Дорога из мармелада

Глава 16

Каменные туфли

Когда Марсия оказалась на свободе, Мафи заликовала.

– Осталась одна Ретти. С ее вызволением мы легко справимся, потому что теперь с нами Марсия.

Перла хихикнула.

– Первую мопсиху нелегко тащить было, она тяжеленная, как медведь.

– Намекаешь, что я толстая? – надулась Марсия, кашляя.

– Нет, – ответила Перла, – просто у тебя на шее здоровенная фиговина в стекляшках висит. Надо было барахло оставить в подвале.

– Лишиться награды? – возмутилась Марсия. – Никогда! И это не стекляшки, а настоящие изумруды, бриллианты, рубины!

– Зачем тебе эта ерунда? – изумилась Перла.

– Чтобы все знали, кто лучший на свете парикмахер, – объявила Марсия. – Никогда не брошу орден!

– Не смущает, что его подлый Малум тебе дал? – осведомилась Мафи.

Марсия на секунду призадумалась.

– Нет! На нем не написано, где я его получила. А глядя на него, все станут меня хвалить.

Снизу раздался плач. Мафи засунула мордочку в окно.

– Ретти! Почему ты слезы льешь? Мы ждем, пока ты за веревку уцепишься.

– Не могу, – рыдала черная собачка. – Веревка разорвалась. Ее конец высоко висит, недопрыгиваю до него. У меня ноги коротенькие, а скакать, как кенгуру, я не умею.

Вдали раздался протяжный вой.

– Надо торопиться, – занервничала Перла, – этот звук свидетельствует, что Малум отправился новеньких встречать, так ворота скрипят, они участок перед домом закрывают. Злой колдун, как правило, отсутствует часа три. Нам надо за это время удрапать. Когда Малума нет, вся стража спит, забор не охраняет.

– Побежали скорей, – засуетилась Марсия.

– Норетта в подвале, – напомнила Мафи, – ее надо вытащить.

– Сама виновата, что не может до веревки дотянуться, – заметила Марсия, – не погибать же тут из-за нее. Ой, что это? Что с моими лапками? С теми, на которых я стою.

– Каменные туфли, – прошептала Перла. – Ужас! Если так продолжится, ты очутишься в саду.

– А сейчас мы где? – заморгала Мафи.

– Просто у дома. В саду жутко, – поежилась Перла, – но я туда каждый день хожу, Антона кормлю.

– Почему у меня на лапах появилась каменная обувь? – запаниковала Марсия.

Перла опустила голову.

– Во владениях Малума работает закон окаменения. Если ты думаешь, говоришь или делаешь плохое, то постепенно превращаешься в статую. Сначала появляются каменные туфли на ногах, затем сапоги, потом ботфорты… Некоторые такие сердитые сюда приходят, что за час ухитряются в сад попасть.

Марсия схватила с земли обломок железного прута и начала ковырять им «туфли», приговаривая:

– Я их сниму.

– Помогите, – закричала Норетта, – умоляю, не бросайте меня.

– Сейчас спущусь к тебе, – пообещала Мафи, – и подсажу.

Глава 17

Вредная Марсия

– Ты вернешься туда? – ужаснулась Перла. – Страшно! Вдруг не сможешь еще раз вылезти? Когти сломаешь?

– Не думай о плохом, и оно не случится, – отрезала Мафи. – Черчиль написал: «К собаке прилетают только те птицы, которых она кормит».

– Это как? – заморгала тушканиха. – При чем здесь птички?

Мафи полезла в окно, говоря на ходу:

– Если постоянно по любому поводу плачешь, к тебе прилетит птица слез, потом не избавишься от нее, потому что прикормила, всю жизнь прорыдаешь. А вот если наперекор всем неприятностям ты улыбаешься, то в доме поселится птица счастья, потому что ты ее прикормила. Со злостью, тоской, ленью, весельем то же самое. Не хочешь жить с тоской? Не тоскуй, запрети себе это.

– Мафи очень хорошая, – сказала Перла, когда они с Марсией остались одни.

Мопсиха перестала ковырять прутом каменные туфли.

– Видела бы ты ее, когда она к нам в дом впервые вошла! Она…

Марсия осеклась, посмотрела на свои ноги и опять начала стучать по «обуви».

– Если будешь злое говорить, туфли в сапоги превратятся, – прошептала Перла. – Какая ты умница, что промолчала.

– Эй, тащите веревку, – раздалось из подвала.

