– Вот далась тебе эта Светка! Ты у нас и дня не провела, а она тебе сон уже испортила. Давай лучше, пойдём к сундуку – станем наполнение для амулета смотреть.
Анна подошла, с любопытством оглядывая разложенные на деревянной крышке вещи.
Чего там только не было!
Отдельными кучками помещались еловые иглы, острые длинные шипы каких-то растений, заточенные деревянные палочки, сучки, обрезки птичьих перьев, скорлупки шишек, сморщенные сухие ягоды, осколки ракушек, острые камушки, пёстрые фасолины…
Были здесь и гвозди. Мотки грубых ниток. Скрученная проволока и булавки. Спутанным комом лежало что-то похожее на мочало.
– Вишь, сколько всего? Тебе выбирать придётся – что в бутылку свою поместишь. Да погоди, я выйду, тогда и начнёшь. Никому нельзя говорить, что спрячешь.
– И вам нельзя? Вы же мне помогаете.
– Никому! То твоё дело, тайна твоя! – Баба Оня протянула Анне небольшой холщовый мешочек. – Ты пока сюда собери. А через три дня научу, как обряд сотворить.
– А что собрать?
– Сама реши. Прислушайся к себе. Не умом – нутром прислушайся. Посмотри на всё внимательно. К чему рука потянется – то и возьми.
Оставшись одна, Анна осторожно принялась перебирать предметы.
Гвозди и проволоку она сразу отодвинула подальше. Легонько потрогала пальцем гладкие, словно отполированные, шипы и вдруг ясно представила, как они образуют преграду – что-то вроде загородки. Кроме шипов в ней виднелись сучки да хвойные иглы, на которые были насажены красные бусины высушенной рябины и тёмные можжевеловые ягоды. Светлана металась за этим странным ограждением и не могла его преодолеть. А сверху на неё сыпался и сыпался густой снег из птичьих перьев…
Анна сморгнула и видение рассеялось. Остались только странные предметы, кучками разложенные на сундуке.
Что происходит? Неприятные сны, странные разговоры, непонятные бабкины наставленья, старушонка-кика – много разных мелочей, не вписывающихся в обыденную жизненную схему, случилось в Ермолаево.
Поразительно, но эти открытия не тревожили Анну, она воспринимала их спокойно.
Временами лишь лёгкое удивление мелькало где-то на границе сознания. И только.
– Деточка, справилась? Набрала начинку? – Заглянула в комнату баба Оня.
– Я сейчас… Быстро, – стараясь не уколоться, Анна сложила в кулёчек иглы да шипы, прибавила к ним горсть ягод. Подумала и сунула туда же обломки невесомых хрупких перьев.
– Пойдём-ка со мной, теперь тару для оберега выберешь. Можно баночку какую. Можно бутылочку. У меня большой запас.
В чуланчике на деревянных полках выстроилась разномастная посуда – вазочки да бидоны, миски с кастрюлями, бутылки и банки. Всё густо припорошенное пылью, но вполне пригодное для использования.
– На какую глаз посмотрит, ту и бери, – повторила бабка.
Анна раздумывать не стала, сняла первую попавшуюся бутылочку– небольшую, изящную, со стеклянной пробкой.
– Теперь отмоешь и выставишь в ночь.
– А она от мороза не треснет?
– Ни! Стекло здесь прочное, надёжное. Выдержит.
– Баб Онь, это всё… Всерьёз? – наконец решилась спросить Анна.
– А то! Не шутят такими вещами.
– Просто всё так странно. Я будто внутри былички оказалась… И почему-то всему верю…
– То моя травка тебя поддерживает, чтобы ты не дивилась да не боялась. Вы, городские, отвыкли давно от необычного. Не верите, не хотите замечать. А у нас всё по-простому – помним и знаем всех наперечёт. Стараемся мирно жить, блюдём границы, правила выполняем.
– Какие правила?
– Да разные. Вишь, в уголке сосновая ветка подвешена? Ссохлась вся, а тронуть нельзя. Я её раз в год меняю. Аккурат под новогодье. Так положено. Чтобы суседушка не серчал.
– У вас и домовой живёт?!
– Чшшш… – Прошипела бабка. – Не любит он прозванье это. На суседушку откликается. Под веткой его самое любимое место. А так-то и везде ходит, за всем приглядывает.
– А как же кика?
– А что кика? Она помощница моя первейшая. В отличие от остальных, не таится, показывается.
Сосновая ветка вдруг качнулась и завертелась кругом, посыпались вниз высохшие иглы.
– Глянь-ка! Суседко знак подаёт. Ну-ка, пошли отсюда, проверим, что там.
В комнатах было тихо. Сумрачный день клонился к вечеру, к окнам льнула темнота. Баба Оня задёрнула цветастые занавесочки, обошла дом. Оглядела всё внимательно, прислушалась.
– Вроде, спокойно. Не пойму, к чему знак-то был?
– Да может просто сквозняком ветку качнуло? – Предположила Анна и попросила хмурившуюся бабку, – вы мне больше травок не давайте. Я выросла на быличках да сказках, все ваши чудеса приму, всему поверю и без них.
– Хорошо, Аннушка. Больше не стану. Только оберег тебе доделать нужно. И от Светки защита. И вообще… Время тёмное теперь…
В сенях загрохотало, вихрем влетела давешняя кика, подскочила к бабке, зашептала ей что-то, ткнула пальцем в сторону Анны.
– Да что ты?! Вот напасть! – Всполошилась бабка. – Откуда вести-то? Удельница на хвосте принесла?
– Что-то случилось? – Анна с любопытством наблюдала за происходящим. Кика выглядела обычной старушонкой. Только маленькой совсем, вёрткой, суетливой. И всё никак не получалось рассмотреть её лицо, она словно специально отворачивалась от Анны, пряталась.
Кика шепнула что-то ещё и подпрыгнув, ухнула под пол.
– Ты собери всё нужное! – Крикнула ей вслед бабка и, повернувшись к Анне, сказала:
– На дальней дороге, что к нам ведёт, бука видели. Нехорошо это. Опасно. Надо подготовиться.
Часть 3
Той же ночью Анне не спалось. Несмотря на рябиновую веточку – временный оберег, припрятанный под подушкой, сон не шёл. Она подсела к окошку, смотрела как тихо падает снег, искрит крошечными звёздочками в мягком лунном свете. Тогда-то и увидела, как пробежала через двор баба Оня, как подошли к ней незнакомые женщины, кто с кочергой, кто с ухватом, кто с метлой в руках. Собрались кучкой, поговорили о чём-то. После выстроились все цепочкой с бабкой во главе и двинулись вдоль улицы. Каждая потрясала своей необычной ношей да медленно ступала, высоко поднимая ноги. И показалось Анне, что они след в след стать стараются, оттого так идут. Процессия быстро скрылась, завернула в сторону.
Анна решила было подглядеть за ними, но у самой двери наткнулась на кику. Сидя на порожке, проворно сплетала та веревочку в длинную косицу да наговаривала что-то тихонько, себе под нос. На Анну кика не глянула, нарочно повернулась боком, будто пряча свою работу. И Анна вернулась к себе, не решилась заговорить с бабкиной помощницей, поостереглась.
