Эти лживые клятвы
И мое ледяное сердце тает от его улыбки. Я не могу ему отказать – хотя сейчас это так просто.
Он поворачивается и срывает цветок оранжевого лилейника. Он расцветает у него на ладони, и у меня перехватывает дыхание.
– Никогда не видела, чтобы ты так делал.
– Моя мама любит лилейники. Когда я приезжал домой, мой лучший друг шутил надо мной, потому что я постоянно ими любуюсь. Он знал, что они напоминают мне о твоих волосах. Но, по правде говоря, они не идут ни в какое сравнение.
Он вставляет цветок мне в волосы, и я позволяю себе на секунду закрыть глаза. От ощущения его шершавых пальцев на моей коже у меня по телу бегут мурашки. Как я могу быть такой жадной до его прикосновений, этих долгих взглядов и нежных слов, когда Джас нужна моя помощь?
– Ты никогда не рассказывал о своей семье, – я качаю головой. – Нужно было больше этим интересоваться.
– Но я не позволял тебе задавать вопросы, – он в последний раз поправляет цветок и опускает руку. – Я рос во власти и привилегиях. И не всегда мог поверить, что на самом деле окружающим на меня не плевать.
Это меня удивляет. Конечно, не каждому может посчастливиться стать учеником мага, но любая семья, обладающая значительной властью, посчитала бы, что это ниже ее достоинства.
– А что за власть?
– Правящая власть. И от меня ждут, что я ее унаследую.
Он берет меня за руку и изучает мои пальцы в своей ладони. Чары, возможно, и заострили некоторые черты его лица, но мозоли на его руках остались такими же.
– И скоро мне придется это сделать.
Я хмурюсь и сжимаю его ладонь.
– Тогда почему ты пошел в ученики мага?
– Эти навыки полезны, и… честно говоря, мне нужно было побыть вдали отсюда.
И тут я все понимаю.
– На самом деле ты уехал не для того, чтобы продолжать свое ученичество, да? Ты уехал домой.
Он кивает и изучает мое лицо.
– Я хотел забрать тебя с собой. Но я знаю, что тебе не нужна та жизнь, которую я могу тебе предложить – и не стал просить тебя об этом.
– Почему ты так говоришь?
Он считает, что я настолько привередлива? Или знает, что я бы никогда не оставила Джас и не думала, что он сможет взять нас обеих?
Он шумно выдыхает.
– Я до сих пор не могу поверить, что она ее продала.
Я снова кладу щеку ему на грудь, наслаждаясь ощущением его тепла и силы. Может быть, Себастьян не может спасти Джас или избавить меня от моего задания, но в его объятиях есть что-то успокаивающее. Мне хочется верить, что я могу переложить в его умелые руки часть своих проблем и что он сможет все исправить.
– Это не твоя вина.
– Нет, это моя вина: я никогда не говорил тебе о моих чувствах. А сейчас, боюсь, уже слишком поздно.
Он смотрит в сторону, я следую за его взглядом и вижу, как из замка маршируют одетые в серое и желтое гвардейцы.
«В желтое, – понимаю я, – как мое платье».
Желтый – один из цветов королевы.
Я снова смотрю на Себастьяна и замечаю, что он не сводит глаз с моих губ.
Я поднимаю руку и кладу ее ему под подбородок. Медленно – почти болезненно медленно – он опускает голову и касается моих губ своими. Его губы мягкие, но я провожу рукой по его волосам, и поцелуй становится ищущим. Время неожиданно останавливается. Солнце застывает на горизонте, птицы замолкают, замирает ветерок, колышущий цветы. На свете есть только я, он и наш поцелуй, и мое сердце болит, когда я пытаюсь запомнить каждую секунду этого идеального момента. Возможно, это последний наш поцелуй.
Как я могу влюбить в себя другого, если всегда любила этого мужчину?
Когда он отстраняется, мои колени слабеют. Я слишком медленно возвращаюсь в этот мир.
– Пожалуйста, прости меня, – шепчет он.
– Тебе не за что извиняться, – я почти улыбаюсь. – Это ведь я тебя поцеловала.
– Его королевское высочество принц Ронан нужен в тронном зале, – говорит стражник.
Он был слишком близко от нас.
Я резко отворачиваюсь и оглядываю сад. Принц где-то поблизости? Видел ли он, как я целовалась с Себастьяном? Если так, то как он вообще поверит, что мне нужен он?
«Это глупо и безрассудно, Бри. Соберись».
