– Надо было в лаборатории идти, к Коновалову под бок. Там можно хоть всю ночь сидеть, никто не выгонит. Выход, правда, только через стационар, но утром уже Марина должна заступить на смену, это наша вторая старшая медсестра, она добрая.
– Знаете, Никола, давно я не чувствовала себя так хорошо! Я очень усталая, но мне хочется продолжать исследовать!
Агата подняла взгляд в тёмное, залепленное тучами небо и сделала глубокий вдох. Холодный воздух неприятно царапнул горло и сухими колючками рассыпался за рёбрами. Жёлтый свет от фонаря выхватывал участок двора перед учебным корпусом и живописное пятно краски возле недобелённого бордюра. Он казался обволакивающе-тёплым, но это обманчивое ощущение рушил ветер, завывающий между старыми деревьями.
От главных ворот к зданию вела узкая аллея,освещаемая только луной и звёздами погожей ночью. Сейчас же рассчитывать приходилось только на фонари на улице по ту сторону решётчатого забора. Агата различала впереди поблёскивающий красным значок метрополитена, но не могла заставить себя сделать шаг на тёмную тропу.
Порыв ветра налетел внезапно. Он захлопал полами синего пальто, взметнул светлые волосы и яростно вцепился в незащищённую шею. С дерева сорвалась сухая ветка, жалобно хрустнула, ударившись об асфальт. Неподалёку залаяла собака.
Вздрогнув всем телом, Агата прижалась к плечу Николая. Тот подхватил её под руку и спокойно шагнул в темноту. Его размеренный голос без видимых усилий заглушил вой ветра:
– Это Найда лает. Она ничейная, год назад сюда прибилась, её подкармливают все, кому не лень: аспиранты, профессора, медсёстры, пациенты, их родственники. Кажется, ещё немного, и мы из собаки сделаем шарик на четырёх лапках.
Скрипнула калитка, и припозднившиеся аспиранты оказались на широкой улице, залитой ярким светом. В ровное жёлтое сияние фонарей вклинивались белые вспышки фар мчащихся мимо автомобилей и мигание цветных огоньков рекламы с огромных экранов. Агата заморгала, от такого обилия света после тёмной аллеи перед глазами плавали цветные круги, а голова начала кружиться. Успокаивало только ощущение крепкого предплечья под своей ладонью.
– Агата, вы на метро? – простой вопрос врезался в сознание как орбитокласт[7 - Орбитокласт – инструмент для проведения лоботомии, имеющий острие на одном конце, и рукоятку на другом.] в мозг при лоботомии.
– Д-да, – аспирантка с трудом нашла в себе силы кивнуть и зябко повела плечами.
Толстый красно-жёлтый шарф опустился ей на плечи, Агата подняла на Николая потерянный взгляд, хотя руки уже непроизвольно прижали вязаное полотно ближе, закрывая горло от пронизывающего ветра. Тот вздохнул и плотнее замотал длинную полоску, проворчав:
– Только не вздумайте смеяться. Да, у меня гриффиндорский шарф. Я фанат «Гарри Поттера» и в одиннадцать лет ждал сову из Хогвардса. Вообще мне всегда больше нравился факультет умников, но в магазине были только этот и слизеринский.
– Я тоже фанатка! И у меня галстук умного факультета есть! – Агата наконец вернулась в реальность, уловив интересную тему. – Но мне из персонажей больше всех Драко нравился. Очень неоднозначный герой!
– Если уж из слизеринцев выбирать, то мне больше Снейп заходит. Вот была б у меня сейчас такая мантия, я бы не просто тащился к пешеходному переходу, а летел бы как ужас на крыльях ночи!
Николай махнул свободной рукой, изображая элегантный взмах мантией в исполнении знаменитого профессора. Получилось не сказать чтобы эпично, пришлось отличнику с кафедры нейрохирургии признать свою несостоятельность хоть в чём-то.
