Быстрые перемены

– Что?

– Ты создашь прецедент. Все поймут, что Великие Дома сознательно зажимают демократические преобразования. По какому праву горстка магов давит свободный Тайный Город? И у нас в Тёмном Дворе тоже давно пора навести порядок. Эти навы, знаешь ли, слишком много себе позволяют. – Биджар задумчиво уставился в потолок. – Налоги такие, что Спящий боится проснуться, чтобы не остаться нищим. Свободное предпринимательство практически задушено. Честных торговцев взяли за горло!

– Ты чо, князя собрался того… на выборы? – Крамольная мысль настолько поразила фюрера, что вопрос он задал звенящим шёпотом.

– А почему нет? – с энтузиазмом поинтересовался Хамзи, которому требовалось уговорить великого фюрера не начать междоусобицу раньше времени, чтобы успеть продать не только оружие и боеприпасы, но и всевозможные интеллектуальные услуги. – Все обитатели Тёмного Двора должны иметь равные права! И все обитатели Зелёного Дома тоже. Прикинь, Кувалда, вдруг тебя выберут фюрером Зелёного Дома?

– Бреф!

– Это не бред, а демократия. И главное – создать прецедент.

– Я буфу прецефент! – догадался фюрер. – Я им стану!

– Вот-вот. – Убедившись, что одноглазый заглотнул наживку и с крючком и с леской и с доброй половиной удилища, Хамзи позволил себе расслабиться и перейти к насущным проблемам. – Значит, так, Кувалда. Стволы у тебя будут. Начинаешь агитацию, а под шумок будешь резать конкурентов, где только можно, исправляя, так сказать, электоральные ошибки природы. Усёк?

– Усёк. – Одноглазый с уважением посмотрел на шаса. – А кто мне агитацию буфет фелать? Я не умею.

– На этот счёт не волнуйся! – Биджар поставил на стол бутылку коньяка и придвинул собеседнику бокал. – Деньги у тебя пока есть, так что мы поможем.

Южный Форт

штаб-квартира семьи Красные Шапки

Москва, Бутово

Вопреки ожиданиям и сделанным ставкам – жители Тайного Города были уверены, что основные боевые действия предвыборного цикла развернутся под покровом темноты, – ночь прошла относительно спокойно. Пара мелких драк не в счёт. Лидирующая в политической борьбе партия Гниличей шумно праздновала промежуточный успех, однако в казармы Шибзичей и Дуричей благоразумно не лезла, а те, в свою очередь, не менее благоразумно не высовывались и ждали, что предпримут отправившиеся во временную эмиграцию лидеры. Политический процесс притих, но не остановился, просто активное прожаривание сменилось внутренним брожением – обалдевший от предвыборных перестрелок народ получил долгожданную передышку и принялся задумываться о разном.

А центром раздумий, естественно, стало «Средство от перхоти»: во-первых, в нём собирались представители всех конфликтующих партий; во-вторых, в единственном на весь Форт кабаке строжайше запрещались массовые перестрелки. Пьяные драки – сколько угодно, а хотите серьёзных разборок – добро пожаловать во двор. Другими словами, эта дискуссионная площадка оставалась относительно безопасной для выражения политических взглядов даже в разгар огнестрельного этапа предвыборной борьбы.

– Фюрером будет Напильник! Або никто! – провозгласил какой-то Гнилич, а собутыльники поддержали прогрессивный тост громкими воплями.

– Это ещё почему? – заинтересовались оппоненты из других кланов. То есть они понимали почему, но промолчать не сумели.

– Потому что Гниличей больше всех! – браво ответили лидеры рейтинга. – И мы уже заняли Форт.

– Зато вы обучены плохо!

– И автоматы у вас старые!

– И в прошлый раз мы вам тоже наваляли!

– А сейчас другой раз – не прошлый!

– А Булыжник ваш до сих пор в Форт не вернулся!

– Ещё как вернётся!

– Вот тогда мы его и закопаем.

– Или в кучу скинем.

– Во-во…

Легендарная семейная куча возвышалась в центре двора, собирала в себя все отходы Красных Шапок, а в ответ производила сложнейший, ни с чем не сравнимый аромат, впитываемый дикарями с детства и давно ставший одной из их визитных карточек. Каждый Шапка нёс в себе немного «кучи», а больше всех – Гниличи, чем они безусловно гордились, а остальные старались в их присутствии дышать ртом. В мусорном центре семьи, случалось, пропадали вещи, бойцы и даже целые отряды бойцов. А ещё говорили, что где-то в самом её центре на гигантской и неисчерпаемой куче золота, натурально лежащей у гигантского и неисчерпаемого подземного озера виски, спит гигантский дракон. И если до него добраться, он радостно передаст несметные сокровища самым достойным обитателям Земли – Красным Шапкам.

