Пучина Сирены

Буря помедлила, затем поднялась на ноги и жестом приказала остальным следовать за ней. Лун встал. Он разрывался между разочарованием и облегчением от того, что встреча откладывалась.

Высота повела их по еще одному извилистому коридору с резкими поворотами. Когда они проходили через жилые покои, арборы и воины с любопытством поглядывали на них с балконов и из дверей. Затем они поднялись по петляющей каменной лестнице.

На верхнем этаже Высота провела их в большую комнату, частично вытесанную в камне, частично в темном дереве. Потолок был увит толстыми, как большие бочки, корнями и лианами. Еще несколько корней упирались в пол и, подобно колоннам, поддерживали низкие своды потолка. Вместо висячих кроватей здесь стояли прямоугольные каменные скамьи с разложенными на них мягкими шкурами и одеялами. Пол был деревянный с каменными вставками, а посреди него вместо чаши стоял круглый очаг высотой до колена.

Высота сказала:

– Вот и гостевые покои. Умыться можно в комнате вон за тем проходом. Надеюсь, вам здесь понравится.

Буря милостиво кивнула.

– Не сомневаюсь.

Кто-то явно побывал здесь до них и в спешке приготовил комнату. В очаге уже лежали горячие камни, а резные шишки, выступавшие из стен, были зачарованы и светились. Лун пересек комнату и увидел, что окна на противоположной стороне выходят в сумеречный центральный колодец. Лун не видел следов других гостей и не чуял знакомых запахов. Впрочем, в столь большой колонии наверняка были не одни гостевые покои.

Высота поколебалась, словно хотела произнести что-то еще, но не осмеливалась, а затем опустила голову.

– Я скажу правящей королеве, что вы устроились.

Поскольку все уже и так наплевали на обряд приветствия, и никто не смог бы упрекнуть Луна в том, что это он все испортил, он решился спросить:

– Высота, а других гостей здесь нет? К вам собиралась прилететь королева из Тумана Индиго.

Воительница потрясенно уставилась на него, но затем ответила:

– Нет, консорт. К сожалению, никто больше не прилетал.

К горлу Луна подкатил ком. Он и в самом деле думал, что воительница сейчас скажет, будто Нефрита здесь; или была здесь и ее отправили восвояси; или сказали ей вернуться позже, или еще что-то.

Сбитая с толку, Высота прибавила:

– Но в последние несколько дней погода была почти нелетная. Возможно, они задержались в пути.

– Уверена, что так и есть, – сказала Буря. Ее голос звучал спокойно, но шипы дрожали от гнева. – Спасибо.

Высота кивнула, бросила еще один взволнованный взгляд на Луна, а затем ушла.

Звезда повернулась к Луну и с упреком сказала:

– Ты с ней заговорил. Разве ты не знаешь…

– С ней все говорили, – рыкнул в ответ Лун.

Звезда попятилась, остальные воины вздрогнули и настороженно посмотрели на него. Буря только набрала в грудь воздуха, собираясь что-то сказать, но передумала и уложила шипы. Чуть помолчав, она произнесла:

– Скорее всего, это неважно. Если их королевы не выходят к гостям, то обвинить в грубости нас они точно не смогут.

Лун понимал, что выдал своим вопросом гораздо больше, чем хотел. Злясь на себя, на Звезду, на Бурю, на всех и вся, он подошел к очагу и швырнул походный мешок на скамью, что стояла у боковой стены. Его мысли лихорадочно сменяли друг друга; сначала он думал: «Нефрита солгала мне», – потом: «По дороге сюда что-то случилось, и Нефрита, Звон, Елея и все, кого они взяли с собой, погибли», – потом: «Перед их отлетом что-то случилось в колонии, и они все погибли».

В комнате повисла неловкая тишина.

Долгое время все молчали, затем Звезда откашлялась и негромко сказала Буре:

– Значит, у этого двора и правда два основных рода.

– До меня доходили подобные слухи, – сказала Буря. – Но до сегодняшнего дня я им не верила.

Награда посмотрела на Луна.

– Если он и правда единственный консорт из последнего выводка правящей королевы, то почему же она не вышла?

Тогда Рывок вставил:

– Она его увидела.

Шквал хохотнул, решив, что это шутка, а Звезда устало посмотрела на Рывка.

Однако тот запротестовал:

– Я серьезно. Королева собралась войти в зал, увидела его и ушла.

Остальные притихли. Лун похолодел и уставился на Рывка. Затем сказал:

– Ты лжешь.