Тушканиха и мопсиха стали тянуть канат.

– Свобода! – закричала Норетта, вываливаясь из окна. – О-о-о-о! Какая красота вокруг! Счастье! Восторг! Солнце! Небо голубое! Цветы! Соловьи поют! На деревьях колосятся помидоры и растет эскимо!

Марсия с изумлением глянула на подругу.

– Норетта! Протри глаза! Мы на помойке, повсюду разбросаны битые кирпичи, небо затянуто тучами. Где ты увидела солнце, цветы? А уж слова про томаты и мороженое вообще чушь. И где твоя награда? Орден?

– Если посидишь в грязной тюрьме, думая, что останешься в ней навсегда, то битые кирпичи на воле розами покажутся! – ответила Норетта. – Бронзулетку я в подвале бросила, она очень мне мешала, когда я за веревкой прыгала. Пусть там и остается. А вот платье никому никогда не отдам.

– Перла, знаешь, как опять на Дороге из мармелада оказаться? – оглянувшись по сторонам, спросила Мафи.

– Ой, туда нам ни в коем случае нельзя, – вздрогнула тушканиха, – по ней Малум бродит. На волю ведет другой путь, через рощу.

– Отлично, спешим туда, – велела Мафи, – показывай путь.

– Вам налево, – объяснила Перла.

– Ты с нами не пойдешь? – удивилась Норетта.

– Нет, – потупилась Перла.

– Садись ко мне на спину, – предложила Мафи, – я понесу тебя.

– Спасибо, – прошептала Перла, – я не устала, могу долго бежать и больше всего на свете мечтаю покинуть это страшное место.

– Что тогда мешает тебе отправиться на свободу? – не поняла Норетта.

– Мы тебя обидели? – испугалась Мафи. – Прости, не поблагодарили за то, что помогла нам на свободе оказаться, не сказали «спасибо» за процарапанные в стене ступеньки.

– Ты, Мафи, всегда такая, – выпалила Марсия, – неблагодарная! Надо Перлу обожать-любить. Без ее подсказок отсюда не убежать. Не предупреди она нас сейчас, потопали бы опять на Дорогу из мармелада и прямо в зубы к Малуму угодили бы. И мне ты никогда…

Марсия раскашлялась и замолчала. Мафи брякнулась на колени.

– Перла! Прости меня, глупую! Огромное тебе спасибо, размером с океан. Не сердись! Я поступила плохо, не поблагодарила тебя.

– Встань скорей, – испугалась Перла.

– Пойдем с нами домой, – продолжала Мафи. – Из твоего рассказа про таксу Дору и кошку Ташу я сделала вывод, что ты в соседней с нами деревне живешь. Мы часто к Доре за покупками ходим. Кстати! Знаю там тушкана Оскара!

– Это мой папа, – прошептала Перла, – маму зовут Лиза. Наверное, она все время по мне плачет.

– А моя мамуля пропала, – всхлипнула Норетта, – ее искали, но так и не нашли.

– Совсем теперь не обижаюсь, – продолжала Перла, – живя у Малума, я поняла: тех, кто тебя оскорбил, надо пожалеть. Потому что они привыкнут всем больно делать, им чужие слезы понравятся, и в конце концов бедняги в страшном грязном доме Малума окажутся. Ничего хорошего с ними не случится. Надо врагам посочувствовать. Не ухожу я потому, что не могу бросить Антона, еду ему ношу. Малум совсем не кормит тех, кто в саду стоит.

– Мы тебя здесь не оставим, – решительно сказала Мафи, – потопали к зайцу.

– Он кролик, – поправила тушканиха.

– Разве это не одно и то же? – удивилась Мафи.

– Мафичка троечница, – язвительно заметила Марсия, – она плохо учится, ее всегда учителя ругают! Поэтому она кролика с зайцем путает. Ой!

Мафи постучала себя лапой по лбу.

– Не хотят знания в голову лезть. Сижу в классе, смотрю в окно, об уроке забываю.

– А я отличницей была, – похвасталась Норетта.

– Плохая ученица не значит плохая собака, – возразила Перла, – Мафуше просто скучно на занятиях. И с умом у нее полный порядок. Забыли, кто вас из подземелья вызволил?

Мафи смутилась.

– Хватит болтать. Освободим и Антона! Марсия, что с тобой?

– Ужас! – прошептала Марсия. – Туфли в сапоги превратились!

Перла схватилась за голову.