Но как до него добраться?

– И Кувалду закопаем, если он сослепу в Форт сунется, козёл одноглазый.

– Кувалду в первую очередь закопаем!

– Попил нашей кровушки – хватит!

– Вы ещё больше пить будете! – резонно ответил кто-то из Шибзичей. – Если до власти дорвётесь.

– Это ещё почему?

– Потому что только начинаете!

Даже в самый обычный, то есть не украшенный острыми предвыборными дебатами день подобные споры давно привели бы к мордобою. Но то ли народ устал, то ли надоело пустое бахвальство, а стрелять нельзя, но получилось так, что градус перепалки пошёл не вверх, а вниз. В углу орали друг на друга самые тупые, а остальные дикари вернулись к питию – если было на что – и спор продолжили без надрыва.

– Я про выборы, ващет, говорил, – неожиданно сказал Гнилич.

– И я тоже, – буркнул Дурич.

– На выборах «галочки» ставить придётся, понял? А не из автоматов стрелять.

– Не стрелять? – теперь изумились сидящие чуть поодаль Шибзичи.

– Не стрелять, – подтвердил Гнилич. – Королева сказала, что если вместо выборов мы опять междоусобицу замутим, она сюда морян пришлёт и они нас всех съедят.

– Моряны брезгливые, – усомнился Дурич. – Чем попало не питаются.

– Она голодных пришлёт.

– Эти могут…

– А как выборы проводить, если это не междоусобица? – растерялся Шибзич.

– «Галочки» на бумажке ставить, – повторил инструкцию Гнилич.

– За кого?

– За того, кто больше понравится.

Новая информация в дикарей входила трудно, со скрипом, скрежетом, а иногда – с боем; долго искала в головах подходящее место или просто – за что уцепиться; к ней долго привыкали; но в какой-то момент даже самые простые вещи становились понятны, и в возникшей в «Средстве» паузе неожиданно громко прозвучала задумчиво-тягучая фраза грудастой Банки, подруги пулемётчика Танка:

– Мне, если честно, Булыжник наш не очень нравится.

– Зато он Дурич!

– Ну да, Дурич. Но всё равно должен нравиться. А у него татухи страшные.

– Нормальные у него татухи.

– У Напильника лучше, – напомнил о своём кандидате Гнилич, но услышан не был.

– Мне у Мормышки татухи нравятся, – продолжила Банка, игриво поглядывая в сторону хлипкого бойца. К счастью для которого Танк уже был пьян и не среагировал.

Молоденький Мормышка сделал вид, что ничего не услышал, но вдруг задумался над тем, что нравится народу – чисто внешне, после чего сделал глоток виски и спросил:

– А кто голосовать будет?

– Да все и будут, – беззаботно махнул рукой Шибзич. – Демократия ить.

– И женщины будут?

– А они разве не демократия?

– Не всегда, – буркнул Гнилич, припомнив, какую бучу устроила ему подруга, когда он завалился домой в обнимку с дружественно настроенным электоратом.

– Но голосовать они будут, иначе королева не поймёт, – громко произнёс Дурич.

– А что ей не понять?

– Она ведь женщина.

– А-аааа…

– Ага, – сказал Мормышка. – Ага…

И задумался.

Следующий день предвыборной агитации обещал получиться насыщенным.

Денежная Башня,

штаб-квартира семьи Шась

Москва, Краснопресненская набережная

Совещание началось минута в минуту – шасы, при всех своих недостатках и общеизвестной скверности характера, строго соблюдали деловые договорённости. Тем более встреча проводилась под эгидой Торговой Гильдии и в закрытом режиме – участвовали только главные фигуры проекта, – а потому в небольшом конференц-зале было весьма свободно.

– Кофейку никто не желает? – радушно осведомился Биджар Хамзи. – Бесплатно, разумеется. В смысле, за мой счёт.

– Со сливками, – кивнул Карим Томба. – И сахар не забудь. На стол выстави, я сам положу.

