– Кто здесь? – Спросила Босилька. Глаза брата и сестры привыкли к темноте, и они разглядели лежащего на земле парня в холщовой одежде и овчинном жилете. На рубахе алела кровь. На одежде, выше голенища сапога – тоже кровь. Рядом валялось ружьё. Лицо раненого было бледным, с тонкими чертами. Над верхней губой темнел пушок. Его длинные тёмно-русые кудри рассыпались по полу пещеры. Услышав шаги, парень открыл глаза:
– Дети, это я звал вас. Услышал голоса.
– Ты ранен.
– Воды… Есть ли у вас вода?
– Да! – Босилька вынула из корзинки глиняную бутыль, выдернула обломок кукурузного початка, заменявший пробку, опустилась на колени рядом с незнакомцем. Стоян тоже сел и приподнял раненого, чтобы тот смог попить.
– У нас есть и хлеб!
– Не надо. Спасибо.
Стоян снял свою куртку, свернул и подложил под голову незнакомцу.
– Ты гайдук? – Восторженно спросил мальчик.
– Да. Вчера на закате подстрелил басурманина. Но оказалось, за ним ехали ещё трое. Они начали стрелять, погнались за мной. Едва ушёл. Кровь долго не унималась. Ногу сумел перевязать, а рану на боку нет.
– Я перевяжу. – Вызвалась Босилька. Она оторвала полосу от своей нижней рубашки, надрезав ткань ножом брата. Потом сходила за листьями подорожника, привязала их к ране.
Парень лежал с закрытыми глазами.
– У него жар, – сказал Стоян, коснувшись лба гайдука.
– Его нужно лечить. Целебными травами, как умеет матушка. Нужно принести сюда настойки, больше воды. – Горячилась Босилька.
– Этот человек должен лежать в доме, а не под горой. Мы расскажем родителям, пусть они позволят перенести гайдука к нам. Старшие братья помогут. – Горячился её брат.
– Стоян, ты прав. Можно нести его через огороды. Но придётся перейти улицу на подходе к дому… Ох, пусть ночь будет тёмной. – Переживала девушка.
– Мы вернёмся. – Обратился к гайдуку её брат. – Мы не бросим тебя, друг!
– Сейчас наберу тебе земляники. – Босилька выбежала на поляну, стала поспешно рвать ягоды.
Они оставили корзину с земляникой и краюхой хлеба и бутыль с остатками воды и отправились домой.
– Смотри, как опасна доля гайдука, Стоян. – Сокрушалась сестра.
– Зато угодна Богу, Босилька. Я бы карал врагов и отнимал их добычу. Треть золота отдавал тебе на приданое, треть раздавал нищим, которых басурманы оставили без крова, треть отдавал монахам в обители Драганац – пусть отмаливают мои грехи. Мне нужна только добрая слава! – Весело рассуждал мальчик.
Они подошли к дому. Красное солнце опускалось в тёмные облака на западе. На крыльце стояла их мать Мария, на пороге сидел отец Данило, курил глиняную трубку.
– Слава Богу и святой Параскеве, нашей заступнице. – Произнесла мать. – Я уже думала, не случилось ли что?
– Случилось, мама, – быстро прошептала Босилька. – Пойдём в дом, там расскажем.
Отец нахмурился и тоже направился следом за женой и детьми.
Спор с родителями был жарким. Мать и отец наотрез отказались принимать в доме раненого гайдука.
– Да знаешь ли ты, что с нами сделают власти? Какие кары навлечём на свои головы? Гайдуки для турков разбойники, на них делают облавы, с ними запрещено иметь дело! – Гремел отец.
– Мы никогда не нарушали закон, оттого живём благополучно. И вас вырастили. Есть пословица: с сильным не борись, с богатым не судись. – Поддерживала мать главу семьи.
– Матушка, но бросить его там не по-христиански. Дай нам настойку из трав, которая поможет вылечить раны. Мы отнесём её гайдуку.
– И впрямь, жалко парня. И он чьё-то дитя, а умирает без покаяния в чаще. – Сказала мать.
– Он сам выбрал свою долю. Сидел бы дома, был бы в добром здравии. – Бормотал отец.
Мать пошла в кладовую, набрала трав, заварила кипятком в кувшине.
– Получается, вы снова должны идти в лес. Уже солнце село. – Заметила она.
– Матушка, мы быстро. Не по улице, огородами. – Воскликнула Босилька.
– Люди заметят. Начнут обсуждать. Что нужно детям в лесу так поздно? – Покачала головой мать.
– Я скажу, что ставил силки на дичь. На куропаток! – Оживился Стоян.
– Послать с вами старших братьев, ещё хуже. Тут уж точно скажут, что вся семья якшается с гайдуками.
Босилька и Стоян снова отправились в лес. Гайдук метался в жару и стонал.
– Он умрёт. Такой молодой. Правда, он похож на Христа? – На глаза Босильки навернулись слёзы. Она плакала редко и только от жалости к другим.
Она поменяла повязки на ранах гайдука, помазав их целебной настойкой.
– Босилька, мы больше ничего не сможем сделать. – Уныло сказал Стоян.
Они вернулись домой в унынии. Едва встало солнце, брат и сестра начали собираться в лес. Они взяли бутыль с водой, свежий травяной отвар для лечения, холст для перевязки. Мать перекрестила детей, отца не было дома. Гайдук по-прежнему лежал пластом. Рана на боку казалась не так опасна, как нарыв на ноге – там кожа стала лиловой, была заметна опухоль.
– Наверное, в ноге пуля. Но как вынуть её? Тут нужен лекарь! – Говорила Босилька.
– В Пасьяне есть лекарь. Но отважится ли он помочь гайдуку? К нему ходят враги сербов.
А в полдень, едва Босилька и Стоян вернулись домой, в ворота постучали – громко, по-хозяйски.
– Я знал, что нужно ждать беды! – Воскликнул отец. – Открой, Стоян, да веди себя тихо. Поклонись гостям.
Стоян поплёлся открывать. В ворота постучали ещё раз. Кто-то выругался. Во двор вошли два арнаута. Один пожилой, седой, с косым шрамом на правой щеке. Его глаза сразу обшарили двор, а рука лежала на рукояти пистоля, заткнутого за пояс. Второй молодой, его чёрные длинные усы лоснились, словно их окунули в масло. Взгляд глубоко-посаженных голубых глаз казался холодным, словно у мертвеца.
– Эй, Данило, дурное говорят про тебя! – Не здороваясь, бросил пожилой арнаут.
– Доброго дня, Али. Проходи в горницу. Выпьем сливовицы. – Заискивающе проговорил Данило.
– Какая там сливовица! Твои дети помогают раненому гайдуку. – Огрызнулся арнаут.