Но в саду никого нет, кроме Себастьяна, стражников и меня. Стражники выжидающе смотрят на Себастьяна, а Себастьян смотрит на меня.
– Сэр, прошу прощения, – говорит один из солдат гарнизона королевы, – но пора идти. Вас ждут. Отбор должен был начаться несколько часов назад.
– Скажите моей матери, что я скоро подойду, – его голос резок, в нем чувствуется напряжение, а мой затуманенный мозг пытается осознать смысл его слов.
Страж неловко переминается с ноги на ногу и смотрит на своих товарищей-гвардейцев.
– Ваше высочество…
Себастьян стискивает зубы.
– Оставьте нас.
Я смутно слышу звук шагов, удаляющихся по мощеной дорожке сада, но не могу отвести глаз от своего друга. Я моргаю.
– Твоя мать?
Принц Ронан. Они назвали его «принц Ронан». И «ваше высочество».
– Баш, я не понимаю. Что это за чары? Почему они думают, что ты принц?
Он берет меня за руку и нежно сжимает кончики пальцев.
– Потому что я и есть принц.
Я делаю шаг назад и выдергиваю руку из его пальцев.
– Это не смешно.
– Бри, послушай. Я не знал, как тебе сказать. Я ведь знал, как ты относишься к таким, как я.
– Нет, – я отчаянно мотаю головой. – Нет. Ты нормальный человек. Не может быть, чтобы ты…
– Пожалуйста, дай мне объяснить…
Я попятилась, даже не осознавая этого, и оказалась в тени ивы.
– Бри?
Он вполголоса бормочет ругательство и крутится на месте.
– Абриелла? Прошу…
Я смотрю на свои руки, но не вижу их. Каким-то образом я снова стала невидимой – стала тенью. Как тогда.
И я не думаю. Я просто бегу. Через сады, за ворота замка, в густой туман. Мои легкие горят, ноги болят, но я не останавливаюсь – ни сейчас, когда пейзаж меняется с невозможного совершенства дворцовой территории на нечто, похожее на руины, ни потом, когда мои руки и ноги снова становятся видимыми – какая бы магия ни заставляла их исчезать. Я бегу, пока туман не становится плотным, как грозовая туча, а солнце не опускается так низко, что последние лучи света едва касаются горизонта.
Я прислоняюсь к разбитой мраморной колонне и опускаюсь на землю. Я даже не осознаю, что плачу, пока мои щеки не становятся влажными, а дыхание прерывистым.
«Он обманул меня. Он выдавал себя за того, кем на самом деле не является».
Я была готова обокрасть избалованного принца. Я бы не задумываясь обманула фейри, чтобы спасти свою сестру. И ни капельки бы не беспокоилась о своем сердце. Но принц Ронан – не просто фейри. Он Себастьян, и я не знаю, как мне притвориться, что я могу его простить – а уж тем более притвориться, что хочу выйти за него замуж.
«Когда встретишь принца Ронана, помни: он тебе нужен. Удержи его доверие, иначе ты не сможешь проникнуть в его двор».
Я вспоминаю, что король Мордеус сказал мне сегодня утром. Он не велел мне завоевать доверие принца. Он велел удержать его. И вчера он сказал, что в Фейриленде ничего не происходит случайно. Вот почему он хотел, чтобы я выполнила это задание. Он знает. Каким-то образом король Мордеус знает о моих отношениях с Себастьяном. Именно поэтому он использует меня.
Не знаю, что расстраивает меня больше – мысль о том, что мне придется скрывать свою боль и притворяться, что я могу простить Себастьяна за его ложь, или то, что, если я поступлю с ним так, я могу сломаться – и никогда уже не буду прежней.
Но разве у меня есть выбор? Я убежала, потому что запаниковала. Если бы я была в здравом уме, я осталась бы с принцем – извлекла бы пользу из наших отношений. Чтобы спасти Джас, я готова на все. Ради нее я пожертвую своей гордостью. Своим сердцем. Своей жизнью.
Я должна вернуться. Должна убедить Себастьяна, что он все еще мне нужен. Я встаю с земли, вытираю слезы и разворачиваюсь. Мне нужно вернуться обратно во дворец.
Но, когда я начинаю осторожно идти по мелким камням, из тумана появляется фигура в плаще с капюшоном. Я напрягаюсь, но замечаю знакомые темные глаза, чувствую прилив облегчения и устало опускаю плечи.
Я знаю, кто это.