Известнейший московский журналист, прославившийся язвительными статьями в газетах и публицистическими передачами на телевидении, Карим, помимо всего прочего, являлся членом совета директоров «ТиградМедиа», крупнейшей рекламной компании Тайного Города, и курировал потуги Напильника. Он был одет в дорогой, но далёкий от классического кроя костюм, рубашку с расстёгнутым воротом и элегантные туфли. В ожидании кофе Томба небрежно поигрывал «Паркером» и разглядывал третьего участника совещания – Урбека Кумара. В конференц-зале собрались представители трёх основных сил, ведущих борьбу за пост великого фюрера Красных Шапок. Самих дикарей звать не стали: шасы планировали обсудить серьёзные вопросы.

– Зелёный Дом может стать проблемой, господа. – Коньяк Биджар разлил всем – это не кофе, от хорошего коньяка истинный шас не откажется, даже спасаясь от налоговой инспекции. – Мне звонили навы и попросили не особенно резвиться. Позвонили явно по просьбе зелёных.

– Всё из-за тебя! – Карим недовольно посмотрел на Урбека. – Зачем полез в кандидаты? Славы захотелось, клянусь пиаром Спящего?

– Моё появление придало выборам естественную законченность и сделало их более современными, то есть мультикультурными, – важно ответил скупщик краденого, делая маленький глоток коньяка. – Теперь любая Шапка знает, что им может править не только придурковатый сородич, но и умный, одарённый я.

Чем-чем, а скромностью Урбек не страдал.

– Разве в их законах не записано, что великим фюрером может стать только Шапка? – поинтересовался Карим.

– Записано, но я сделал себе двойную национальность.

– Что? – поперхнулся журналист.

– Рассказал знакомому эрлийцу, что временами ощущаю себя дикарём, и он выдал мне нужную справку. Так что теперь у меня двойная национальность и я могу командовать дикарями как вздумается.

– Разве это законно?

– Может, и незаконно, но кого это интересует? – Урбек продемонстрировал ошарашенному Кумару красную бейсболку, натянул её на голову и мило улыбнулся: – К тому же именно я являюсь единственным гарантом стабильности в том бедламе, который ваши пиарщики называют «народным голосованием». Если бы не я, вы бы только продавали дикарям оружие и виски для подкупа избирателей.

– Если бы не этот гарант, королева Всеслава о выборах и не вспомнила, – желчно сообщил Карим Биджару. – А вмешательство Урбека её взбесило!

Хамзи, возможно, был согласен с заявлением журналиста, но Кумар не позволил самому молодому из директоров Торговой Гильдии оказать Томбе поддержку.

– Всеслава просто опомнилась, – махнул рукой Урбек. – Почуяла прибыль.

– Зелёные почуяли прибыль? – рассмеялся Биджар. – Урбек, тебе надо меньше общаться с Красными Шапками. Королева не понимает смысла слова «прибыль», а просто заботится о сохранении контроля над семейкой. Боится, что в следующей войне некому будет заниматься мародёрством.

– Она бы промолчала, если бы ты просто поддержал эту Брусчатку…

– Булыжника, – поправил талантливого журналиста Хамзи.

– Не принципиально. Так вот, Урбек, если бы ты просто поддержал Булыжника, никого бы это не взволновало. Но в Зелёном Доме не поймут, если ты станешь великим фюрером, даже имея в кармане двойную национальность.

– Посмотрим, – хрюкнул скупщик краденого. – Народ меня любит, а ты – чёртов расист и абьюзер.

– Посмотрим. – Томба с наслаждением потянул коньяк. – А народ тебя любит, потому что ты за краденый товар стал цену давать приличную.

– Это называется «политтехнология», – осклабился Урбек. – Я к ним с душой, а они за меня на выборах. И о национальности никто не подумает.

– Ты всё равно будешь служить Тёмному Двору.

– Никто не подумает, – повторил Урбек.

– Люды подумают, – вздохнул Карим. – Доход от выборов их не интересует, а спокойствие в Доме – очень.

– Кстати о наших доходах, – подал голос Биджар. – Полчаса назад мне звонили из бухгалтерии Тёмного Двора и сказали, что все операции по бизнес-плану «Выборы» должны пройти в отчётах Торговой Гильдии отдельной строкой.

Лица присутствующих погрустнели.

– А эти кровопийцы не уточнили, какую налоговую ставку применят?

– Увы.

– Значит, будем готовиться к худшему.

Шасы молча выпили.

– Может, свернём всю эту демократию? – предложил Урбек. – И так работаем, можно сказать, за идею, так ещё и налоги платить грабительские.