Зато короткий путь до метро и поездка в полупустом вагоне пролетели незаметно уже не за разговорами о работе. Меньше чем за полчаса они успели от обсуждения фэнтезийных книг и фильмов перейти к спору о том, кто же всё-таки правит миром: масоны или рептилоиды.
На перроне Агата хотела попрощаться с Николаем и отпустить его домой, но он упёрся:
– Ни-за-что, – сопровождая каждое слово покачиванием головы из стороны в сторону, отчеканил тот. – Я Дмитрию Сергеевичу сказал, что буду бдить за вами, как за родной сестрой, а сестру я бы довёл прямо до двери квартиры, мало ли что. Потому что может быть совсем не мало. Ли.
– Но ведь уже так поздно, я и так вас задержала, – Агата неловко переступила с ноги на ногу. – Вам тоже не стоит поздно ходить одному.
– Нет, я, конечно, понимаю, что выгляжу как подросток, тут уж я ничего поделать не могу – генетика такая, но я мужчина! – Николай нахмурился и поджал губы. – И я не отпущу девушку одну шататься ночью по дворам! Может, это у вас в Германии нормально, а у нас так не принято!
– Вы уже столько для меня сделали, я не хочу вас беспокоить ещё больше… – смущённо пробормотала Агата.
Взгляд Николая смягчился. Он осторожно коснулся её плеча и с улыбкой указал на отъезжающий поезд:
– Взгляните. В мою сторону ещё довольно много людей едет, так что, чем позже уеду, тем мне лучше. Я вообще людей не очень люблю и не умею их готовить, – заметив стремительно ползущие вверх брови Агаты он поспешил объясниться: – Это шутка юмора! У нас когда говорят, что не любят что-то, многие отвечают фразой из какой-то старой рекламы: «Вы просто не умеете их готовить».
– Это про всё можно сказать? – Агата заинтересовалась. – Я могу сказать эту фразу, если кто-то не любит убираться?
– Нет, на действия нельзя, – покачал головой Николай, – только на предметы. Идёмте, по дороге объясню.
Эскалатор выплюнул пассажиров в выложенный гранитом вестибюль, суетящаяся толпа подхватила их, закружила, вынесла через свободно ходящие в обе стороны двери и рассыпалась перед шумной шестиполосной дорогой, оставив две фигурки на промозглом ветру.
Агата не сразу смогла сориентироваться, в какую сторону предстояло идти, несколько минут они искали нужный дом по навигатору, а потом прокладывали маршрут. На резонный вопрос Николая, почему она плохо ориентируется в районе, хотя живёт здесь уже несколько дней, Агата смущённо призналась, что на метро поехала впервые, а до этого пользовалась только автобусом, у которого остановка в другой стороне.
Когда приятный женский голос из телефона Николая любезно произнёс: «Маршрут построен. Прямо, четыреста метров,» – они вздохнули с облегчением. Навигатор подсказывал, куда идти, временами прерывая импровизированную мини-лекцию об особенностях русского юмора и не только.
– Как это всё интересно! Я русский язык больше двадцати лет учу, но за один день с вами узнала больше, чем за все предыдущие года! Никола, вы потрясающий! – воскликнула Агата.
В глубине тёмной арки ей на долю секунды почудился торжествующий красноватый блеск в глубине раскосых глаз, но она списала мимолётное помешательство на игру неверного света из окон первых этажей. А когда они вышли в освещённый двор, она увидела, какой яркий румянец залил смуглые щёки.
Верный своему слову Николай действительно проводил Агату до квартиры. Он категорически отклонил предложение отправиться домой от подъезда, скептически оглядел лифт, Агату и демонстративно нажал на кнопку, довёл её до двери квартиры, удостоверился, что она переступила порог, и с улыбкой произнёс:
– Вот, теперь я пойду. И Дмитрию Сергеевичу отчитаться не стыдно. До завтра, фройляйн!
Агата неловко пригласила его зайти на чашку чая, погреться, но Николай вежливо отказался и направился обратно к лифту.