Позади нее появляется еще одна фигура – высокая и угрожающая, со злобно горящими красными глазами. Она смотрит на меня из-под капюшона. Я открываю рот, хочу предупредить… но не успеваю издать ни звука.
Неожиданно я чувствую непреодолимое желание спать и падаю на землю.
Глава 8
Проснувшись, я обнаруживаю, что свисаю с чьего-то плеча как мешок с зерном. Я паникую, сдерживаю крик и заставляю себя сделать три глубоких вдоха, чтобы унять бешено колотящееся сердце.
Соображай, Бри.
Я почти уверена, что моя голова перестала работать еще тогда, когда я убежала из безопасных земель королевы Благого двора без плана и без оружия.
И вот меня поймали.
Судя по мускулистым рукам на моей юбке и росту похитителя, меня несет мужчина. Но женщине, которую я видела перед тем, как рухнуть, я могла доверять.
– Открой дверь, – ворчит мужчина. – Она вот-вот очнется.
– Вот скотина, – раздается впереди мелодичный голос. Это Прета, красивая женщина, которая помогла мне попасть в замок королевы. Я знаю, что это она, но она не похожа на женщину, с которой я стояла в очереди. У нее такие же красивые карие глаза и темные волосы, но также и заостренные уши и то неземное сияние, которое, кажется, есть у всех благородных фейри. – Зря ты ее вырубил, – говорит она.
– Я не знаю, что делать со смертными, когда они впадают в истерику, – говорит мужчина, поудобнее перехватывая меня на плече.
Дверь открывается, из помещения доносится громкая музыка. Я осторожно осматриваюсь, стараясь держаться расслабленно, чтобы мой похититель не понял, что я уже очнулась. Эта таверна – за исключением посетителей – ничем не отличается от заведения Горста в Фейрскейпе. Здесь пахнет несвежим пивом, а от шума у меня почти сразу же начинают болеть уши. Повсюду танцуют разномастные пары. Гибкая спрайт с полупрозрачными крыльями и каким-то обрывком ткани вместо платья позволяет троллю засунуть золотую монету себе между грудей. Молодой эльф в кожаном костюме для верховой езды гладит ирокез своего партнера по танцу. Мужчины и женщины танцуют на стойках, вращаясь вокруг шестов под одобрительный гул толпы. Огненная фейри в обтягивающем черном костюме из кожи и с огромным бюстом прислоняется к стене слева от меня и щиплет Прету за задницу, когда та проходит мимо.
Прета шлепком убирает ее руку.
– Я работаю, – кричит она.
Мужчина, который несет меня на плече, усмехнулся.
– А может, оно того стоит, Прета? – говорит он. – А если ты считаешь, что нет, можешь уступить ее мне. Ты ведь знаешь, какие слухи ходят об огненных фейри.
– Какая же ты свинья, Кейн, – кричит Прета.
Она идет через толпу танцующих тел, а потом внезапно разворачивается и замечает, что я наблюдаю за ней из-под руки Кейна.
– Вот наша девочка и очнулась.
Да, это та же женщина, которая предложила мне свою дружбу. Но все же она другая. И дело не только в ушах: у нее на лбу вытатуирована серебряная паутина, похожая на трещины разбитого зеркала.
Не имея больше причин притворяться, я извиваюсь в объятиях гигантского мужчины.
– Отпустите меня.
Прета подмигивает мне, протискивается мимо двух охранников, открывает тяжелую деревянную дверь и проходит в скудно обставленный кабинет, единственными источниками света в котором были уличные фонари за окном.
Меня бросают на пол. Когда мои глаза привыкают к царящему в комнате полумраку, я наконец-то вижу мужчину, который все это время нес меня сюда. Он огромный, у него широкие мускулистые плечи и мощные руки. Ростом он не меньше семи футов, даже выше, если считать загибающиеся к затылку рога. Белки его глаз черные, а зрачки – пылающие и красные. У него длинные рыжие волосы и борода, а в одном заостренном ухе – кольцо.
– Кажется, ты ей нравишься, Кейн, – говорит Прета. – Или так уродлив, что она испугалась и потеряла дар речи.
– Вы нашли ее, – произносит глубокий и мелодичный голос позади меня.
Я резко оборачиваюсь на голос и сдерживаю вздох. В кресле передо мной, вытянув одну ногу и согнув другую в колене, сидит мужчина. Его темные кудри собраны назад, как в моем сне, в руках он держит книгу. Кабинет большой, но он, кажется, заполняет его своим размером, своими пронзительными серебристыми глазами – одним своим присутствием.