– Ой, ой! Я же тебя предупреждала: не говори ни о ком плохо! А ты Мафи осуждать принялась! Глупой ее обзывала!

Марсия заплакала.

– Я не хотела. Язык сам сболтнул. Теперь я и шагу не сделаю.

– М-да. Непростое положение, – пробормотала тушканиха.

– Садись ко мне на спину, – велела Мафи и легла на землю.

– Ты правда меня понесешь? – обомлела Марсия.

– Разве можно бросить сестру? – удивилась Мафи.

Марсия вытерла лапами слезы, градом катящиеся по мордочке.

– Я тебе постоянно делаю замечания, маме на тебя жалуюсь. Думала, ты меня терпеть не можешь за вредность.

– Членов семьи надо любить, даже если они противные, – вздохнула Мафи, – давай, залезай! Норетта, помоги Марсии.

Глава 18

Сад Зла

– Где мы? – поежилась Норетта, когда группа беглецов, пройдя по узкой тропинке, очутилась на пустыре.

– В саду, – пояснила Перла.

– Меньше всего этот пейзаж сад напоминает, – хмыкнула Мафи, – ни одного дерева или цветка. Повсюду голая земля, грязь, правда, много скульптур. Никогда не видела, чтобы в каком-нибудь месте отдыха было столько статуй. И таких разных!

– Красиво сделаны, – отметила Марсия, – прямо как живые, но из камня. О! Смотрите! Справа изваяния, жуть как похожие на противного пуделя Рауля и кошку Бетти!

– Ты их знаешь? – спросила Мафи.

– Встречались, – сердито ответила Марсия, – весьма неприятный стилист и его не менее отвратительная помощница…

Перла умоляюще сложила лапки.

– Пожалуйста, замолчи.

– Не надо мне рот затыкать, – сердито буркнула Марсия, кашляя, – каждая собака имеет полное право говорить то, что хочет. Не нравится, не слушай! Косорукий Рауль…

Перла затрясла головой.

– Нет, нет. Умоляю. Более ни слова. Зачем я спросила? Марсия, этот сад…

– Не перебивай меня, – оскалила зубы мопсиха, – я гениальный парикмахер. А ты кто?

– Смотрите! – завопила Норетта, кидаясь к изваянию, стоящему неподалеку. – Ну прямо йорк Настя. И мордочка некрасивая, как у нее. Вечно она в школу в разных платьях ходила, каждый день в новом, ее все королевой считали. Вредина! Воображала! Отличница! Корчила из себя красавицу! Ей подарили на Новый год голубую шубку! А мне только три конфеты. У меня очень жадная бабушка! Не хотела мне меховое пальто под елку положить.

Мафи попыталась остановить Норетту:

– Не надо упрекать бабулю в скаредности – возможно, она купила шоколадки на последние деньги, отдала тебе все, что могла.

– Ничего она не могла! – взвизгнула Норетта. – Вот у Насти лучшее было! А теперь в ее честь скульптуру здесь возвели! За какие подвиги? А-а-а-а! Что со мной? Что? Мои лапки!!!

Перла закричала изо всех сил:

– Замолчите! Больше не говорите ни слова.

– У меня на лапах теперь каменные туфли, как у Марсии, – испугалась Норетта.

Перла с горечью в голосе произнесла:

– Вы видите не ландшафтные украшения! Они живые. Мы находимся в любимом месте Малума. В Саду Зла.

Норетта набрала полную грудь воздуха, она явно собиралась что-то сказать, но Перла в одну секунду вцепилась коготочками в платье Ретти, залезла по нему вверх и зажала лапками пасть черной собачки.

– Молчи. Почему у собаки два глаза, два уха, но один язык? Чтобы она лучше видела-слышала, да поменьше болтала. Малум заманивает к себе не самых хороших жителей Прекрасной Долины и отправляет их в подземелье. Некоторые, оказавшись в темнице, делаются еще хуже, чем были, они начинают только сильнее злиться. И тогда они превращаются в статуи. Вот почему Марсия теперь такая, а у тебя каменные туфли. Норетта, я опущу лапки, а ты больше не говори ни о ком плохо. Даже если эта собака тебя насмерть обидела.

– Теперь я всю жизнь буду в каменных туфлях ходить? – обомлела Норетта.

Мафи опустилась на живот и поползла вперед. Марсия же, ранее сидевшая на ее спине, осталась стоять на месте.