Рывок вздрогнул, но ответил:

– Нет. Я ее видел. Она была темно-зеленая, это я точно разглядел. И смотрела прямо на тебя.

Лун отвернулся, чувствуя, как каждый нерв в его теле натянулся, как струна.

Никто ничего не говорил. Наконец Буря неловко повела шипами и произнесла:

– Рывок, хватит.

В тишине Лун услышал шаги, донесшиеся из коридора. На миг он понадеялся, что это Нефрита и она просто опоздала. Затем в комнату вошла Высота и несколько арборов.

Они принесли блюда с сырым мясом и корзинки с фруктами и хлебом. Воины Бури сразу же оживились.

Арборы положили еду у очага, поставили на горячие камни чайник, а затем почти все ушли. Высота вежливо кивнула Буре и Звезде. За ней остались стоять трое арборов: одна пожилая женщина, терпеливо ждавшая на своем месте, и двое юношей, которые вытягивали шеи и пытались выглянуть у Высоты из-за спины. На них были красновато-коричневые и серебристо-серые балахоны, наверное, спешно накинутые поверх обычной одежды, как это случилось в Тумане Индиго, когда к ним нагрянули нежданные гости. Один из юношей увидел Луна и толкнул второго локтем. Они таращились на него, пока пожилая арбора не заметила и не зашипела на них. Пристыженные, оба отошли к выходу.

Снова обратившись напрямую к Буре, Высота сказала:

– Правящая королева нашего рода спрашивает, не желает ли консорт остановиться в отдельной опочивальне.

Теперь все уставились на Луна. «Ну конечно», – с горькой усмешкой подумал он. Он мог выбрать между гостеприимством королевы, которая испытала отвращение от одного лишь взгляда на него, и Бурей с ее шумными, тупыми воинами. Он ответил:

– Нет.

Буря повернулась к Высоте и перевела:

– Консорт благодарит правящую королеву за ее предложение, но вежливо отклоняет его.

Высота нахмурилась. Стоявшие за ней арборы испуганно переглянулись. Воительница поджала губы, явно соображая, что же ответить, и наконец произнесла:

– Ясно. Я передам королеве его ответ.

Высота ушла, и трое арборов неохотно потащились за ней. Лун слышал, как, выйдя в коридор, они начали шепотом препираться, но слов разобрать не смог. Все, кто остался, неловко молчали, пока наконец Буря не опустила шипы.

– Мы в сухости, у нас есть еда и, надеюсь, горячая вода в купальнях. Пользуйтесь этим, пока есть такая возможность. Если ничего не случится, то надолго мы здесь не задержимся.

Она обращалась не к Луну. Тот подошел к скамье, которую выбрал, лег на нее, положил под голову походный мешок и повернулся к остальным спиной. Он старался не обращать на них внимания, а они тем временем поели, поговорили, затем посетили умывальню и наконец улеглись спать. Одеяла были мягкими, и от них пахло свежей зеленью, словно их совсем недавно сушили.

Путь отсюда до Тумана Индиго был неблизкий, и даже Нефрита, закаленная в путешествиях, могла быть ранена или погибнуть. А еще она, в отличие от Бури, не знала Пределы; она не смогла бы найти малоизвестные дворы вроде Бирюзового Моря, не знала бы, где просить помощи и укрытия. Если, конечно, она вообще вылетела из Тумана Индиго.

Раздираемый отчаянием и страхом, Лун почти не спал. Он слышал каждый шорох, который издавали воины, каждый вдох, каждый едва слышный шум, доносившийся из коридора. В какой-то миг он все же задремал, но быстро пробудился, уверенный, что кто-то – или что-то – притаилось в коридоре, замерло и прислушивается. Лун не шевелился и долгое время почти не дышал, напрягая все органы чувств. Наконец он повернул голову ко входу, но там никто не стоял, и на полу не было даже тени. Вскоре ему показалось, что он услышал один-единственный шаг, а затем ощущение того, что за ним следят, постепенно улетучилось.

Когда солнце начало подниматься, Лун испытал облегчение. Он встал и, пока Буря и ее воины еще ворочались, пошел в умывальню. Та была огромной. В ней могло поместиться двадцать или даже тридцать раксура. Небольшие купальни подпитывались ручейками воды, которая стекала по каменным стенам, лианам и извилистым корням-колоннам. Лун выбрал купальню, в которой лежали горячие камни, и впервые с тех пор, как они покинули Бирюзовое Море, принял настоящую ванну. Даже с мылом, от которого пахло незнакомыми цветами. Затем он переоделся в запасную одежду, которая почти не промокла в его мешке, и постирал грязную.