Мой похититель толкает меня вперед. Я спотыкаюсь и падаю на колени перед грозным фейри теней во второй раз за эти дни.
Ненавижу это место.
– Она убежала из замка, – говорит Прета.
Я смотрю на нее.
– Вы.
Она поднимает полы своего платья и делает небольшой реверанс.
– Абриелла, я же говорила, что мы еще встретимся.
– Что вам от меня нужно?
– Мне нужно… – пыхтит она, оглядывая комнату. – Почему здесь так темно? – она щелкает пальцами, и в настенных фонарях вспыхивает огонь. – Так-то лучше, – она с довольной улыбкой поворачивается ко мне. – Я хочу тебе помочь. В этом плане со вчерашнего дня ничего не изменилось.
– Ты внушила мне, что ты человек, – выплевываю я, и в моих словах больше злости, чем следовало бы. Я практически не знала Прету, но она провинилась передо мной точно так же, как и Себастьян. И я рада, что мне есть куда направить разъедающую грудь боль. – Ты подлая лгунья.
Мужчина, развалившийся в кресле, смеется.
– И это говорит человек, который утверждал, что служит у Арьи.
Я прищуриваюсь. Мне не нравится, что я снова встретила этого странного мужчину. И еще меньше нравится, что он мне снился.
«В Фейриленде ничего не происходит случайно».
– Сомневаюсь, что она может контролировать свои силы, – говорит Прета. Она грациозно подходит ко мне и нежно заправляет мне за уши прядь волос.
– Не прикасайся ко мне! – вырываюсь я.
– И эмоции, – она переводит с меня неодобрительный взгляд и смотрит на мужчину в кресле: – Я думаю, она действительно влюблена в золотого принца.
Мои щеки пылают. Ненавижу, что эти фейри говорят обо мне, рассуждают о моих чувствах.
– Ты ничего обо мне не знаешь.
Мужчина в кресле цыкает на меня.
– Прета, оставь ее в покое. Дальше я сам разберусь.
– Финн, – ощеривается Прета.
Финн.
Так вот как зовут этого загадочного фейри с серебристыми глазами.
– Уходите, – эти слова звучат мягче того, что он уже говорил, но в них слышится власть. Сразу ясно, кто главный из этой троицы.
Прета напрягается, и я понимаю, что она не хочет подчиняться. Она резко кивает и выходит из кабинета. Рогатое животное следует за ней.
Я смотрю, как они выходят из кабинета.
– Тяжелая выдалась ночка? – спрашивает Финн.
Вопрос звучит так небрежно, словно мы сидим за чашкой чая и его люди не доставили меня сюда, лишив предварительно чувств.
Я бросаю на него свирепый взгляд.
– Кто ты? Кроме того, что ты – похититель из Неблагого двора. Надеюсь, ты понимаешь, что никто не собирается платить за меня выкуп.
– Получается, ты знаешь обо мне больше, чем показываешь. Что еще скажешь?
Опасно.
Этот фейри опасен, и мне нужно прекратить злить его и сосредоточиться на том, чтобы уйти отсюда.
– Ничего. Я ничего не знаю.
Он поднимает голову.
– Любопытно. Почему ты так уверена, что я из Неблагого двора?
– Твои глаза.
– А что мои глаза?
– Все знают, что у Неблагих фейри серебристые глаза. «Если ты видишь в глазах серебро, не вздумай с фейри вступать в договор», – пропеваю я детскую песенку.
И как же здорово, что я последовала этой народной мудрости.
Он кряхтит.
– Ничего страннее в жизни не слышал. Вас учат, что у всех фейри Неблагого двора глаза как у меня?
– А разве нет?
– Нет. Таких как я совсем мало, – и когда он говорит это, я вспоминаю стражников в замке Мордеуса. У них были серебристые глаза? Не помню. Прета – из Неблагого двора? У нее карие глаза. А у Кейна – жуткие красные с черными белками.
– Я могу идти?
Его глаза расширяются в притворной невинности.
– И куда же ты пойдешь? Ты не слишком-то хочешь возвращаться к своему другу, даже если действительно жалеешь, что так опрометчиво от него убежала.
Я сжимаю губы в тонкую линию и поднимаю голову.
– Ты читаешь мои мысли?
С его губ срывается мрачный смешок.
– Нет. Мне не нужно читать твои мысли, чтобы понять, что именно тебя беспокоит. Хотя это было бы полезным талантом. Все твои эмоции написаны у тебя на лице. Ты не уверена, что сможешь сыграть ту роль, которую для тебя уготовил Мордеус.