Черная собачка повернулась, увидела мопсиху и обомлела.

– Марсия! Ты почти вся превратилась в камень! Только голова пока свободна. Ужас! Ужас!! Ужас!!!

– Не бросайте меня здесь, – еле слышно взмолилась Марсия, – пожалуйста. Очень вас прошу!

– Мы тебя никогда не оставим, – пообещала Мафи, – надеюсь, радужная сойка уже рассказала все Фене и Черчилю.

– Ты о чем? – спросила тушканиха.

Мафи почесала ухо.

– Я случайно услышала ночью разговор Норетты и Марсии. Следовало сразу разбудить маму, рассказать, что они задумали. Но Марсия и Норетта уже вылезли из окна. Я помчалась за ними, подумала: «Ох, может беда случиться». Потом, когда камень отодвинулся и Марсия первой полезла вниз, я шепнула радужной сойке Маше, которая сидела на ветке и чье гнездо вы сбросили: «Лети к Муле, объясни ей: Мафи побежала за сестрой и Нореттой. Опасаюсь беды. Не знаю какой, но ощущаю очень большие неприятности». И я успела прыгнуть в проход, пока камень не задвинулся.

– Неужели вам ни в школе, ни дома не рассказывали, что есть страна Зла? – удивилась Перла. – Мне мама о ней с детства твердила.

– Муля, Черчиль и наша бабушка Ада постоянно нам на ночь сказки читали, – вздохнула Мафи, – там шла речь про Зло, про то, как оно непослушных щенков к себе уносит. И картинки были.

– Да, – подхватила Норетта, – тощая тетка в рваной одежде. Имя Малум никогда не упоминалось.

Мафи чихнула.

– Муля говорит: «Нельзя брать чужое, врать, лениться, грубить взрослым, завидовать, хвастаться, считать себя самой красивой, умной. Если будешь так себя вести, Зло тебя к себе утащит». Я знала, что хорошей собакой быть лучше, чем плохой, стараюсь ничего дурного не делать. Но это не всегда получается. Скажет мама: «Не надо есть кексы до обеда». А я потихоньку пару штук возьму и слопаю. Всегда думала, что рассказы про Зло просто легенды. Ну как оно меня за слопанные маффины утащит? Я же кричать начну, драться, кусаться. Мне как это представлялось? Влезает в спальню тетка в грязной одежде, так я ее водой из стакана окачу, она промокнет, испугается и убежит. Я не понимала, что Зло тебя не похищает, ты сама к нему по Дороге из мармелада приходишь. И оно сначала кажется добрым, ласковым, обещает много вкусного, красивого. А потом! Бац! Просыпаешься в подвале!

– Или в саду статуей стоишь, вся каменная, – прошептала Норетта. – И моя мамочка те же сказки мне читала, а я смеялась и говорила: «Ой! Я уже не маленькая, не верю в истории для щенков. Если Зло всех противных забирает, почему оно учительницу по математике не утащило? Она мне за одну ошибку в контрольной тройку поставила». Мама возражала: «Все истории правда». Но Лина очень старомодная, хозяйки давным-давно посуду гелем моют, а она сухой горчицей. Смешно же! Я маме замечания делала, объясняла, что надо в ногу со временем идти, а Лина в ответ: «Бабушка так делала, надо слушать бабулю». Но ведь жизнь меняется!

Норетта начала всхлипывать.

– Я думала… мама… как из пещерных времен… а я умная… сказки про Зло… для младенцев… И теперь… каменные туфли на моих лапах. А ведь предупреждала меня Лина: «Нельзя ни о ком плохо говорить и думать нельзя, лезет гадкая мысль в голову, гони ее». Что теперь делать?

– Черчиль, Феня и Муля непременно нам помогут, – дрожащим голосом сказала Мафи, – они сюда точно придут. И всех спасут!

Перла махнула лапкой.

– Сомневаюсь. Дорога из мармелада открывается только злым и жадным.

– Ты говорила, что есть другой путь, – напомнила Мафи, – и мы пойдем туда, только надо Антона спасти. Нам долго к кролику идти?

Тушканиха поежилась.

– Нет. Он совсем рядом. О тайной тропе к свободе никто не знает. Черчилю и остальным путь неведом. И как двинутся к воротам спасения Марсия и Норетта? Одна до шеи каменная, у второй туфли неподъемные.

– Я понесу их! – храбро ответила Мафи.