Когда он вернулся в комнату, арборы, приходившие вчера с Высотой, вернулись. Они принесли чай и блюда с фруктами и хлебными лепешками. На этот раз они не стали таращиться на Луна, хотя он все же заметил, как юноши изредка поглядывают на него.

– Королева-дочь уже вернулась? – спросила Звезда пожилую арбору, которая ставила чайник на горячие камни в очаге.

– Должна вернуться сегодня, – сказала та, поднимаясь на ноги. – Мы думали, что она прилетит еще прошлым вечером, но она, видимо, решила переждать ливень. – Арбора быстро посмотрела на Луна. – Она точно расстроится, что не встретила вас.

– Ночью после нас больше никто не прилетал? – Вопрос сорвался с губ Луна прежде, чем он успел подумать о том, а стоит ли его задать.

Арбора удивленно захлопала глазами, но с готовностью ответила:

– Нет, кроме вас, никого.

Лун отвел взгляд. Другого ответа он и не ждал.

Буря села на скамью, аккуратно обернув хвостом ноги. Она спала в облике арборы, но, когда к ним пришли, снова приняла крылатый облик. Она заявила:

– Я желаю видеть одну из королев, и неважно какую.

В ее голосе прозвучали стальные нотки, и пожилая арбора удивленно вскинула голову. Ее молодые помощники, которые ждали у входа, неловко вздрогнули, зашелестев шелковыми балахонами. Звезда равнодушно сложила руки на груди, но остальные воины не смогли скрыть того, насколько им стало неудобно.

Буря приблизилась к опасной черте, рискуя нагрубить арборам и оскорбить Опаловую Ночь. Она не подняла шипы, но и не смягчила тон голоса, когда продолжила:

– Нам предстоит долгий путь домой, и я хочу поскорее избавиться от этого бремени. Пожалуйста, передай мои слова той королеве, которую больше всего волнует его судьба.

«Бремя, значит», – подумал Лун. Его губы изогнулись в язвительной усмешке. Он постарался не обижаться на слова Бури. Все-таки он к ней тоже теплых чувств не испытывал.

Арбора поднялась на ноги. Лун прикинул, что она уже немолода, но ее темно-бронзовая кожа еще не начала сереть. У нее были прямые темные волосы, круглое лицо и приятные черты. Она посмотрела Буре прямо в глаза и произнесла:

– Я – Гнедая, учитель Опаловой Ночи. Я передам нашей королеве, что ты сказала и как ты отзываешься о консорте, который якобы находится под твоей защитой.

Лун не ожидал такого ответа и захлопал глазами. Даже Буря, похоже, не столько оскорбилась, сколько удивилась.

Арборы занимали при дворе более высокое положение, чем воины, но отпор королевам они давали редко.

Звезда и остальные воины были потрясены. Буря, словно не веря собственным ушам, медленно проговорила:

– Я вовсе не желала оскорбить консорта.

Гнедая прищурилась. Явно не поверив Буре, она резко кивнула ей и вышла вон. Молодые арборы бросились врассыпную, уступая учительнице дорогу.

Буря вздохнула, нахмурилась и посмотрела на Луна, давая ему понять, что это он во всем виноват. Лун зашипел на нее и ушел в глубь комнаты. Проходя мимо Рывка, он услышал, как воин тихо сказал Шквалу:

– Значит, они не пригласят нас поесть с ними?

Лун подошел к окну, которое выходило в центральный колодец. Сверху в гигантскую пустоту лился солнечный свет, на фоне которого зеленые занавеси лиан казались темнее. От водопада туманной дымкой поднимались мелкие капли, которые переливались на свету. Лун видел в нескольких сотнях шагов внизу садовые платформы, густо засаженные кустами, небольшими деревьями, вьющимися лозами, терновниками с ягодами и зелеными растениями с большими листьями, под которыми в земле обычно прятались вкусные корешки. Огромный бассейн, в который стекал водопад, был выложен плоскими серыми камнями. Вдоль него ходили арборы; изредка они останавливались и вытаскивали ловушки, которые были похожи на корзины и предназначались не то для рыб, не то для раков.

Лун не понимал, почему Гнедая так разозлилась. Впрочем, она была арборой и делала то, в чем арборы обычно преуспевали – то есть заставляла окрыленных следовать правилам, которые те сами же и установили.