– Не знаю, как там ваша идея, а у меня прибыльность болтается на уровне трёхсот процентов, – не стал скрывать Томба.

– Не у тебя одного.

Урбек скромно посмотрел в окно. Хамзи вежливо подождал, понял, что скрытный торговец не станет делиться с партнёрами коммерческой информацией, и подвёл итог:

– Значит, если я всё правильно понял, демократию пока не сворачиваем?

– Нет, – кашлянул Кумар. – Пусть будет.

– Вот и славно.

– Но существует проблема, – припомнил Карим. – У моего кандидата заканчиваются фонды.

– У Булыжника со средствами тоже не очень, – признался Урбек.

– Да и казну, которую Кувалда умыкнул из Южного Форта, мы уже освоили, – задумчиво протянул Биджар. – Этак, через день-два, идея выборов умрёт сама собой.

– Мои обещают исправиться, – хмуро бросил Урбек.

– Навы попросили по возможности удерживать дикарей от массовых грабежей, – вздохнул Хамзи. – Выборы выборами, но тревожить челов сверх меры не следует.

– Да и Красным Шапкам не стоит привыкать к квоте на дополнительные преступления, – согласился Карим. – А то у них избирательные кампании станут каждую неделю проходить.

– И что делать? – Урбек недоумённо посмотрел на партнёров.

– Придётся вести себя скромнее, – объяснил Биджар. – Не надо гусарства: пара-тройка грабежей на каждого кандидата, и хватит. Пусть ищут менее шумные источники финансирования.

– Какие?

– Не знаю… Пусть едут в другие города, например… В общем, задача такая: криминальная обстановка в Москве не должна превратиться в хронику боевых действий.

– Это может стать проблемой, – протянул Томба.

– Или мы проявим понимание, или навы выразят недоумение, – развёл руками Биджар. – Мне лично по душе первый вариант.

– Ладно, ладно, – проворчал Урбек. – Выкрутимся, не впервой. Давайте лучше обсудим, как убедить Тёмный Двор не требовать с нас слишком уж грабительских отчислений. Какие будут мнения?

Южный Форт,

штаб-квартира семьи Красные Шапки

Москва, Бутово

– Тысячи лет власти скрывали от нас ужасную правду! Ни один фюрер не признавался в том, что любимая семейная куча переполнена отходами! Мы ими дышим! Рядом с ними ходим, спим, пьём и даже пар… парку… – На этом слове докладчик сбился, но успел выговорить его прежде, чем слушатели заржали. – Паркуем мотоциклы и машины! Мы привыкли жить в жуткой экологии, и каждый день приближает нас к смерти!

Агитацию против семейной помойки вёл шустрый Мормышка, из молодых, да ранних. Два дня назад он сильно перебрал и неосторожно загнал мотоцикл в северо-западную, самую токсичную часть кучи, которая за несколько часов полностью переварила покрышку переднего колеса и краску на крыле. Мормышка разозлился и возжелал куче отомстить. А заодно – стать на экологической волне великим фюрером. Если повезёт. Здраво рассудив, что пока Булыжник агитирует за Урбека, можно попробовать понравиться электорату борьбой за дыхание, антитоксичность и прочий неабьюзивный ЗОЖ. Поэтому он взобрался на один из недавно появившихся в Форте синих ящиков с белой надписью: «Пошли свой голос!» и принялся вещать за безкарбоновую эру.

– Скажем нашей куче «Нет!».

Радикальное предложение вызвало некоторую оторопь, после чего один из слушателей осведомился:

– А куда ты её денешь?

– Построю мусоросжигательный завод, – поделился смелыми планами Мормышка.

– Здесь?

– Во дворе!

– Дорого встанет, – усомнились в ответ.

– Не дорого, – отмахнулся подготовившийся Мормышка. Со своей экологически чистой идеей боец обратился к шасам из мелкого, но дерзкого агентства «Разрыв шаблона», которые за небольшой взнос и обязательство эксклюзивного договора состряпали Мормышке и речь, и программу, и ответы на острые вопросы. – Мы сначала у челов деньги возьмём на строительство, а потом будем за деньги их мусор мусоросжигать. И делать ничего не надо! Семья будет в золоте купаться и виски рекой пить!

Слушателям перспектива понравилась, а блуждающим вокруг дружкам Напильника – нет. Но сделать они ничего не могли, потому что хитрые шасы придумали новоявленному экологу замечательный лозунг: «Зелёные Шапки – Зелёному Дому!» И велели натыкать вокруг синего ящика зелёных флагов. Вот и получилось, что бить Мормышку – всё равно что бить Зелёный Дом, а бить Зелёный Дом даже самые отмороженные дикари предпочитали исключительно в мечтах. И Мормышка вещал невозбранно.

