Ломаные линии судьбы

«Интересно, что он собирался рассказать, – подумала Аглая, укладываясь обратно в кровать. – Ладно, – посоветовала сама себе не теребить любопытство, – завтра расскажет, а мне тоже давно пора спать-отдыхать, утром поговорим…»

А утро пришло как-то слишком рано и раздражающе «бодро», сообщив о своём наступлении навязчивым незнакомым рингтоном чужого телефона.

Поначалу Аглая вообще не поняла, где и что зудит и играет, умудрившись каким-то образом пробуравиться ей в голову через сон. Проснулась наполовину и, не открывая глаз, прислушалась – так и есть: гудит и наяривает какой-то навязчивый «бодряк».

Просыпаться от всякой заполошной гадости типа кошачьих и телефонных завываний становится, однако, тенденцией, определённо надо что-то с этим делать, как минимум купить беруши. Раздосадованная до невозможности, ещё не проснувшись до конца, Глаша мысленно проорала: «Соседи, сволочи, вырубите уже ваш клятый будильник!»

Но соседи выключать будильник явно не торопились. И, тягостно вздохнув оттого, что какая-то сво… нехорошая личность своим будильником прервала её прекрасный сон, Аглая перевернулась с боку на спину и открыла глаза.

Неизвестно где и чей девайс всё продолжал наяривать, негромко, но и не настолько тихо, чтобы не стать раздражающим доставалкиным. Глаша села в кровати, повздыхала бессильно перед обстоятельствами, выбралась из постели и потащилась в кухню – хоть воды попить, что ли.

И вот на кухне-то как раз и обнаружила «диверсанта», елозившего по столу от вибрации и, надрываясь мелодией на всю громкость, объявлявшего подъём всей округе. Ну хорошо, не всей, а только Аглае и, может, соседям за стенкой.

– Ах вот ты чей, «северный олень», вот куда спрятался, – пробурчала Глаша, только сейчас вспомнив, что сама же и положила на стол этот смартфон, достав из кармана пиджака гостя, когда забирала его одежду для чистки.

Отключила будильник, с удовольствием прерывая завывания утренней побудки, и расстроилась, только сейчас увидев на экране, что время-то всего шесть часов десять минут утра.

Вашу же куролесицу! Могла бы спокойно ещё часа полтора, а то и больше спать в своё удовольствие. И зачем, спрашивается, господин Шагин встаёт в такую рань? М-м-м, предположение первое – качаться? Предположение второе – бегать и качаться? А что ещё, ну не работать же в шесть-то утра, и совсем уж сомнительно, что у него секс по расписанию.

«Надо, видимо, разбудить гостя, раз у человека строгий распорядок дня и побудка назначена на такой час», – подумалось Аглае не то заботливо, не то мстительно, в том плане, что если её разбудил этот чёртов будильник, так его хозяину и подавно грех спать, когда девушка бодрствует.

И решительно направилась будить.

Теперь вот стоит и совершенно беззастенчиво рассматривает практически голого мужчину, если не принимать в расчёт прикрытые трусами ягодицы. Она бы и на них с удовольствием посмотрела, так сказать, в виде «натюрель», но это, пожалуй, в данный момент был бы всё же перебор.

Глаша вспомнила, как однажды, когда они разговаривали о семье Аглаи, Муза Павловна как бы мимоходом – так, впроброс, просто, что называется, к слову пришлось и дополнение в тему – поделилась своими переживаниями по поводу внука Игоря, сетуя на то, что он до сих пор не женат и никак не может создать семью.

Глаша, глядя на спящего гостя, отлично понимала, почему тот в сорок один год до сих пор не состоит в браке и никогда в нём не состоял. Да кто ж такую красоту отдаст в одни руки-то! Это во‑первых. А во‑вторых, найдётся ли такая женщина, которая захочет жить с мужем или партнёром, пусть даже трижды мужчиной её мечты, который совершенно безошибочно и легко способен расщёлкать и «считать» любой её даже совершенно безобидный обман, да к тому же постоянно анализирует подругу-жену, уличая в умалчивании или вранье. Сам при этом обладает великолепным навыком скрывать правду, держать «покер-фейс» и делать чистый, невинный взгляд праведника.

И кому, скажите на милость, нужно такое счастье по нервам при всей его распрекрасной красоте и великолепных ягодицах? Чтобы женщина – и без загадки, без своих маленьких тайн? И больших тайн, тех, что в шкафах, как забытый красноармеец бабушки?