– Обеих? – грустно спросила Перла. – У тебя лапы подкосятся. Марсия сейчас во много раз тяжелее, она почти статуей стала, на спину к тебе не заберется.

– Есть цветы, – шепнул чей-то голос.

Мафи подпрыгнула, как ужаленная змеей.

– Малум!

– Нет, – успокоила ее Перла, – это произнес Антон, мой друг кролик, которому я сухарик несу.

– Он тоже статуя? – опешила Норетта.

– Нет, он в вольере, – пояснила Перла.

Тушкиниха прошла чуть вперед, присела около грязной коробки, приподняла крышку и сказала:

– Тоша, я поесть тебе принесла. Смотри, сколько корочек!

– Спасибо, Перлуша, – поблагодарил серый кролик, сидевший внутри, – мне это много, хватит одной штучки. Остальными сама угостись. Я слышал ваш разговор. Хотите убежать?

– Да! – хором ответили собачки.

– Трудная задача, – пригорюнился Антон, – но я знаю ее решение. Видите внизу под горой красно-зеленое море?

– Оно шевелится, – сказала Норетта, – не знала, что вода может быть такой разноцветной.

– Там не вода, – возразил Антон, – растения. Они называются Жгучие кусты. Нужно пройти в середину зарослей и найти там ярко-красные цветы с белыми ягодками. Смотрите не перепутайте их с розовыми. Нарвите стеблей, отбейте лапами, сплетите охранные жилеты, накиньте на плечи, Марсия и Норетта тогда освободятся. Храбро шагайте все вместе через болото, никого не боясь.

– А где оно? – спросила Норетта.

– Слева, – объяснил кролик. – За топью начнется грядка, на ней кусты. Будьте осторожны, не коснитесь тех, у которых на ветках висят подарки, завернутые в красивую бумагу.

– Почему? – полюбопытствовала Норетта. – Я люблю получать подарки, прямо обожаю.

– Многие с тобой солидарны, – кивнул Антон, – но, видишь ли, подношения – коварная вещь. Некоторые из них принимать не стоит. На тех кустарниках на самом деле висят семена злобы и глупости. Если открыть коробку с бантиками, то сразу подует ветер, мелкие черненькие крупинки разнесет по Прекрасной Долине, они попадут жителям в нос, горло.

– Кашлять, – с трудом произнесла Марсия, – кашлять.

– Не можешь кашлянуть, – всхлипнула Норетта, – конечно, ты же от шеи вниз каменная.

– Нет, – с трудом прошептала Марсия, – когда я вышла из дома Лючии и Агаты, мне стало так горько и обидно, хотелось покусать и хозяек, и Рауля с Бетти. Но потом я дошла до калитки и успокоилась, подумала: «Я отличный парикмахер, Лючия не хотела меня оскорбить, она просто впала в истерику, как многие невесты. И еще, лабрадориха мечтала, чтобы ее готовил к бракосочетанию Рауль, специально в конкурсе участвовала, но маме не сказала, боялась, что та не позволит ей к этому стилисту обратиться. Ну и не особенно надеялась в состязании победить, желающих, наверное, много было. И Агата позвала меня. Моя работа не пришлась по сердцу невесте, потому что она хотела прическу от Рауля. Я ни в чем не виновата». Подумала так и сразу перестала злиться, успокоилась, решила вернуться домой, вознаградить себя за неудачный день какао с кексами и увидела, что из дома лабрадорихи выходит Норетта. Она мне улыбалась. Я хотела сказать ей: «Лючия так нервничает, я совсем не сержусь на нее», – но ощутила, как в горло влетело что-то маленькое, царапучее, я начала кашлять, и вдруг! Такая обида, злоба накатили! Меня ими, как камнями, забросало. И вот с той поры я пытаюсь откашляться и не могу.

– В тебя залетело семечко зла с куста, – пояснил кролик.

– Я хотела утешить Марсию, – всхлипнула Норетта, – но и мне в горло тоже что-то заскочило. И я поняла: надо нам с Марсией послушать совет морской свинки Нонны. Это что-то у меня вот тут до сих пор сидит!

Норетта потрогала лапкой грудь.

– Но я почему-то не кашляю.

– А ты вдохнула семечко эгоизма, – пояснил кролик. – Эгоизм и злость всегда вместе в одной коробке лежат.

– Что нам теперь делать? – спросила Норетта.

– Идти на болото, – воскликнула Мафи, – за цветами.