Зашелестели лианы, и к Луну со спины подошла Буря. От того, как близко она остановилась, у Луна зачесался загривок, но он не переменился. Королева сказала:

– Если никто не выйдет встретить меня прежде, чем солнце окажется в зените, мы улетим.

У Луна перехватило дыхание. Он об этом и не подумал: вдруг из-за того, что Опаловая Ночь откажется принять Бурю, их сделка сорвется? Приведи его Буря обратно в Туман Индиго, они же не дадут ему от ворот поворот, правда? Если, конечно, они живы и с Нефритой по пути сюда не случилось ничего ужасного. Лун осторожно, ровным голосом спросил:

– «Мы»?

– Без тебя, – сухо ответила королева. – Не хочу, чтобы ты потащился за нами, если Туман Индиго не пожелает тебя забрать.

У Луна внутри все сжалось, словно его ударили в самое сердце. «Нефрита не прилетит. Буря знает, что она не прилетит».

Он бросился прочь от стены, оттолкнул Бурю в сторону, прыжком пересек комнату и обрушился на скамью, где оставил свой мешок. Он даже не понял, что переменился, пока не потянулся к потертой коже и не увидел черную чешую и выпущенные когти.

Он направился было к выходу, но Буря пролетела над его головой, отскочила от корня-колонны и приземлилась перед ним. Затем она требовательно спросила:

– Что ты делаешь?

– Ухожу. – Ему-то казалось, что это очевидно.

– Что? Ты не можешь… – Она зашипела, не веря своим ушам. – Лун, я пошутила.

Лун со злостью хлестнул хвостом. Он только сейчас заметил разницу между тем, что сказала Буря, и тем, что он услышал. Однако Лун был слишком зол, чтобы это что-то изменило.

– Убирайся с дороги.

Она с досадой зарычала.

– Ты не можешь вернуться в Туман Индиго! Они не имеют права оставить тебя, пока Опаловая Ночь официально не разрешит…

– Я знаю! – Лун хотел говорить, но вместо этого зарычал так яростно, что воины, смотревшие на них, вздрогнули и отшатнулись. Он сделал свистящий вдох и с усилием понизил голос до разговорного. – Убирайся с дороги.

За его спиной тупица Рывок сказал:

– Он же не собирается в самом деле стать одиночкой?..

– Идиот, он и так одиночка, – ответил ему След. – Поэтому здешняя королева и не хочет его забирать.

Звезда зашипела на них:

– Замолчите оба.

Буря пристально смотрела на Луна. Теперь она осознала, что он не шутит. Буря считала его сумасшедшим, но понимала, что он действительно уйдет. Она спросила:

– Ты ведь осознаешь, что мне придется тебя остановить?

Лун почувствовал, что она пытается принудить его принять земной облик, но сделать это было гораздо труднее, когда он уже был в крылатом. Даже Жемчужина не могла заставить его перемениться, а Буря была гораздо слабее нее. Лун оскалился.

– Так останови.

Она недоверчиво поморщилась.

– Ты не станешь драться с королевой.

Какая замечательная мысль. Если он сразится с Бурей насмерть, это решит все его беды. Лун глумливо усмехнулся.

– Твоя мертвая сестра считала так же.

Буря, не думая, отвесила ему оплеуху, от которой Лун, хотя и был готов к удару, пошатнулся. Не давая ей времени опомниться, он пригнулся, схватил с очага чайник и швырнул его королеве в лицо. Та пригнулась, и керамический сосуд разлетелся, ударившись о каменный косяк. Буря бросилась на него. Лун сделал шаг назад и воспользовался инерцией королевы, чтобы перекинуть ее через голову. Она упала, но, перекатившись, оказалась на ногах и приготовилась снова прыгнуть на него.

Из коридора донесся оглушительный рев, который заставил Бурю отскочить назад, а Луна прыгнуть под потолок и вонзить когти в стену. Воины, бросившиеся перед этим врассыпную, приняли земной облик и съежились.

В комнату шагнул консорт. Он был в крылатом облике, на голову выше Луна и шире его в плечах и груди. Его шипы были встопорщены, крылья наполовину распахнуты, и он, входя, задел ими широкий проход.

Спокойным голосом, в котором все же слышалась клокочущая ярость, консорт спросил:

– Что здесь происходит?

«Ой-ой», – подумал Лун, все еще тяжело дыша после прерванной схватки.

Двигаясь медленно и осторожно, Буря выпрямилась и опустила шипы.