Да сейчас. Серьёзно? Это ж всё равно что пчёлы без мёда и лебедь без шеи.

Ладно, с этим всё понятно, а сейчас хотелось бы решить: будить или не будить? Вот, оказалось, в чём вопрос на самом-то деле.

Нет, решила Аглая, вспомнив, каким измученным он вчера выглядел, пусть человек спит себе – мир, честное слово, подождёт.

А она пойдёт сварит-попьёт кофейку, приготовит что-нибудь вкусное на завтрак и, раз уж проснулась, продолжит работу с эскизами.

Игорь проснулся от ощущения чего-то удивительно замечательного и радостного. Открыл глаза и в первую секунду не понял, где находится: кровать, вернее диван, на котором он лежал, точно был не его. Резко перевернулся и… вспомнил вчерашний вечер и почему, собственно, оказался на этом самом диване.

С удовольствием потянувшись всем телом, непроизвольно, непонятно от чего улыбаясь, Игорь смаковал странное, необъяснимое тёплое и какое-то светлое чувство, которое испытывал. Очень приятно, еле уловимо пахло кофе, тонким фруктовым ароматом и чем-то печёным, блинами или оладьями, что ли.

Позволив себе минуту понежиться в этом удивительном, замечательном состоянии и побыть хоть недолго в светлой неге, Шагин резко сел на диване, спустив ноги на пол, и повертел головой, осматриваясь и не обнаружив своих вещей, которые оставил вчера на стуле.

Вообще-то не понял, куда они могли подеваться. А раз не понял, то следует спросить у человека, который точно знает ответ на этот вопрос. Надев халат и затянув пояс, Игорь отправился на поиски хозяйки, приютившей его на ночь.

– Доброе утро, – войдя в кухню, поздоровался с Аглаей, колдующей над сковородкой на плите.

– Здравствуйте, – приветливо-светло улыбнулась ему девушка и сразу же проинформировала: – Сейчас семь утра, ваш будильник наяривал в шесть, но я не стала вас будить. – И поинтересовалась: – Завтракать будете?

– Буду, и с большим удовольствием, – улыбнулся ей Игорь. – У вас здесь просто потрясающе пахнет.

– Это оладьи с грушей и ванилью, – объяснила источник ароматов Аглая и поинтересовалась: – Едите такое?

– Ем, – кивнул Шагин и оповестил с большим оптимизмом: – Ещё как ем!

– Тогда у вас есть минут пятнадцать, чтобы умыться или душ принять, а я пока закончу и накрою стол, – сориентировала мужчину по времени Глаша.

– А где моя одежда? – проявил любопытство Игорь.

– У нас здесь есть гладильно-обеззараживающий шкаф, – объяснила Аглая, – дикой силы вещь! Брат установил. Ваш костюм, рубашка и носки обеззаражены, вычищены и выглажены, как после отличной химчистки.

– Круто, – поделился впечатлением Шагин и поблагодарил от души: – Спасибо большое. Нет, не большое, а огромное! – исправился он в определении степени своей благодарности. – Очень не люблю облачаться в несвежую рубашку и изжёванный костюм, потом нормально работать не могу, весь день чувствую себя неуютно.

– Вы как мой братец, – усмехнулась Аглая. – Ему тоже приходится каждый день надевать костюм, а работа у него не так чтобы и сидячая: мотается по строительным объектам, и нагрузки физической хватает, он потому и шкаф этот приобрёл. Кстати, рекомендую, невероятно удобно: стерилизация вещей и всё такое, а как он платья шёлковые отглаживает, это же мечта и волшебство!

– А знаете, отличная идея. Серьёзно задумаюсь над таким приобретением, – пообещал Шагин.

– Я шкаф уже открыла, он в гардеробной стоит, рядом с ванной комнатой, найдёте.

К завтраку Шагин явился при параде – вымытым и выбритым до скрипа и облачённым в рубашку и брюки. «Красота!» – подумалось Глаше.

– Ну что, Аглая, – приступил к завтраку и разговору Шагин, – должен сообщить, что я вас сдал.

– Куда? – слишком увлечённая разглядыванием мужчины скромным девичьим взором исподтишка, не сразу сообразила Глаша, о чём он говорит.

– Не куда, а кому, – поправил он.

– Кому? – переспросила Аглая.