Как он связан с Мордеусом? Он работает на него?
– Что ты знаешь?
– Хватит, – он делает глубокий вдох и встает с кресла.
Он подходит к небольшому бару, расположенному в углу кабинета. Я пользуюсь тем, что он стоит ко мне спиной, и рассматриваю его. Кажется, он заполняет собой все доступное пространство. Но такой эффект дают не только его рост или мускулистое тело. Сразу понятно, что Финн – лидер, который завладевает вниманием всех вокруг. Интересно, какая у него сила, раз он, Неблагой, может быть здесь, в Благом дворе?
Он откупоривает бутылку и наливает два стакана. Бледно-желтая жидкость пузырится, ударяясь о стекло. У меня слюнки текут от фруктового аромата, но, когда он снова поворачивается и предлагает мне бокал, я качаю головой. Представить не могу, в каких обстоятельствах я могла бы принять вино от незнакомого мужчины – а уж принять вино от фейри? Должно быть, он считает, что я полная дура.
Небрежно пожав плечами, он ставит мой бокал на длинный стол у окна. Отпивая из своего, он закрывает глаза.
– Я понимаю, твой ненаглядный золотой принц своим обманом оскорбил твои чувства, но, если ты действительно хочешь спасти сестру, тебе нужно сделать то, о чем просит Мордеус.
То же самое он говорил в моем сне.
– Ты из Неблагого двора, – говорю я. – Конечно, ты хочешь, чтобы я помогла твоему королю.
– Он – не мой король, – огрызается он, и его резкие слова эхом отдаются в кабинете. – И никогда не будет моим королем, – мягче добавляет он.
– Почему ты в золотом дворе? Я думала, таким, как ты, на территории Благого двора не рады.
– Заключим сделку. Я отвечу на этот вопрос, если ты ответишь на мой.
При слове «сделка» я напрягаюсь, но я слишком устала и эмоционально выжата, чтобы беспокоиться о том, как он может мной манипулировать.
– Что за вопрос?
– Что ты знаешь о фейри, который дал тебе твою магию?
Я хмурюсь.
– Какую магию?
Он делает еще глоток вина и обращает на меня пристальный взгляд мерцающих серебристых глаз.
– Признаю, в последний раз я был в королевстве людей много лет назад. Но неужели ты хочешь, чтобы я поверил, что люди теперь могут проходить сквозь стены и превращаться в тень?
Я качаю головой.
– Это просто какая-то странная реакция на пребывание в волшебном месте.
Финн наклоняет голову.
– Даже не знаю, что интереснее. Ложь или то, что ты хочешь в нее поверить, – он кривит губы, но это не веселая улыбка, а гримаса отвращения. – Впрочем, ты уже знаешь. Ты знаешь, что уже давно обладаешь силами, которые появились у тебя в моем королевстве. Ты пользуешься ими уже много лет.
С моих губ срывается сухой смешок.
– Как скажешь.
– Ты воровка. И хорошая.
Откуда эти фейри теней так много знают обо мне?
– Если у меня и есть силы – а я не говорю, что они у меня есть, – то почему ты решил, что их мне кто-то дал?
Он прищуривается и понижает голос.
– Потому что люди не обладают магией, если она не дарована им магическим существом, достаточно могущественным, чтобы сделать такой дар.
– У ведьм есть магия. И у магов.
– Нет. Ведьмы и маги пользуются магией. Символами, заклинаниями, зельями. Некоторые люди способны использовать магию, но сами они ею не обладают. В отличие от тебя. Ты человек, но ты владеешь тьмой. Ты можешь превратиться в тень и пройти сквозь стены – без заклинаний или зелий, без ритуала. Магия – часть тебя, и это возможно, только если ее тебе даровал фейри.
– Я не знаю, как она появилась, – признаю я.
Потому что он прав. Часть меня – задолго до того, как я попала в Фейриленд, – знала, что мои способности работать ночью и навыки обращения с тенью ненормальны, что это что-то особенное. Я открываю рот, но тут же захлопываю его. Его народ доказал, что им нельзя доверять.
– Твоя очередь.
Он так долго изучает свое вино, что я начинаю думать, что он не станет отвечать.
– Мордеус – мой дядя.
В этот момент я понимаю, кто он такой. Баккен говорил мне, что законным наследником Трона Теней является принц Финниан. Это тот самый Финн?
