Они отличные парни. Из моей прежней части. Соль земли и хорошие работяги. А когда мы закончим тяжелую работу, вы сможете начать работать кистями.

Даже Маргерит собиралась прийти, как поставщик провизии. У Джейн и Питера были планы на воскресенье, но в субботу они собирались заглянуть.

– А я могу помочь как руководитель, – сказала Мэдди. – У меня начальственная жилка.

Билл и Питер скептически скрестили руки на груди.

– Некоторые мужчины любят, когда им говорят, что делать, – сказала Джейн с шаловливыми искорками в глазах.

– А некоторые – нет, – отшутился Питер.

Когда Нина впереди других поспешила на кухню предупредить Себастьяна об их неминуемом возвращении, он разговаривал по телефону, а его ноутбук стоял перед ним.

– Меня это не касается, Патриция, все должно быть закончено к пятнице. Повара прибывают в понедельник, и электрики должны закончить все работы. – Он посмотрел на часы, рот у него раздраженно скривился. – Мне пора, я веду эти чертовы курсы. Я поговорю с тобой попозже, только ты смотри, чтобы электрики поняли: они не получат денег, если работа не будет закончена до приезда повара.

Он отключился, положил телефон, его взгляд остановился на Нине.

– Чертовы курсы, – эхом проговорила Нина.

Он не ответил.

– Это правда?

Себастьян вздохнул.

– Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Я ничего не имею против этих людей, но я веду курсы только потому, что у меня обязательства по договору купли-продажи. На самом деле у меня нет на это времени. Я мог бы делать тысячу других важных дел.

– У них у всех были причины, по которым они пришли сюда. Ты должен уважать это.

– Я это уважаю.

– А потому должен предпринять больше усилий, обучая их.

– Что ты имеешь в виду?

– Макароны. Существует тысяча вкусовых добавок и расцветок. А что ты делаешь?

На секунду на его лице появилось загнанное выражение, и она поняла, что попала в болевую точку. После визита к Маргерит она прошерстила весь Интернет в поисках кондитерских. Макароны были большой новостью в Париже.

Язык его тела сказал ей все, что ей требовалось знать, хотя, если говорить откровенно, Нина знала его достаточно давно, чтобы догадаться: он прекрасно понимает, что срезает углы.

– Я преподаю им основы. Чтобы научиться этому, нужны годы. Никто никогда не становился специалистом за шесть недель.

– Да, но ты не предпринимаешь никаких усилий, чтобы блеснуть знаниями или хотя бы показать им, чего они могут добиться, ведь так?

Себастьян упрямо смотрел на нее.

– Так или нет? – Нина внутренне воспряла, когда почувствовала свою правоту, и теперь пыталась воспользоваться своим преимуществом. – Ты не просил меня купить специальных красителей и вкусовых добавок.

– В этом нет нужды. Я учу их, как готовить макароны. Чего еще тебе надо?

– Я хочу, чтобы ты прикладывал к этому больше усилий. Они хорошие люди. Ты вроде как меняешь их жизни. Простые макароны со сливочным кремом, приправленным ванилью, это не так уж и волнительно.

– Если бы они искали волнение, то отправились бы на каяках по Амазонке или в Мачу-Пикчу, – возразил Себастьян.

– Или ты бы мог показать им, как использовать малиновое пюре, чтобы приготовить макароны насыщенного розового цвета. Или крем, приправленный юдзу[51]. Возможностей не счесть.

– Они здесь не для этого.

Нина удивленно посмотрела на него пронзительным взглядом. Она это знала, но знал ли он? Каждому в группе чего-то не хватало.

– Так почему же они здесь? – спросила она.

– Научиться основам кондитерского дела.

Он видел только то, что на поверхности, и не хотел понимать, что все они искали способа так или иначе найти себя.

– Но ты мог бы вдохновить их, вдохновить на то, чтобы они достигли большего.

– Ты считаешь, что Питер и Джейн хотят здесь заслужить почетную медаль за пирожные? Или Билл хочет стать шефом кондитерской?

– Господи боже, когда же ты стал непримиримым кулинарным снобом, взирающим сверху вниз на людей, которые хотят учиться, но пока не имели такой возможности?

– Я никакой не кулинарный сноб. Просто я перфекционист. Я хочу обучать людей.

– Так почему же ты не хочешь обучить этих людей? Передать им то, что знаешь, показать все, что у тебя есть?

Себастьян пристально посмотрел на нее.

– Когда это ты успела пропитаться таким энтузиазмом ко всему этому?

– Ничем я не пропиталась, но вот ты точно был… чем-то гораздо бо́льшим.

– Бо́льшим? – переспросил он, недоуменно наморщив лоб.

– Это ты был энтузиастом. С такой страстью к готовке и ингредиентам. Экспериментам. Я не знаю, это мне кажется немного…

Она подняла плечи, пытаясь тщательно подбирать слова.

– Я обучаю людей основам. Даю им строительные блоки. Прежде чем научиться бегать, нужно научиться ходить.

Себастьян, несмотря на эти слова, казалось, на мгновение потерялся в своих мыслях. Помнит ли он, как один раз рассказывал ей о своих надеждах и мечтах попасть в верхушку шефов. О том, как он хочет научить людей любить хорошую пищу, ингредиенты местного происхождения и поощрять их любовь к новому. Мгновение спустя их взгляды встретились, на его лице застыло задумчивое выражение, он словно собирался сказать что-то, но в это время в кухню стали входить остальные, и на лице Себастьяна появилась дружеская улыбка, а Нина поспешила в конец кухни.

