– Д-доброе утро! Сп-пасибо! – Агата не совладала с голосом, стуча зубами от холода.
– Вы опять не отделись как следует?! – взвился Николай.
Он подскочил к Агате, подвёл её к своему стулу и, усадив, кинулся искать третью кружку. Коновалов сразу переставил тепловую пушку так, чтобы весь горячий воздух шёл на Агату, и поспешил к своему столу, крикнув:
– Ник, заваривай чёрный, меня есть пакетики от простуды!
Агата неловко поёрзала на стуле, пока вокруг неё хлопотали два ураганчика. Она очень старалась не улыбаться, но о ней даже в детстве так не заботились. В её семье было принято выражать эмоции более сдержанно, поэтому русские «няньки» вызывали в ней смесь восторга и стыда.
Исходящая горячим паром кружка со стуком опустилась на столешницу, а Николай снял со спинки стула свой гриффиндорский шарф и принялся заворачивать в него Агату.
– Я вот как знал ведь, что не надо было вас слушать! Оставил бы шарф, вам поневоле пришлось бы его нести с собой, было бы во что укутаться! – ворчал он, виток за витком превращая коллегу в красно-жёлтую мумию.
– С-спасибо, Ник-кола, – Агата нашла в себе силы улыбнуться. Она дотянулась до своей сумочки и вытащила что-то, завёрнутое в хрустящий бумажный пакет. – В-вот, это вам.
Тонкая полоска сине-серой блестящей ткани змеёй выползла на протянутые руки, распустила тугие кольца и повисла между ладонями, превратившись в нарядный галстук. Николай замер и с восторгом смотрел на незамысловатый аксессуар, и Агата нарушила повисшее молчание:
– Вы говорил, что любите факультет Рейвенкло, а у меня как раз есть их галстук. Вы очень хороший и сильно мне помогает, поэтому я хочу сделать подарок. К тому же, к вашему образу очень подойдёт.
Агата тепло улыбнулась: Николай исполнил обещание выглядеть как джентельмен и надел деловой костюм с белой отглаженной рубашкой. Чёрный пиджак сидел как влитой, а о стрелки на брюках, казалось, можно было порезаться. Каждая деталь одежды оказалась идеального размера и не болталась на аспиранте колоколом, но даже так Николай не выглядел серьёзным взрослым человеком, максимум – сошёл бы за выпускника старшей школы.
– Спасибо! – Николай просиял так, будто лампочку проглотил. – Тогда, я хочу, чтобы вы оставили себе этот шарф и больше не мёрзли!
– Тили-тили-тесто, жених и невеста, – пропел Коновалов и увернулся от дружеского подзатыльника. – Пойду Галке позвоню, обрадую! – захохотал он, пытаясь выглядеть максимально коварно. Но его худое открытое лицо оказалось не приспособлено к такому и стало выглядеть так, будто у Феди разом заболели все зубы.
– Пирогов лишу, – пригрозил Николай самой страшной карой.
– Всё, молчу-молчу! – Коновалов мгновенно капитулировал. – Пироги я люблю.
Под жаром тепловой пушки за оживлённым разговором Агата расслабилась, и её начало клонить в сон. Ночью она спала плохо, слишком много впечатлений накопилось за день, да и тонкое одеяло, оставленное хозяйкой квартиры, не спасало от холода. Агата планировала расспросить ребят с кафедры, где ближайший магазин электроники, и забежать вечером за обогревателем, но противный снегодождь рушил её планы.
Дверь распахнулась внезапно. Агате на секунду показалось, что на пороге появился стоящий на задних лапах медведь. Он сделал шаг в лаборантскую и в свете ярких ламп превратился в обычного, просто очень крупного мужчину средних лет. Он был на голову выше Николая и чуть ли не втрое шире, белый халат трещал на мощных плечах.
– Что, чаёвничаете уже с утра пораньше? – прогрохотал он, оглядывая аспирантов глубоко посаженными чёрными глазами под густыми чёрными же бровями. Агата тихо пискнула и попыталась слиться с обстановкой.