– Следователю, который ведёт дело об убийстве, – пояснил Игорь и допил свой кофе одним глотком.

– Викторову? – удивилась и расстроилась сразу же Аглая.

– Нет. Теперь это дело ведёт Коломийцев Сергей Васильевич. Мой бывший одногруппник и отличный следователь. К тому же он знаком с Музой Павловной и очень её уважает и где-то даже любит, – тепло и успокаивающе улыбнулся девушке Шагин.

– И что же вы ему «сдали»? – немного воинственно поинтересовалась Аглая.

– Информацию об ограблении и то, что вы умыкнули улику с места преступления. – И повинился без раскаяния: – Простите, но тут без вариантов.

– И что теперь? – вздохнула обречённо Глаша.

– Да ничего, – успокоил её Шагин. – Заявление об ограблении напишете, сроки подачи ещё не прошли, и показания о своём брелоке дадите.

– И у меня его изымут? Ну как улику? – занервничала Аглая.

– Должны бы, причём обязательным порядком, но пока нет, не изымут.

– Типа вы договорились? – уточнила Глаша.

– Типа да, договорился, – усмехнулся Шагин её вопросу, но внёс коррективы: – Но при необходимости могут и попросить временно передать улику следствию.

– Знаете, Игорь Борисович, – принялась объяснять ему Глаша, – этот брелок для меня много значит. Он мой талисман, я же говорила. Каждый раз, когда я приступаю к изготовлению новой вещи, я как бы обращаюсь к нему, у меня есть совсем небольшой ритуал, и мне кажется, что он мне помогает. – И переспросила, немного смущаясь своих откровенных признаний: – Понимаете?

– Понимаю, – ответил ей Игорь очень серьёзным тоном. – Я поэтому и попросил Коломийцева пока не изымать у вас ваш талисман.

– Спасибо, – искренне поблагодарила Глаша.

– Аглая, вам надо встретиться с Сергеем Васильевичем. Сегодня вряд ли, а вот в понедельник обязательно. Чуть позже он вам позвонит и назначит определённое время. И ещё. Подписку о невыезде вашу отменили. Вы можете спокойно ехать, куда вам угодно, но лучше все же после разговора со следователем.

– Понятно. Спасибо.

– Кстати, – переключил и тон, и тему Шагин, – ещё в прошлый раз хотел вас спросить: как так получилось, что вы стали ювелиром? Это же вроде не очень популярная у женщин профессия?

– Виноваты бабушка, Карл Густавович Фаберже и мои родители, – улыбнулась Аглая.

– То есть группа лиц, склонивших вас к данному деянию? – улыбнулся ответно Игорь.

– Где-то так, – почти серьёзно подтвердила она.

Бабушка Глаши, Полина Степановна, жила в Москве. Собственно, в Москве она и родилась, как и её родители до неё и оба её сына после – отец Аглаи Сергей Валентинович и её дядя Николай Валентинович.

Дядя Коля служил в новосибирском театре и жил с семьёй в Сибири, а Сергей был военным инженером и мотался вместе с семьёй по гарнизонам всей необъятной страны. Но каждое лето братья старались отправлять своих детей к бабушке Полине в Москву. Получалось не всегда и не всех, поскольку с деньгами в те времена было очень трудно всем, особенно военным, но Аглаю общими усилиями и частенько в складчину всей роднёй к любимой бабушке Полине отвозили всегда.

Бабушка с теми внуками, которым удалось приехать, или с одной только Глашенькой на весь сезон перебиралась на подмосковную дачу в дивном месте, рядом с селом под названием Кукушки. Такая там была красота, просто чудо – поля-просторы, которые просматривались с холмов, быстрая и холодная речка, ягодно-грибной лес. Здорово.

Но лес лесом, речка речкой, а обязательным порядком раз в неделю бабушка Полина вывозила внуков в Москву на электричке на какое-нибудь запланированное ею просветительское мероприятие, должное развивать в детях тягу к прекрасному, приобщать к мировой культуре и воспитывать в них хороший вкус к искусству. Полина Степановна водила детей по музеям, выставкам, галереям, концертам классической музыки, а иногда и джазовой, в общем, развивала внуков с большим энтузиазмом.

