– У вас хорошая память, Юрий Владимирович. И давайте не будем больше ерничать. Чего вы хотите?
– Билет на самолет. Рейс завтра, в десять двадцать два утра. Беспересадочный, до Лондона. Это с вашей стороны. Теперь с моей: документы лежат в сейфе, который я заминирую. Вы ведь помните, кто я такой? Наверняка успели просмотреть мое личное дело? А значит, понимаете, что я свои награды не по выслуге лет получал. Минно-взрывное дело входит в число прочих моих талантов, так что не надейтесь, сделаю как надо. Так вот, завтра мы вместе поедем в аэропорт, где вы лично посадите меня в самолет – и, пожалуйста, позаботьтесь про всякие таможенные условности. На борту я сообщу вам, как обезвредить мою систему. Взрывать авиалайнер, да еще и иностранной компании, вы не посмеете, так что у меня есть реальные шансы. Я ясно все объяснил?
Проговорив этот заранее придуманный и продуманный текст и надеясь, что был при этом достаточно убедительным, я буквально затаил дыхание. Все-таки психологическое противостояние не мой конек, я ж «пес войны», помните? Вот он, момент истины: я дал противнику всю информацию к размышлению. Во-первых, подтвердил, что документы у меня дома, во-вторых, дал понять, что не собираюсь из-за них погибать и хочу выпутаться из этой истории, и, в-третьих, обговорил сроки. Все должно решиться до завтрашнего утра.
Теперь его ход, и, надеюсь, его я тоже правильно просчитал…
Ответили мне не сразу – сначала выдержали соответствующую моменту психологическую паузу:
– Гм… а вы молодец, своего не упустите. Думаете, получится?
– Почему нет? – в меру беззаботно спросил я. – Вам проще меня отпустить, чем соскребать обгорелые остатки своих драгоценных бумажек со стен.
– Вы так уверены в своих силах? И в том, что мы вас отпустим?
– Представьте, уверен. В случае чего, вы потеряете больше, чем найдете… в моем лице. Даже если решите рискнуть и заполучить меня для, гм, задушевного разговора, два часа я в любом случае продержусь, а потом уже будет все равно.
– Простите, не понял? Какие два часа? – не то сыграл, не то и вправду не понял собеседник.
– А у меня просто таймера другого нет! – бесхитростно и жизнерадостно пояснил я. – Только на сто двадцать минут. Если не обезвредить систему раньше – бум! – и все.
– Гм… Ну ладно. А почему Лондон? Идете стопами Резуна-Суворова? Или у вас в ГРУ все так бегут?
– А с чего вы взяли, что я бегу? Я в отпуске и имею право провести его остаток за границей. Кроме того, я там, как вы понимаете, не задержусь…
– А паспорт, виза, деньги? – использовал свой якобы последний аргумент мой неавторизованный визави. – Это что, тоже нам делать? До завтрашнего утра?
Я мысленно захохотал: получилось! Сейчас он начнет для виду слегка торговаться, переносить сроки, затем нехотя согласится на предложенный мной изначальный вариант. Но играет он хорошо, снимаю шляпу и швыряю цветы под ноги. Браво, бис! Станиславский бы, пожалуй, поверил. Только я вот недоверчивый попался… к счастью.
– Это вас не должно волновать. Мои проблемы.
– Хорошо. Я должен посоветоваться. Как вы понимаете, подобные решения не может принимать один человек, – изображая мучительные сомнения, ответил он. – Все-таки государственная тайна.
– Может, может! – решил подыграть я. – Или ответ сейчас, или мы не договорились. Буду умирать с музыкой…
Молчание и едва слышный, вроде бы тщательно скрываемый вздох. Пауза. И исполненный глубочайшей печали из-за необходимости «идти на уступки» и «рисковать положением» голос в трубке:
– Хорошо, мы договорились. Завтра, в восемь, у вас дома.
– Бизнес-класс меня вполне устроит! – «с облегчением» рявкнул я в ответ.
– Туристический класс, – твердым, как кевларовая пластина бронежилета, голосом отчеканила трубка. Ай, молодец, какой накал эмоций, какие бразильские страсти! Актерище! – До свидания.
На этот раз первым отбой дал он. А я обессиленно опустился в кресло. Психологическое напряжение, оказывается, выматывает ничуть не хуже физической нагрузки: я будто километр с полной боевой выкладкой пробежал на скорость!
Что ж, и этот тайм мы уже отыграли. И вроде бы неплохо. Похоже, он мне поверил. Значит, выбора у него теперь нет – либо отпустить меня (что, конечно же, невозможно), либо решить проблему иначе, причем не позднее восьми часов завтрашнего утра. И даже раньше: меня обязательно надо убрать до того, как я включу таймер.
Ну, наконец-то хоть какая-то определенность!..
Остаток дня прошел в сплошных трудовых заботах по подготовке к встрече нежданных гостей, чей грядущий визит больше не вызывал уже ни малейших сомнений. Дольше всего я провозился с тем самым временным электропроводом между коридором и спальней, о котором рассказывал вам в самом начале. По закону подлости во всей квартире не нашлось ни одного куска кабеля, и мне пришлось, тихо и беззлобно матерясь, изымать его у дедовой настольной лампы и недавно приобретенной микроволновой печи. Наконец все было закончено и опробовано, я плотно поужинал, почистил «спецмакаров», очень удачно и к месту доставшийся мне во время одной из последних боевых командировок, и, выключив во всей квартире свет, уселся в кресло в спальне.
Мне предстояла долгая и бессонная ночь.
Они пришли ровно в половине четвертого.