– Давид Темурович, – Николай заулыбался, – будете пироги? Моя мама пекла, с малиной!
– О, раз с малиной, то давайте! – Давид Темурович взял большой кусок, в его огромной руке выглядящий скорее как канапе.
– Мы ещё Гале оставили, пусть тоже перекусит, когда придёт.
– Она сегодня не заглянет, у неё операции подряд. Я тоже ненадолго, – он откусил пирог и удовлетворённо крякнул, стирая варенье с пышных чёрных усов. – Хорошо! Собственно, я с нашей новенькой зашёл поздороваться. Агата, верно? Я Давид Темурович Нинидзе, заместитель заведующего кафедрой тут. Правда, сам я в этом корпусе почти не бываю, лучше ищите меня в ординаторской.
– Р-рада познакомиться, – пролепетала Агата, осторожно пожимая протянутую руку. Её ладошка полностью исчезла в могучей руке, но Давид Темурович был очень осторожен.
– Как вам наши парни, Агата? – хохотнул он. – Они вообще смирные, но их шуточки иногда балансируют на грани добра и зла! Коновалов против генных модификаций выступает, а Масочников у нас любитель со спины подкрадываться, чтоб напугать. Он когда ко мне в первый раз подступился, я сразу пообещал, что за следующую попытку дам в глаз, он мигом присмирел.
– Он меня тоже так пугал, – Агата улыбнулась. – Весело было.
– Ну, раз весело, то пущай, – беззлобно выткнул Давид Темурович. – А то я смотрю, шарфик знакомый.
– Николай дал мне его, – аспирантка кивнула и погладила гладкую вязку.
– Смотрите не разболейтесь только. Масочников, у тебя мать, вроде, из Башкирии? Есть родственники, которые могут хороший мёд прислать? От простуды башкирский мёд лучше любого другого.
– Да не из Башкирии она, – Николай закатил глаза. – И даже не из Бурятии. Из Якутии.
– Тьфу, вечно забываю!
– Всё будет хорошо, – Агата замахала руками. – Не стоит беспокоиться! Я просто не ожидала такого резкого холода, голова замёрзла очень.
– Вы что, без шапки что ли ходите? – Давид Темурович нахмурился. – Нет уж, так дело не пойдёт! Менингит для вас шутка что ли? Продолжите морозить голову, попадёте ко мне на стол!
– Но ведь менингит никак не связан с отсутствием шапки, – попыталась робко возразить Агата. – Это же инфекционное заболевание, а холод…
– Ничего не знаю, голову беречь нужно! Мозги вам ещё пригодятся!
– Не спорьте, Агата, – шепнул ей на ухо Николай. – Давид Темурович прекрасно осведомлён о причинах, течении и следствии всех болезней, связанных с мозгом, но у нас традиционно родители пугали гуляющих без шапки подростков менингитом, уже прижилось.
Внеплановая лекция про менингит сопровождала весь остаток чаепития. Давид Темурович рассказывал интересно и обстоятельно, приводил примеры из своей практики и через слово напоминал, как важно следить за здоровьем и вовремя ставить все прививки.
– Давид Темурович, – сумел вклиниться в поток слов Николай, – а расскажите про вчерашнюю операцию? Как прошла-то? Я хотел вечерком зайти, но поостерёгся к вам лезть, всё-таки с дамой, и получить утку на голову не хотелось.