– Зелёная энергетика и мусор сделают нашу семью богатой и независимой! Голосуйте за меня, и кроме мусоросжигательного завода я построю здесь могильник ядерных отходов!

Про ядерные отходы слушатели знали только то, что они очень дорогие, и потому взволнованно захлопали, уже воображая себя купающимися в реках виски.

Мормышка улыбнулся, вытер пот и быстренько сделал селфи для «Инстаграм».

///

Если бы Напильник знал, к чему приведёт его желание выпутаться из долгов с помощью выборов, он бы, наверное, трижды подумал, прежде чем начать авантюру.

Ну, наверное, подумал.

Потому что самые шустрые Красные Шапки не на шутку увлеклись свалившейся возможностью замутить политические игры и разбогатеть. Ну или хотя бы заработать. Помимо главных кандидатов, сделавших ставку на радикальные политические инструменты различного калибра и скорострельности, в казармах образовалось изрядное число самонадеянных кандидатов, молниеносно прозванных «мурзилками», многие из которых даже уйбуями ещё не стали, но мечтали о том, как будут править семьёй. И у каждого обязательно находилось небольшое число почитателей, которые изрядно размазывали предполагаемые выборные показатели.

– Голосуйте за меня! А чтобы вам лучше голосовалось, я каждые два часа стану выкладывать видосик о том, как плохо мы живём сейчас и как хорошо будем жить, когда я стану великим фюрером!

– Первым же указом национализирую «Средство от перхоти»! Доходы от кабака должны оставаться в семье, а не выводиться за пределы Южного Форта!

– Грабительские отчисления будут снижены! А квоты на грабежи – повышены!

Обещания сыпались на Шапок со всех сторон, а непривычный к подобному обращению электорат внезапно верил практически всем, судорожно перебегая от одного кандидата к другому.

Однако «мурзилки» Напильника беспокоили не так сильно, как появившийся ночью гигантский синий плакат: «Пошли свой голос!», который сменил парадный портрет Кувалды, висевший напротив мусорной кучи, и синие металлические ящики с прорезями, вскрыть которые у Гниличей не получалось. И сдвинуть с места не получалось – ящики оказались надёжно защищены магией.

«Пошли свой голос!»

«Не жди воскресенья – сделай выбор сейчас!»

«Все будут голосовать, а ты – бухать!»

«Честно! Безопасно! ВЫГОДНО!»

Тех, кто соглашался отдать свой голос заранее, шасы-волонтёры включали в число участников лотереи, обещая целую кучу призов в воскресенье. А самое интересное заключалось в том, что волонтёры не спрашивали документов, просто просили заполнить бюллетень. И самые умные Шапки успели наведаться ко всем ящикам, заполучив целую кучу лотерейных билетов. Однако об этом Напильник не думал. Гораздо больше его волновало, за кого дикари отдают свои голоса.

Но и эта мысль надолго в голове будущего великого фюрера не задержалась: внизу послышались визгливые вопли, и Напильник высунулся в окно.

– Не позволим токсичным мужланам вновь захватить власть! Бабы мы или нет! Хватит терпеть! Возьмём своё! Пусть великой фюреркой станет женщина Дурич!

– Нет! Женщина Гнилич!

– Женщина Дурич!

– Гнилич!

– Шибзич!

– Я тебе покажу, корова!

– Сама такая!

Во вспыхнувшей драке не было ничего особенного, но Напильнику не часто доводилось видеть, как бьются женщины, вот и заинтересовался.

– Бардак, конечно, – вздохнул подошедший Титаник. – Вся семья на ушах стоит, того гляди – сломаются.

– Кто? – не понял Напильник.

– Уши, – ответил боец. – На них ведь стоят.

– А, ну да, – не стал спорить главный Гнилич. – Пусть дерутся – нам работы меньше.

– Да, сегодня трудный день, – со вздохом согласился боец.

Несколько секунд Напильник молчал, разглядывая дерущихся женщин, а затем странные интонации в голосе Титаника всё-таки привлекли его внимание.

– Чего сегодня такого трудного? – нахмурился он.

– Так ведь дебаты.

– Какие дебаты?

– После обеда будут – королева велела, – беззаботно ответил боец. – С утра тебе шасы звонили, велели сделать. Они в кабинет позвонили, тебя не было, так трубку я снял.