Нина еще после первого урока узнала, что мыть посуду во время занятий гораздо более эффективно. И поэтому к тому времени, когда в половине четвертого все стали прощаться, она уже почти закончила с посудой. Хотя на ней и были удобные туфли, ноги у нее все же ныли, а уж что чувствовал Себастьян, так это вообще одному богу известно. Да, она взяла на себя большую часть того, что требовало каких-то телодвижений, но ему все же приходилось вставать и садиться, наблюдать и давать советы.

– Отлично, Нина, – сказал Себастьян, прихромав к своему табурету. – Вот и еще один урок пережили.

– Как ты себя чувствуешь?

– Ужасно хреново. Нога болит, устал и умираю с голода. Вот в чем проблема – весь день вокруг тебя еда, а ты ни к чему и не прикоснулся.

– Ты ничего не ел?

– Нет. Если бы я попробовал одно пирожное, то мне пришлось бы пробовать у всех пятерых. Я бы не хотел, чтобы меня обвинили в фаворитизме. И потом я подумал, что демонстрационные ты захочешь забрать с собой.

– Что? Все? Ты хочешь, чтобы я вернулась домой, раскормленная как свинья?

Себастьян посмотрел на нее оценивающим взглядом, нахмурился, словно видел ее фигуру в первый раз.

– Да ты просто худышка. Я думаю, несколько фунтов тебе не помешают.

Нина внутренне вздохнула, почувствовав некоторый упадок духа. Не то чтобы она ждала от Себастьяна комплиментов, но такое безличное наблюдение немножко уязвляло.

– Извини. – Теперь Себастьян показался ей искренним. – Я вовсе не хотел сказать, что ты выглядишь… плохо или что-то в этом роде.

Нина пожала плечами и принялась собирать оставшиеся миски и складывать их в кладовку. Довольно кивнув, она в последний раз оглядела кухню, словно других забот у нее не было.

– Я хотел сказать, – Себастьян откашлялся, он сейчас выглядел немного неловко, – ты здорово поработала сегодня. Даже если бы я был на двух ногах, я бы без тебя не смог вести эти занятия. Я забыл, какой ты можешь быть суперорганизованной и дотошной.

– Нет проблем, – сказала Нина, вешая последние мокрые кухонные полотенца на радиатор и пытаясь делать вид, что занята.

– Я серьезно, Нина. Ты всегда умела работать.

Она пожала плечами.

– Ты, наверно, тоже проголодалась. Работала сегодня без передышки.

Когда у всех начался ланч, она продолжала работать – нужно было вымыть кучу посуды и подготовиться к тому, что группе предстояло сделать после ланча. И это принесло свои плоды, вторая часть занятий прошла очень ровно. Даже мистер Перфекционист, Себастьян Финлей, не смог найти ни одной ошибки.

– И не пожимай опять плечами. – Себастьян с трудом поднялся на ноги. – Ты хорошо поработала, и я пытаюсь поблагодарить тебя за это.

Она стрельнула в него глазами. Он, казалось, говорит искренне.

– Я уже сказал, что умираю с голода, и, откровенно говоря, мне это отельное меню уже поперек горла. Я объелся этими элитными бургерами и трижды прожаренным картофелем фри. А от курицы в шафране или клубных сэндвичей меня тошнит. Знаешь что? – Он помолчал с жалобной, чуть ли не виноватой улыбкой на лице. – Я бы хотел поесть в «Макдоналдсе».

– В «Макдоналдсе»?! Себастьян Финлей, я тебе не верю.

– Шшш. Только никому не говори, – сказал Себастьян, прикладывая палец к губам. – Мы попросим таксиста отвезти нас в ближайший «Мак», а потом вернемся в отель.

– Не думаю, что у меня есть какой-то выбор, – ответила Нина, стреляя во все стороны глазами. – Ну, я хоть смогу сделать фотографии, чтобы у меня были доказательства.

– Ты ведь не станешь так поступать с калекой? – спросил Себастьян, и губы у него задрожали.

– С большинством людей не стала бы, но ты – другое дело, – категорически ответила она. – К тому же в последнее время ты стал гораздо более подвижным и боли у тебя ослабли.

Глава девятнадцатая

Волна тоски по дому странным образом накатила на Нину при виде ярко освещенного ресторана, знакомой графики и фотографий. Парижский «Макдоналдс» был очень похож на тот, что располагался на шоссе в пяти милях от их дома – привлекательная точка остановки для тех, кто провел ночь не в постели. Девчонкой, когда у нее еще не было прав, она часто уговаривала братьев отвезти ее в «Мак». Она улыбнулась, вспомнив, что братья редко ей отказывали.

Себастьян прохромал следом за ней и устроился на двух местах – на одно положил ногу, а Нина тем временем направилась к прилавку. После преодоления небольшого языкового барьера она вернулась с подносом бургеров, картошки фри, луковых колечек (выбор Себастьяна) и двумя большими стаканчиками колы.

– Прошу.

– Тебя устраивает?

– Да, – ответила Нина, изо всех сил стараясь не думать о том, чем сейчас, возможно, занимается ее семья.

– Точно?

– Просто подумала, что сейчас там мои делают?

– Почему бы тебе не позвонить им?

Нина неистово закачала головой.