Вот в рамках данной просветительско-воспитательной программы однажды бабуля привела Аглаю в музей Московского Кремля, где девочка впервые увидела изделия Карла Густавовича Фаберже…

И всё, ребёнок пропал… Семилетняя Глаша конкретно зависла у стендов, где находились выставленные на экспозиции шедевры великого художника-ювелира. Она буквально залипала у каждого изделия, боясь громко дышать, подолгу рассматривая каждую мелкую детальку, каждую золотую завитушечку, каждый камушек и цветочек.

Но абсолютно, до самой глубины души Аглаю потрясло яйцо, называвшееся «Магистраль», в котором прятался золотой миниатюрный паровозик с вагончиками, а на крыше сиял прожектором огромный красный рубин. Глаша устроила натуральную истерику, когда бабушка повела внучку на выход из музея, обливалась бессильными, злыми слезами, уверяя, что не всё успела рассмотреть. Полине Степановне удалось купировать рыдания внучки только тем объяснением, что в других музеях есть такие же красивые яйца и цветы, сделанные этим же великим ювелиром, и твёрдо пообещав, что послезавтра они непременно приедут их посмотреть.

Переполненная впечатлениями и восторгом, не отпускавшим её воображение весь день, Глашенька никак не могла заснуть в ту ночь, а когда всё же уснула, то видела сон: как тот маленький паровозик мчится по маленьким рельсикам в свою сказочную страну, где живут волшебные золотые яйца, скрывающие внутри себя всяческие тайны.

И невероятно ждала обещанного послезавтра, которое потом стало завтра, считала дни и часы, когда снова сможет увидеть эти поразительные, волшебные штучки, сделанные человеком по фамилии Фаберже, и очень хорошо себя вела, чтобы бабуля не передумала и не отменила их поездку.

Надо ли говорить, что все последующие посещения музеев бабушкой с Аглаей были исключительно одной тематической направленности: ювелирное искусство. И только благодаря тому, что бабуля и внучка имели возможность посещать музеи бесплатно, они и могли осуществить столь масштабную просьбу и горячее желание малышки.

А ещё бабуле удалось раздобыть у своих знакомых и друзей несколько великолепных книг с фотографиями разных произведений ювелирного искусства, над которыми Глаша засиживалась часами, настолько всё её существо и воображение захватила и поглотила эта тема.

Родные думали, что это увлечение ребёнка скоро пройдёт. Ну, как бывает у маленьких детей – что-то впечатляет их до потрясения, и если дать ребёнку возможность полностью удовлетворить и насытить свой интерес, то очень быстро эта тема теряет для него актуальность и перестаёт вызывать острый интерес.

Только в случае с Аглаей это правило не сработало, а случилось всё ровно наоборот. С каждым годом тема ювелирного искусства и великих произведений его мастеров захватывала девочку всё больше и больше. Спасибо Богу и Судьбе, что у неё оказались очень мудрые бабушка и родители, которые увлечение девочки поддерживали и всячески помогали его развивать.

Например, бабушка Поля подарила Аглае первую коллекцию камней, такой геологический набор для школьников, где в плоской коробочке, поделённой на одинаковые ячейки, находились совсем небольшие образцы разных поделочных и полудрагоценных камней.

Она же, Полина Степановна, настояла, когда у Сергея Валентиновича появились более-менее приличные заработки, непременно отдать Аглаю в художественную школу.

Так вот и получилось, что к восьми годам Аглая определилась со своим профессиональным предназначением, выбрав, чем намерена заниматься в жизни. И родители, и всё семейство Глаши старательно помогали и поддерживали девочку в этом её необычном стремлении. На дни рождения и праздники все родные и близкие дарили Аглае исключительно то, что относилось к ювелирному делу: камни для поделок, как искусственные, так и полудрагоценные и те самые поделочные, а ещё сырьё для изделий: перламутр, ювелирные нити.

А когда Аглая, окончив школу, поступила в Геологоразведочный университет имени Серго Орджоникидзе на ювелирный факультет, папа подарил дочери-студентке очень, ну просто очень крутой и дорогущий набор ювелирных инструментов и небольшой профессиональный станок для ювелирной обработки.

Глаша визжала и неистово прыгала от счастья, и висела у папы на шее, зацеловывая того от переизбытка чувств и эмоций, и даже плакала от того же счастья и никак не могла остановиться. Всё прижимала к груди то кофр с инструментами, то станочек, то снова кидалась обнимать и целовать папу. А Сергей Валентинович посмеивался, целовал в макушку дочь любимую и комментировал:

– Кто бы мне сказал, когда она родилась, что девочка будет верещать от радости, обнимая шлифовальный станок.