– И ты мне об этом только сейчас говоришь?

Несколько секунд Титаник таращился на возбуждённого Напильника, после чего развёл руками:

– Так я с утра трезвый был.

Чем всё и объяснил.

Южный Форт,

штаб-квартира семьи Красные Шапки

Москва, Бутово

Идею проведения предвыборных дебатов Гниличи восприняли с большим воодушевлением. Слух о том, что бывший великий фюрер Кувалда окончательно свихнулся, как уверяли пропагандисты – от горя, и добровольно собирается прибыть в Южный Форт, вызвал у Гниличей в целом и у Напильника в частности приступ нездорового веселья. Причём их совсем не смутил странный поступок одноглазого, поскольку разбираться в мотивах принятого решения дикари посчитали ненужным – достаточно было самого факта.

Времени оставалось мало, но Гниличи успели: стянули в Форт подкрепления, подготовили для оппонента достойную сцену и две пулемётные точки. По замыслу начинающего режиссёра Напильника, апофеозом дебатов должен был стать взрыв трибуны: будущий фюрер пообещал сородичам грандиозный фейерверк, и те с нетерпением ждали шоу.

И шоу состоялось.

Но оказалось совсем не таким, как представляли Гниличи.

К назначенному времени было готово решительно всё: возбуждённый электорат собрался во дворе, потряхивал ятаганами, помповыми ружьями и мечтал о разборке, старательно заминированная трибуна возвышалась на положенном месте, а довольно улыбающийся Напильник рыгал у крыльца «Средства от Перхоти». В руках фаворита предвыборной гонки поблёскивала бутылка виски, а над его красной банданой к стене прилепили наспех нарисованный плакат: «Добро пожаловать домой, Шибзичи!»

– Трындец одноглазому, топор ему в зубы, – сообщил Напильник соратникам, выслушав доклады о подготовке к встрече. И пообещал: – Он эти дебаты до конца жизни запомнит!

Подчиненные вежливо посмеялись.

– Может, всех Шибзичей гасить не будем? – предложил осторожный Титаник.

– Не будем, – милостиво согласился Напильник. – Штуки три оставим, а то перед королевой неудобно.

Разработанный главным Гниличем план предвыборной дискуссии был прост и незамысловат: прения предполагалось начать сразу, как только неумные конкуренты окажутся в стратегическом окружении, после чего пожаловаться королеве на нечестность Шибзичей, якобы начавших стрельбу…

– Едут! – Стоящий на стене дозорный замахал руками. – Едут!!

Помповые ружья лязгнули, ворота распахнулись, и во двор величественно вплыл массивный «Хаммер». Чёрный и бронированный.

– А Кувалда осторожен, – процедил Напильник. Он всё ещё верил в успех предприятия. – Только вот крутая тачка вряд ли спасёт придурка.

И замолчал.

Потому что вслед за внедорожником в Форт вкатился длинный лимузин, за которым последовали два микроавтобуса и ещё один «Хаммер». Гниличи, как было велено, закрыли ворота, но стрелять, на своё счастье, не начали – никто не ожидал, что выезд одноглазого окажется настолько шикарным.

– Пусть высунутся сначала, топор им в зубы, – теряя уверенность, пробормотал Напильник. Внушительный конвой произвёл на него нужное впечатление.

И они высунулись.

Вот только совсем не Шибзичи. Дальновидный Урбек понимал, что на встречу с ним Гниличи вряд ли соберутся, а потому уговорил приятелей дать Напильнику не совсем верную информацию. Что же касается Кувалды, то он, разумеется, приезжать в родную гавань на дебаты не собирался – не дурак.

Первым из внедорожника выпрыгнул Муба, четырёхрукий хван, облачённый в полную боевую форму. Лучший воин Тайного Города, абсолютный чемпион турнира Великого Магистра. Мельком покосившись на изумлённых Шапок, хван пробурчал несколько слов на алтайском наречии, и из машин посыпались его братья. Молчаливые, подтянутые и недружелюбные. Четырёхрукие зарабатывали на жизнь выращиванием Золотого Корня и заказными убийствами, но все знали, что сельским хозяйством хваны занимались исключительно на Алтае. Действуя чётко и слаженно, они молниеносно рассредоточились по Форту, взяв двор под полный контроль. Ошарашенным Гниличам оставалось лишь поскуливать – связываться с безжалостными хванами им было не с руки.