– Никола, постойте! Вы забыли шарф! – опомнилась Агата и поспешно выпуталась из длинной вязаной полоски.
– Не забыл, а собирался вам оставить, – хмыкнул Николай, оборачиваясь. – Можете завтра в нём прийти.
– Nicht, я не могу взять. На улице стало прохладно, а вам из-за меня теперь долго домой добираться! Мне ужасно неловок!
– Ох, ну, хорошо.
Николай забрал протянутую вещь и, попрощавшись, удалился. Закрывая дверь, Агата успела заметить, что он не спешил вызывать лифт и наблюдал за её действиями. «Sie sind das Kinderm?dchen,» – подумала она со смесью насмешки и приятного ощущения собственной важности. Агата подбежала к окну и помахала вслед удаляющейся фигурке в ярком шарфе.
Он поднял руку, будто затылком ощутил её взгляд, и исчез в арке.
Глава 3
Агата забежала в учебный корпус и безуспешно попыталась вытряхнуть хлопья мокрого снега из волос. В помещении они почти мгновенно растаяли, склеив волосы и превратив красивые кудри, на которые она потратила почти час утреннего времени, в неопрятно висящие сосульки.
Всё тело била мелкая дрожь, тонкое пальто и кашемировый свитер не смогли сдержать злой октябрьский ветер, вдоволь напившийся снего-дождевой влаги, и блузка стала влажной. Джинсы неприятно липли к ногам, а в ботильонах на небольшом каблучке и вовсе хлюпала вода из показавшейся на первый взгляд неглубокой лужи.
Скинув пальто, Агата с тоской оглядела себя в большое зеркало на стене гардероба: лицо и уши покраснели так, словно она их долго тёрла жёсткой губкой. Потрогав озябшие мочки, Агата поморщилась от боли: холодные серебряные серьги с замысловатым замком жгли нежное место прокола.
Она стянула с ног мокрую обувь и вытряхнула из пакета милые балетки на плоском ходу. Пальцы непроизвольно поджались, коснувшись холодной стельки, но натуральная кожа быстро впитывала тепло тела, через несколько минут стало комфортно.
Разумеется, насколько вообще могло быть комфортно в тонких нейлоновых колготках и влажных джинсах. Агата тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли, и поспешила на кафедру. Она пришла довольно рано и надеялась, что не придётся долго стоять под дверью. Но она не могла иначе: новое исследование будоражило воображение, хотелось продолжить его как можно скорее.
Дверь лаборантской на кафедре нейрохирургии была немного приоткрыта. Узкая полоска тёплого жёлтого света тянулась по полу, гостеприимно приглашая заглянуть на огонёк. Внутри ободряюще булькал чайник, шуршали пакеты и раздавались чьи-то шаги. Агата робко постучала и заглянула в кабинет.
За одним из столов, сдвинув папки с документами в самый угол и направив в свою сторону тепловую пушку, расположились двое аспирантов. Николай как раз заливал кипятком чайные пакетики, а Коновалов выкладывал на большую тарелку куски пирога.
– О, фройляйн! – Николай приветливо замахал рукой, заметив Агату на пороге. – Доброе утро! Заходите скорее!
– Утречко! – улыбнулся Коновалов. – Как у вас там говорят? Гутен морген, типа? Садитесь с нами чай пить! У Ника мать просто волшебница, такие пироги печёт, ум отъешь! Сразу перекус приобретает характер семейного застолья!
– Я вчера ещё порог квартиры переступить не успел, она мне уже огромный кулёк суёт, положи, мол, в рюкзак сразу, чтоб не забыть, угостишь друзей! – Николай горячо жестикулировал, грозя расплескать кипяток из чайника. – Знаете, какая на этой кафедре была угрюмая атмосфера, когда я только поступил? Мрак! А как мамины пироги народ распробовал, так все сразу дружелюбные такие стали, улыбаются! Вкусная еда творит чудеса!