– Почти шесть часов возились, – зам заведующего кафедрой отставил кружку и задумчиво побарабанил пальцами по столешнице. – Трепанацию делали, сперва всё штатно шло, опухоль быстро нашли, удалили. Я уже хотел сворачиваться, а взгляд зацепился за один из участков, на удалении которых ты настаивал. И вот, понимаешь, клетки там были… не такие. Я даже не могу подобрать термина, чтобы описать, просто не такие. Мы дёрнули морфологов, провели срочную биопсию. И нашли. Раковые клетки, пока мало, но через пару месяцев приехал бы этот пациент к нам снова. Или не к нам, а совсем в другое, ещё более холодное место, – он глотнул остывший чай, собираясь с мыслями. Аспиранты сидели тихо, боясь сделать лишний вздох. – Но ему повезло, проблему мы удалили, вылечится. Он даже в себя быстро пришёл, через четыре часа начал что-то бормотать. Пока, конечно, в реанимации полежит, но есть все показания для того, чтобы восстановиться с минимальными последствиями.
– Какой живучий товарищ, – буркнул Коновалов.
Все согласно кивнули и уставились в свои кружки, думая каждый о своём.
Наконец, пироги были съедены, доли тех, кто не участвовал в посиделках, разложены по пакетам с намерением их отдать позже. Уборку в лаборантской хотели свалить на Коновалова, который не успел быстро придумать причину, почему он никак не может этим заняться, но Агата сжалилась над ним и предложила помощь, а Николаю не оставалось ничего, кроме как подключиться тоже. Давид Темурович взглянул на часы и поспешно засобирался на операцию.
– Вы б тоже шли в стационар, там окончательно отогреетесь, – он показал «палец вверх». – Нам ночью уже дали отопление, а здесь ещё дня три ждать такой милости.
– А в реанимацию можно будет заглянуть? – оживился Николай. – Ну, к тому, вчерашнему?
– Пока только через окошко, – покачал головой Давид Темурович. – Если будем наблюдать положительную динамику, то я вас пущу через пару дней.
Николай вздохнул, но, похоже, не в его правилах было долго унывать. Он встряхнулся и накинул халат, превращаясь из обычного подростка в подростка в халате. Давид Темурович не стал дожидаться аспирантов, он торопился на операцию, но велел задержаться в обед в ординаторской или сестринской. Никто так и не понял, зачем, но спорить не стали, Николай предложил взять с собой печенье на перекус, и зайти в буфет, если покажется мало.
Он пододвинул поближе пакет с пирогом, запустил руку в свой рюкзак и под восхищённые взгляды коллег жестом фокусника извлёк оттуда большую пачку кофейных зёрен. Коновалов почти прирос голодным взглядом к яркой шуршащей упаковке, и рассказал Агате, что растворимое безобразие, употребляемое остальными, вызывает у него исключительно желание обняться с белым другом. И на него сразу обрушился шквал вопросов о том, что это за друг и почему его надо обнимать.
Совместными усилиями разобравшись в тонкостях языка и закончив уборку, они вместе с великолепными дарами отчалили в стационар подкупать Галину и просить у неё ещё истории болезни.
Однако та оказалась неумолима и отправила Николая с Агатой собирать материал самостоятельно. В сестринской их встретила невысокая полная женщина в бело-голубой униформе с бейджиком, на котором Агата смогла прочитать только имя – Марина. Из-под шапочки выглядывали завитые «химией» кудри жуткого желтоватого оттенка некачественной краски «под блонд». Приветливое круглое лицо озарила улыбка, когда аспиранты попросились на обход.
– Идите, конечно! Я вам и подсказку дам, – Марина подмигнула. – Интересные случаи лежат в палатах 312, 313, 314 и 317. Там у нас и авария, и производственная травма, и драка, и даже мадам, которая почему-то решила, что после увольнения эпично выпрыгнуть в окно – это стоящая идея! Вы сходите, пообщайтесь, если надо, я вам дам истории болезни посмотреть.
Кадры в указанных палатах были как на подбор. Марина как знала (а, может, и правда знала), что Агату интересуют именно случаи травм головного мозга, а не заболевания. Некоторые пациенты только поступили под наблюдение медиков, те следили за их состоянием и изучали результаты анализов, но придерживались поддерживающей терапии, не предпринимая активных действий. Другие, напротив, уже перенесли операции и восстанавливались под чутким надзором лечащих врачей и реабилитологов.