Остальное вы знаете.
Глава 5
От машины, уже наверняка присутствующей во всех ориентировках, я избавился километров за сто с небольшим от Москвы. Просто аккуратно припарковал ее в приглянувшейся лесопосадке неподалеку от какого-то райцентра и остаток пути до городка протопал пешком. Результат меня вполне удовлетворил: с дороги машина не видна, а, зная менталитет нашего народа, я не сомневался, что, обнаружив ее, большинство местных жителей не побежит заявлять о находке в милицию. Вернее, может, и побежит, но сначала снимет с бесхозной тачки все более-менее ценное и понаставит где ни попадя своих «пальчиков». Что меня очень даже устраивало. Отпечатков будет много, а машины останется мало. Кроме того, стоя на закрытом железнодорожном переезде в нескольких километрах отсюда, я незаметно закинул свой выключенный мобильный в кузов проезжавшего мимо грузовика. Не знаю, может, и перестраховался, но рисковать после всех событий прошлой ночи мне почему-то не хотелось.
Небольшой уютный городок приятно порадовал меня провинциальной неспешностью, вполне приличной и недорогой кафешкой, расположившейся в стороне от трассы, и наличием стоянки транзитных водителей-дальнобойщиков. Значит, местный люд привык к незнакомцам, и оставался шанс, что мое появление тоже останется незамеченным. Перекусив в кафе, я несколько расслабился и, неторопливо потягивая пиво за столиком в самом углу небольшого зала, задумался, в который уже раз прокручивая в уме план дальнейших действий. Пока мне все еще везет, но везение, как известно, штука капризная и ненадежная.
Итак, первая половина моего плана прошла очень даже ничего. Я на некоторое время оторвался от преследователей и, что намного более важно, вырвался из города. Нет, не буду спорить, возможно, кому-то было бы гораздо проще затеряться в огромном мегаполисе, раствориться среди миллионов людей, сбить со следа идущих по пятам ищеек и залечь на дно. Но меня, к сожалению, готовили совсем к иным условиям боевого обитания: я диверсант, «пес войны», и мне нужен хотя бы минимальный оперативный простор. Нет, я тоже умею прятаться, и, пожалуй, легко дам в этом деле фору самому искусному представителю спецназа любого из соседних ведомств, но город – это не мое. Одно дело скрытно появиться в самом охраняемом населенном пункте мира, выполнить свои диверсионные обязанности и так же скрытно уйти или прорваться с боем, и совсем другое – прятаться в родной Москве, боясь взглянуть в глаза любому менту, которого, если он тебя вдруг узнает, придется тихо и безжалостно ликвидировать. Впрочем, это уже никому не нужная лирика…
А суровая проза жизни в том, что я вырвался на вожделенный оперативный простор и сижу, попивая пивко, в тихом провинциальном кафе. Теперь мне предстоит сменить средство передвижения и добраться до Винницы. Знать бы только, зачем мне это нужно и что я, собственно, хочу там найти?..
Ладно, на месте разберемся. Я встал с пластикового кресла и, расплатившись, вышел на улицу. Чем хорош город, так это тем, что в нем всегда можно разжиться транспортом. Здесь же с этим определенные проблемы. Все и вся на виду; да и не привык местный люд парковать авто на улице – у каждого свой двор, гараж или, на худой конец, какой-нибудь навес. Н-да, об этом я как-то не подумал. Плохо. Опять же, непрофессионально. Отпуска расслабляют…
Выход я бы все равно, конечно, нашел, но судьбе было угодно распорядиться иначе. По дороге неторопливо катила здоровенная фура с питерскими номерами, глядя на которую у меня моментально родилась неплохая на первый взгляд идея. Еще даже не решив, какой легенды буду придерживаться, я поднял руку и без особой, впрочем, надежды махнул водителю. К моему удивлению, машина притормозила, и из кабины высунулся молодой парень-шофер:
– Подвезти, дядя? Тебе куда?
Усмехнувшись «хорош дядя, да я всего-то лет на десять тебя старше!», я протянул ему свое фальшивое удостоверение. Пусть послужит в последний раз, все одно выбрасывать.
– Если вы не в сторону Москвы, то я с вами. Служебная необходимость! – важно и с соответствующим моменту выражением добавил я.
– Ну, садись. Раз надо. Жалко, конечно, что служебная…
– Почему ж жалко-то? – Я забросил в кабину сумку и кейс и забрался сам.
– Да думал просто так подвезти, потрепаться. Скучно мне, напарник после ночи дрыхнет, а мне че-то поболтать охота.
– А что, если я по служебной необходимости, так со мной и потрепаться нельзя?
– Можно, конечно. – Парень взглянул в боковое зеркало и прибавил скорость. – Только знаю я вас: то не спрашивай, это не спрашивай, государственная тайна… А я люблю, когда по душам. Дорога – она такая штука, майор, к откровенности располагает.
Обернувшись к водителю, я улыбнулся и пожал плечами:
– Со мной можно и по душам. У меня самого настроение такое… откровенное. А вы куда, кстати, едете-то?
– А тебе куда надо? – не отрываясь от дороги, вопросом на вопрос ответил он.
– Мне бы до любой железнодорожной станции, где проходят пассажирские поезда, – чуть помедлив, я все-таки добавил: – На Украину. Есть тут такая?
О том, что такая есть, я уже знал из найденной в бардачке брошенной машины карты.
– Ага, есть. Километров тридцать. Только нам не совсем по пути. Мы тебя высадим на развилке, а там или пешкарусом дотопаешь, или, может, подвезет кто. Идет?