– Ты принц.
Это даже не вопрос. Это все объясняет. То, как он двигается, то, как его друзья подчиняются ему, то, что он чувствует себя самым важным человеком в комнате, хочу я в это верить или нет. Да все в Финне кричит о том, что он королевской крови. О том, что он обладает властью.
Он поднимает голову и смотрит мне в глаза.
– Кажется, ты обратила внимание на фамильные черты.
«Серебристые глаза».
Не у всех фейри теней серебристые глаза. Только у представителей королевской семьи.
– Я живу не при своем дворе, потому что мой дядюшка Морд жаждет моей смерти. Очень трогательно, согласись?
– Что ты сделал?
Он хмыкает, как будто мое невежество его забавляет.
– Я родился, и этого было достаточно, чтобы я стал угрозой его притязаниям на власть. Он жаждал власти с тех пор, как его отец даровал корону моему отцу. Что касается того, почему я нахожусь в Благом дворе… Я здесь временно и, – он ухмыляется, – тайно. Территориям золотой королевы я предпочитаю земли Диких фейри, но тут есть дела, которые требуют моего внимания.
У меня в голове сотни вопросов, но на поверхности лежит только один из них.
– Зачем ты мне это рассказываешь? Чего ты от меня хочешь?
– Я знаю, что твоя сестра у Мордеуса, и знаю, что он требует от тебя взамен, – он делает глоток вина. – Я хочу научить тебя пользоваться своим даром, чтобы ты могла себя здесь защитить. Я хочу помочь тебе.
Так он говорил и в моем сне.
«Я помогу тебе ее вернуть. Найди меня».
– Ты без конца повторяешь, что хочешь мне помочь, но с какой стати я должна тебе верить? – я отступаю к двери. – Твои люди похитили меня и привезли сюда против моей воли, и ты хочешь, чтобы я доверяла тебе?
Его серебристые глаза вспыхивают, а рот сжимается в тонкую напряженную линию.
– Ты решила поверить Мордеусу. Приняла его предложение.
– У меня не было выбора. По крайней мере, я знаю, что ему от меня нужно и почему. Неужели я должна поверить, что ты хочешь помочь человеческой девушке исключительно по доброте душевной?
Он делает угрожающий шаг вперед, гнев ясно читается в каждой черте его прекрасного лица.
– Я хочу помочь тебе, потому что это поможет моему двору. Каждый Неблагой слабее, пока у нас нет наших магических артефактов. Пока золотая королева… – его ноздри раздуваются, и он делает несколько неглубоких вдохов, словно испытывая внезапную невидимую боль. – Они уязвимы до тех пор, пока силы дворов не равны.
– И ты думаешь, что я должна в это поверить? Стоишь в дорогой одежде, пьешь изысканное вино в таверне Благого двора. Вот бедняжка, принц в изгнании. Сразу видно, как упорно ты пытаешься свергнуть Мордеуса с трона.
Бокал в руке фейри рассыпается в пыль, и мое тело сжимается от страха. Он спокойно вытирает руки, позволяя каплям вина и стеклянной пыли упасть на пол.
– Прими мою помощь, смертная.
– Она мне не нужна.
Его взгляд скользит по мне, и я вздрагиваю, когда вижу, как с моих рук, словно чернила в воду, стекает темнота.
– Ты заключала с кем-нибудь узы? – спрашивает он.
Как будто я подпишусь на это. По доброй воле отдать кому-то контроль над своей волей и жизнью. Никогда.
– Может быть, дома? – говорит он. – С другом или любовником? Нет?
Мне хочется сказать, что люди не совершают таких абсурдных ритуалов. Я даже не знаю, сработают ли они, если их будут проводить люди. Но я молчу. Я достаточно знаю об узах фейри, чтобы понимать, что существует определенный уровень защиты. Если Финн считает, что я могу быть с кем-то связана, возможно, он не будет пытаться удержать меня здесь. Он не сводит с меня пристального взгляда.
– Это простой вопрос.
Я пожимаю плечами.
– И я просто предпочитаю на него не отвечать.
Он что-то бормочет себе под нос. Я вижу в его глазах гнев и попытки держать себя в руках.
– Ты должна понимать: у такой связи есть последствия. Разорвать ее не так легко, как ты думаешь.
Неужели эта самодовольная задница всерьез собирается читать мне нотации? Я складываю руки на груди.
– Если я уйду, твои друзья придут за мной?
– Ты собираешься вернуться к сыну королевы?