– Конечно, – увлеклась сама своим рассказом Аглая, – если бы не папа и не поддержка родных, вряд ли я бы смогла получить такое образование, поскольку бюджетных мест на мой факультет тогда не было вообще, и при всех моих самых высоких из всего курса баллах при поступлении училась я на платной основе. А потом и в платной магистратуре, и второе профильное образование платное получала, и магистратуру уже по нему оканчивала, и все за папины денежки.

– И что, альтернативы бюджетной не имелось? – заинтересованно спросил Шагин.

– Нет. Но есть колледж, там специальности по этому профилю с бюджетными местами, а платные намного дешевле, чем в университете.

– Но вы хотели в университет, – кивнул понимающе Игорь.

– Да. Только туда, потому что в нашем «разведочном» уникальные преподаватели на этом факультете. Просто уникальные, – повторила с уважительным восхищением Глаша. – Благодаря им я начала работать, ещё учась в первой магистратуре. То есть как работать, не прямо вот работать-работать, а стала делать изделия. Сначала не ювелирные, а кастомные украшения, ювелир – это всё же весьма затратная профессия, простым студентам не по карману. Необходимо иметь свой запас качественных камней и материалов. И с этим помогли родители, но чуть позже. А началось всё с маминой подруги.

Надвигался юбилей тёти Вали, давнишней маминой подруги, ещё со студенческих лет. И Аглая задумала создать для женщины нечто уникальное. Крутила в голове так и эдак, прикидывала, что ей подойдёт, – тётя Валя женщина своеобразная: такая крупная, очень энергичная, шумная, громкоголосая хохотушка и любительница ярких нарядов. Аглая вроде бы придумала неплохой комплект из серебряных серёг и колье с бирюзой, и сделала эскизы, и даже приступила к работе над заготовками, как вдруг в один момент передумала, увидев во сне, какой должен быть на самом деле комплект для этой дамы.

И сделала то, что редко делают ювелиры: два кольца, которые надевались на разные руки, вместо одного, серьги и браслет. А вместо бирюзы использовала алый коралл.

Получилось очень круто. Да что там круто – потрясающе вышло! Аглая сама не могла наглядеться на своё произведение, крутила так и эдак, постоянно улыбаясь от удовольствия.

Переживала, разумеется, ночь почти не спала перед мероприятием и вручением своего подарка юбилярше. И когда тётя Валя открыла футляр и увидела подарок Аглаи, то сначала не могла говорить, задохнувшись от восхищения, а потом прижала Глашу к себе и расплакалась.

Это был триумф! Настоящий!

Под впечатлением от того, что у неё получилась настолько уникальная вещь и красота, Аглая ходила ещё долго, с месяц, не меньше, пока не произошёл один… как бы правильно сказать? Не то чтобы конфликт, но не очень приятный момент – тётя Валя попросила Аглаю сделать нечто подобное тому, что она презентовала ей, какой-нибудь комплект для её начальницы, у которой тоже должен был состояться в скором времени юбилей.

И как бы это была такая просьба… ну, вроде: сделай, пожалуйста, у тебя очень здорово, просто прекрасно получается, ты же студентка, тебе всё равно надо учиться, тренироваться и руку набивать.

Аглая уже готова была согласиться под напором приводимых маминой подругой аргументов: нет, ну на самом деле ей же надо учиться и руку набивать – всё верно. Но тут вмешалась бабушка. Полина Степановна, слышавшая беседу внучки с Валентиной, как бы случайно оказалась рядом и вроде как невзначай поинтересовалась у женщины:

– А ты, Валюш, уже подобрала камни и металл для изделия?

– Нет, Аглае же лучше знать, что понадобится, – ответила, немного смутившись, женщина.

– А на какую сумму ты рассчитываешь? – снова как бы «в простоте наивной» задала вопрос Полина Степановна.

– Ну-у-у… – протянула Валентина, смутившись пуще прежнего.

– Глаш, – тут «вспомнила» бабушка, – я чего тебя искала-то: там мама просила тебя срочно подойти, спрашивала, где твой паспорт. Беги скорее, она там какие-то билеты заказывает.

Глаша и побежала искать маму. И нашла, но только для того, чтобы выяснить, что никакие билеты она не заказывает и дочь не искала и не звала.