Глава 19

Жгучие кусты

– Какие тяжелые туфли, – стонала Норетта, прыгая на горе сорванных веток. – Я жутко устала!

– Работай молча, – велела Перла, – посмотри на Мафи! Она вся в волдырях, ранах, царапинах. Ей одной пришлось кустарник ломать. Марсия только головой шевелить может, а ты, Норетта, до поля дойти не смогла.

– Ты тоже в ожогах, – остановила тушканиху Мафи, – откусывала прутья, которые я сломать не сумела.

– Зато мне есть не хочется, – захихикала Перла, – рот жжет хуже, чем от перца.

– Может, Зефирке несколько листочков прихватить? – задумчиво протянула Мафи. – А то она постоянно на диету садится, но быстро с нее слезает и только еще толще делается. Хотя нет, не хочу ей боль причинять.

– Жаль, воды нет, – хныкала Норетта, прыгая на ветках, – если помыться, станет легче. О! Как я устала! Как мне не повезло, что ноги в каменных туфлях!

– Во всем плохом надо видеть хорошее, – подал из коробки голос Антон.

– Теперь объясни, что приятного сейчас происходит, – потребовала Норетта. – Я изображаю из себя цеп, которым разбивают стебли, чтобы их потом сплести. Мне тяжело, я устала, вспотела, хочу пить, есть…

– У меня есть сухарики, – обрадовалась Мафи, – вот, возьми.

Норетта остановилась.

– Давай! О! Как вкусно! Ничего лучше не ела.

– В подвале ты от них отказалась, – усмехнулась Перла.

– Голод лучший повар, – заметил Антон, – а насчет хорошего… Если бы на Норетте не появилась каменная обувь, сейчас бы всем пришлось голыми лапами жгучие стебли мять.

– Я об этом не подумала, – призналась Норетта. – И что, хорошее есть во всем?

– Конечно, – подтвердил Антон, – непременно. Если с тобой случилась неприятность, то нельзя плакать, жаловаться на судьбу, ныть: «Ну почему все мои друзья веселые, а я ногу сломал». Лучше подумай, что хорошего получишь от беды.

Норетта снова начала прыгать на куче веток.

– Что прекрасного в сломанной ноге? В ней только одно плохое. Гулять нельзя пойти. Я один раз хвост ободрала о колючки, мама его кремом вонючим намазала. А потом в школе ко мне подошла морская свинка Нонна, она меня ранее на день рождения пригласила, и сказала: «Ретти, не приходи сегодня на именины. Тебе хвост забинтовали, гости увидят повязку, начнут спрашивать, что случилось. Только о Норетте говорить будут. Но это мой праздник, не твой, в центре внимания должна находиться именинница, а не ее подруга». И где тут положительное? На день рождения я не попала, хвостик болел…

– Кот Боня один раз сломал обе задние лапы, – перебила черную собачку Мафи, – долго лежал в кровати. Сильно скучал. А потом ему Черчиль принес особый мольберт, поставил котику на кровать, укрепил на нем лист бумаги, протянул краски и сказал: «Нарисуй картину «Восход в Прекрасной Долине». На стене в библиотеке место пустое есть, хочется его заполнить». Боня раньше ничем таким не занимался, но решил попробовать. Очень у него красиво получилось. Черчиль пейзаж к стене прикрепил, его многие собаки увидели, стали Боню просить и им что-нибудь изобразить. Сейчас Боня очень известный художник, он говорит: «Спасибо сломанным лапам, если б не они, не быть бы никогда мне художником».

– Отличный пример, – согласился Антон.

– Ладно, Боне повезло, – согласилась Норетта. – А со мной как?

– Тебе, когда хвост поранила, следовало понять: морская свинка плохая подруга, и более не иметь с ней дела, – отрезал Антон. – Но, судя по тому, что ты оказалась у Малума, урок тебе впрок не пошел. Когда выберешься отсюда, держись от Нонны подальше. В каждой неприятности всегда заключен подарок, но если собака его не видит, то кто виноват?..

Норетта остановилась.

– Думаешь, мы отсюда сможем уйти?

– Всенепременно, – твердо сказал кролик, – полагаю, хватит ветки мять, теперь из них можно накидки плести.

Норетта схватила один стебель и с воплем отбросила его.

– Жжется!

– Ничего, – вздохнув, заметила Мафи, беря ветку, – сейчас привыкнем.

– Неприятно, конечно, – призналась Перла, заплетая «косички», – но вытерпеть можно.