– Просто недоразумение. – Консорт посмотрел на нее, и молчание затянулось. Очевидно, такое объяснение ему не понравилось. Лун даже не знал, что грозит королеве, гостившей при другом дворе и сцепившейся с консортом, который ей даже не принадлежал. Судя по тому, как повели себя остальные, проступок был довольно серьезный. Буря запоздало прибавила: – Я благодарю тебя за вмешательство.

Консорт не ответил и даже не повел шипом. После долгого молчания он повернул голову к Луну.

– Спускайся оттуда.

Лун немного поразмыслил, но затем решил, что выбора у него нет. Теперь Буря уже вряд ли выйдет из себя настолько, чтобы прикончить его.

Он спрыгнул на пол и приземлился в двух шагах от консорта. Тот продолжил пристально сверлить его взглядом. В комнате стало так тихо, что казалось, будто никто не смеет даже дышать. Лун сообразил, чего ждет консорт, и подумал: «А почему бы и нет?» Смысла защищаться он не видел, а если его забьют до потери сознания, то ему станет только легче. Он принял земной облик.

Кровь, что пульсировала в его висках, внезапно зашумела еще громче, и комната покачнулась. Лун сделал глубокий вдох и удержался на ногах. Щека, по которой пришлась оплеуха Бури, онемела, и он почувствовал, как вокруг глаза собирается отек. Буря с шумом втянула в себя воздух; видимо, она не осознавала, насколько сильно приложила его.

Один из шипов консорта дрогнул, впервые выдав его тревогу. Он оглядел Луна с головы до ног. Затем совершенно ровным голосом произнес:

– Собери свои вещи.

«Вот ты и добился того, чего хотел», – кисло подумал Лун и огляделся, ища свой мешок. Его собирались вышвырнуть из колонии. Когда он наклонился, чтобы поднять мешок с пола, то головокружение отступило, зато к горлу подкатила тошнота. Выпрямляясь, он чуть пошатнулся.

Консорт все так же пристально смотрел на него.

– И это все, что у тебя есть? – Он повернулся к Буре.

Лун не понял вопроса, зато поняла Буря. Она сдержанно сказала:

– Ему дали возможность взять с собой все, что он пожелает. Мы не…

– У меня больше ничего не было, – прервал ее Лун. – Я пришел в Туман Индиго ни с чем. Все остальные вещи мне дарили из-за того, что я стал их консортом. А я больше не их консорт. – Рассудок возвращался к нему, и Лун ощутил, словно его окатили холодной водой. Он вдруг понял, что снова поступает, как раньше: пытается сделать вид, будто не расстроен и не злится, или злится на что-то другое. Вот только он, похоже, утратил этот навык, ведь вместо того, чтобы похоронить свои чувства глубоко в душе, он выплеснул их наружу. Лун не хотел умирать и не хотел, чтобы Буря его убила. Но в тот момент он был готов пойти на все, лишь бы прекратить свои страдания: даже сбежать из колонии и стать одиночкой или сразиться насмерть с королевой. Он прибавил: – Буря не виновата. Я заставил ее драться со мной.

– Нет, я… – начала было Буря, но затем замолкла, и ее шипы дрогнули от волнения. Лун сообразил, что дал ей возможность снять с себя ответственность; если он возьмет вину за потасовку на себя, то Опаловая Ночь не сможет ни в чем обвинить Изумрудные Сумерки.

Консорт зашипел, схватил Луна за запястье и поволок его прочь из комнаты. В коридоре их ждали арборы и воины; они внимательно подслушивали, оцепенев от ужаса. Когда консорты вышли, они поспешно уступили им дорогу, некоторые вскарабкались прямо на стены. Из всех Лун узнал лишь Гнедую. Когда они прошли мимо нее, незнакомый консорт рявкнул:

– Позови Лозу.

За первым же поворотом консорт пошел вверх по наклонному коридору, который вел в глубь древа. Лун думал, что его сейчас вышвырнут из колонии, однако они шли вовсе не к главному выходу. Он уперся ногами и высвободил руку из хватки незнакомца. Черная чешуя оцарапала его земную кожу. Консорт повернулся и поднял шипы. Лун сказал:

– Куда мы идем?

Консорт нетерпеливо хлестнул хвостом.

– В опочивальни консортов. – Он склонил голову набок. – А ты хотел остаться с ними?

– Нет.

– Тогда идем.