– Зато я звала, – ответила на их недоумение Полина Степановна, поднявшись на второй этаж и заходя в комнату невестки. И разъяснила, зачем ей понадобился обман: – Валя, конечно, женщина у нас широкая, масштабная и добрая, но иногда слишком уж расчётливая и хитрованистая.

И, потрясывая указательным пальцем для усиления своих слов, бабушка произнесла важное наставление внучке:

– Запомни крепко, Аглая, любой труд должен оплачиваться. Иначе то, что ты оказала человеку какую-нибудь услугу или помогла дружеским одолжением, очень быстро превратится в обременение. Когда сделал что-то от душевной щедрости, помог раз, помог два – и неожиданно стал вроде как и обязан делать это постоянно, а если откажешь, то человек, которому помог по доброте и от чистого сердца, не просто обидится на твой отказ помогать, а ещё и возненавидит и обвинит во всех грехах. Ты творишь прекрасные вещи, вкладываешь в них душу и сердце, не говоря о дорогостоящих материалах, и если хочешь стать по-настоящему уникальным ювелиром, то обязана ценить своё творчество на высоком уровне, а не разбрасываться почём зря, как дешёвой бижутерией.

– И так она это сказала, – повествовала о своём прошлом Аглая заслушавшемуся мужчине, – что я запомнила эти слова на всю жизнь.

– Да-а-а, – протянул Игорь, – бабушки – это наше всё.

– Точно! – звонко рассмеялась Глаша. – Вот поэтому, когда мой бывший одноклассник попросил меня сделать для его девушки нечто крутое, что можно носить с собой, но не надевая на себя, ну не признавала эта девушка любые украшения, оригинальничала так… Я сразу озвучила ему не самую маленькую сумму, а он взял да и согласился. Ну я и придумала этот брелок, он мне самой необычайно нравился, просто очень-очень. – И спросила у Шагина: – Ну классный же?

– Классный, – подтвердил он.

– Ну вот, – порадовалась поддержке Глаша. – Только к тому моменту, когда я его закончила, парень с девушкой своей разругался и расстался. Забирать заказ он у меня не стал и деньги, кстати, вернуть за него не попросил. Я в тот период мало что делала, совсем понемногу, просто времени не хватало, поскольку работала в большой ювелирной корпорации оценщиком. Это только спустя несколько лет я решилась начать своё дело и осуществить-таки заветную мечту. И то, вероятно, ещё бы долго не решилась, но получилось всё, как мы у нас в России любим: не было бы счастья, да несчастье помогло.

– Какое несчастье? – уцепился за её слова Шагин.

– Обычное, несчастное, – усмехнувшись, ушла от темы Аглая, явно не желая её развивать.

– А сейчас вы делаете ювелирные украшения или всё те же кастомные? – продолжил расспрашивать с большим интересом Шагин, отступив, не настаивая на зацепившей его информации.

– Сейчас я делаю в основном ювелирные вещи, но иногда, редко, если интересный заказ, то и дорогую бижутерию.

– Надо будет у вас что-нибудь заказать, – подумал вслух Шагин.

А Аглая весело и задорно рассмеялась на это его замечание.

– Ох, извините, – попросила она и пояснила свою реакцию: – В ювелирном процессе так не делается. Если вы захотели приобрести что-то ценное, особенное, то начинаете с выбора ювелира. То есть пересматриваете каталоги работ, которые представляют сертифицированные специалисты, и выбираете того, чей стиль изготовления вам больше всего подходит и нравится. Ведь все работают в своей особой авторской манере. После чего вы знакомитесь с самим мастером, и он вам представляет своё, так сказать, портфолио и выставочные образцы, чтобы вы могли, что называется, вживую увидеть его произведения. Если вы убедились, что именно его изделия и манера исполнения вам подходят, то выбираете камни и материал. Либо приобретаете все материалы сами, либо берёте у ювелира, либо через ювелира заказываете по каталогу и обговариваете цену. Вы же понимаете, что в зависимости от камней и имени мастера цена варьируется.

– А в каких пределах работаете вы?

– В очень разных, – не порадовала конкретикой Аглая и повторила: – Очень. Я работаю в определённом сегменте нашего рынка, не превышающем некоего уровня. Проще говоря: с по-настоящему дорогими, именными, крупными камнями не работаю, это отдельный, не самый простой формат в нашем деле. Я, конечно, ценник конский не ломлю, но индивидуальные, заказные ювелирные изделия – это очень дорогое удовольствие.