Он снова повел Луна по извилистым коридорам, пока они не вышли на мост, который пересекал узкий изгиб центрального колодца. Они очутились почти что под водопадом, и холодный влажный ветерок растрепал волосы Луна. Мост проходил под густыми зарослями лиан, через внутреннюю стену древа, и вел в очередной коридор, украшенный резными изображениями окрыленных и арборов.

Коридор упирался в большую круглую комнату, высеченную в дереве, с видавшей виды металлической чашей-очагом посредине. Здесь тоже стояли низкие скамьи, но не квадратные, а с загнутыми краями, покрытые серыми шкурами и подушками из темной материи. Консорт подтолкнул Луна к ближайшей скамье.

– Присядь.

Лун сел. В его голове начало проясняться; быстрая ходьба и прохладная дымка водопада пошли ему на пользу.

Консорт отошел в сторону, подергивая шипами и нетерпеливо водя хвостом, а затем принял земной облик. В нем он все равно был выше Луна и более мускулист, чем обычные окрыленные. Его кожа была светлого золотисто-бронзового оттенка, волосы – красно-коричневыми, а лицо – квадратным и более грубым, чем у Луна или любого знакомого ему консорта. Впрочем, он все равно был красив, хотя и выглядел так, словно родился, чтобы сражаться, а не жить при дворе. Незнакомец был облачен в одежду из темно-коричневой ткани и кожи; его рубаха без рукавов не скрывала чеканные золотые браслеты на руках. Вид у него был задумчивый, но не сердитый. Лун спросил:

– Ты разве не вышвырнешь меня из колонии?

– Что? – Консорт посмотрел на него так, словно ничего безумнее он в жизни не слышал. – Нет, конечно.

В комнату вбежала молодая арбора. Увидев их, она споткнулась и остановилась. Ее кожа была темно-медной, а остриженные волосы обрамляли лицо темным пушистым ореолом. Выцветшая голубая рубаха и штаны скрывали ее худое, но сильное тело. Через плечо арборы была перекинута сумка, и, судя по грязным пятнам на одежде, ее оторвали от работы в садах.

Озабоченно хмурясь, она перевела взгляд с Луна на консорта.

– Ты звал?

– Позаботься о нем, – сказал консорт и ушел.

Лун уставился ему вслед. Затем выкрикнул:

– А если я очень вежливо попрошу, меня вышвырнут из колонии?

Арбора подошла ближе, внимательно глядя на Луна.

– Гнедая сказала, что королева-чужачка ударила тебя по лицу, но я ей не поверила. Теперь вижу, что ошиблась.

Лун все еще не чувствовал щеку, но ощущал, как отекла и натянулась кожа.

– Кто ты такая? И он кто такой?

– Ой, я – Лоза, наставница. А это был Умбра, консорт Ониксы, королевы-сестры. – Лоза сняла сумку с плеча и склонилась рядом. Порывшись в ней, она вывалила на пол несколько тряпичных мешочков с травами. Рукава Лозы были закатаны, а на сильных руках красовались разнообразные браслеты из ярких металлов, бусин и полированных камней. Она нагнула голову так, что волосы скрыли ее лицо, и прибавила:

– А еще, э-э-э… Мне сказали спросить, не пытался ли кто-то тебя… обидеть?

– В последнее время нет. – Посмотрев ей за спину, Лун заметил, что они не одни. В проеме, который вел в коридор, собрались другие арборы, и еще несколько стояли в небольшом проходе на противоположном конце комнаты. Все они были одеты для работы на улице, и от них сильно пахло землей. Увидев, что Лун смотрит на них, арборы смущенно удалились, но, судя по шепоту и шорохам, что доносились из коридора, далеко они не ушли.

Наставница подняла глаза и неуверенно улыбнулась, явно растерявшись от его ответа.

– Это…хорошо. – Она встала и потянулась к чайнику. – Ты давно оказался в Тумане Индиго? Изумрудные Сумерки рассказывали, что ты жил совсем один…

– Так и было, пока шесть месяцев назад меня не нашел праотец Тумана Индиго, – сказал Лун. У него тоже был к ним вопрос. – Почему Опаловая Ночь бросили меня, одну воительницу и четырех маленьких арборов умирать в лесах Абассинского полуострова?

– Что? – Лоза чуть не выронила чайник. Из коридора донеслось потрясенное аханье.

Немного помолчав, наставница спросила:

– А что стало с остальными?

– Их сожрали тэты, – ответил Лун. Он не собирался смягчать правду словами вроде «их не стало», или «их убили», или любыми другими, которые было легче слышать и которые лишь затушевывали истину.