Троица поплелась в указанном направлении, не сетуя на охотника. – «Они сами виноваты, взвалили на себя больше, чем могли вынести. Он указал им направление и место безопасного ночлега. Если там река, то можно и кору приречных деревьев погрызть. Так себе еда, но дотянуть до жилых мест можно, лишь бы воланы не почувствовали их слабость».
Уже совсем стемнело когда Кочка решил готовиться к первой ночевке. Найти достаточно большую ветку для рычага в лесу вполне возможно, вот только её же срубить надо, или отломить, а это приравнивалось к громкому крику: – «человек пришел и собирается тут расположиться». – Мелкие хищники, естественно, разбегутся, и это хорошо, зато крупные с радостью примут вызов. Тогда о сне можно забыть. Пришлось пойти по более долгому пути, но тихому и всегда доступному. Требовались два копья и веревка. Перекинув через подходящую ветку веревку и закрепив ее на другом дереве, Кочка скрестил копья и начал натягивать веревку орудую копьями, как воротом колодца. Было бы лучше взять что-то потолще, но тут уж, что есть.
Сани потихоньку поползли наверх, сверкая полозьями в слабом свете ночного солнца. Справившись с подвесом, Кочка потыкал снег ещё одним копьем, благо их была целая вязанка, и найдя место поглубже, вырезал большой кусок наста и прыгнул вниз, пробивая дыру в снегу. Провалился достаточно глубоко и начал ворочаться, расширяя пещерку. Достал молот и удивился, что рукоять не удлинилась. Хмыкнул такой непостоянности своего основного оружия и начал молотить им снег утаптывая его. На этот раз короткая ручка была удобнее, но такие неожиданности чреваты в бою. Проделав небольшой коридор в направлении дерева, Кочка уплотнил его ударами молота и даже не заметил, что в какой-то момент молот стал с более привычной для него длинной ручкой. Видимо нужно шевелиться, чтобы на ладонь костюма подавалось тепло. Еще он заметил, что на уровне глаз было еле заметное свечение, раньше он его не видел. Обычно он делал лежанку в полной темноте, свет из начальной норы уже давно не помогал, а сейчас углубление немного подсвечивалось на уровне его головы. Видимо его новая одежда ещё и светится в темноте, когда захочет. Вот ведь радость для хищников, сразу видно, издали.
Дойдя до уровня дерева, он ожидаемо нашел сломанные нижние ветки и наломал достаточно для костра. Нужно было нагреть воду, организму нужна жидкая вода иначе пища не будет впрок, и он будет слабеть.
Разворошив небольшое отверстие вверх, для притока свежего воздуха, Кочка запалил костерок напрочь забыв о возможностях ладошек костюма. Он просто выбил искру из ножей и зажег заранее запасенную траву. Вскоре тепло стало растекаться по пещерке, и Кочка вырыл немного вниз, чтобы холодному воздуху было куда деваться.
Плошка была из хорошего, крепкого и проверенного дерева. Она уже много сезонов служила ему, и котелком для еды, и чайником для питья. Осторожно освободив плошку из тряпицы, Кочка вынул камень для нагрева воды и забросил в костер. Набил плошку снегом и развалился рядом с костром. Он был в своей стихии. Лес шумел, рассказывая свои нехитрые истории. Для непосвященного этот голос был страшен и навевал ужасы, Кочку шум леса успокаивал и о многом говорил. Кто где охотится, на кого, и есть ли рядом крупный хищник. В морозном воздухе слышимость была очень хорошая и можно было не сомневаться, что никто не сможет пробраться к нему незамеченным. Даже уханье ночного прыгуна не пугали, а утверждали, что он тут самый опасный хищник.
Вскоре вода нагрелась достаточно и камень попал в костер последний раз. Воду нужно было обязательно довести до температуры, когда рука не терпит, иначе будут проблемы с животом. У Кочки никогда не было таких проблем и это лишний раз доказывало правоту бати. – «По возможности воду грей, иначе лес загадишь».
Бросив в догорающий костерок пару кусочков мяса из запасов и устроившись поудобнее, он ткнул копьем еще пару отверстий. Предстоял ранний подъем и нужно было отдохнуть. Не дав огню испортить мясо, Кочка слопал его тщательно пережёвывая. Скорее вопреки привычкам, батя твердил, что, есть надо не спеша, иначе из-за хруста ушей пропустишь опасность. Получалось не логично, ведь если закинуть в желудок не жуя, то и хруста не будет, Кочка предположил, что истина этого утверждения скрылась от бати, но это не повод НЕ следовать истинам. Каменная скрижаль содержала много советов, которые батя не вспомнил, там были только намеки на них, порядковые метки с небольшим рисунком.
Эти скрижали передавали от отца к сыну, а вместе с ними должны были передаваться ИСТИНЫ, но предки слишком верили в память отпрысков и часть истин пропали во времени, рисунки остались, а что они значили, уже не вспомнить. Кочка поклялся выбить более подробную скрижаль, но никак не мог выбрать нужный камень, то на большаке, то бабы еще не приелись. Нужна была чистая мысль, а её в последнее время как раз и не было. С такими мыслями он и уснул, дав зарок проснуться до восхода.
***
Видимо, большак подслушал его мысли и решил разбудить его самостоятельно. Кочка почувствовал изменение в голосе леса, но оно было неестественное с наступлением утра, тут была другая причина, и он весь напрягся. Ухающий ночной охотник недовольно хлопал крыльями, позволяющими бесшумно нырять с дерева за грызунами, паря на достаточно большие расстояния, и было ощущение, что он готовится сменить место охоты. Он дважды за ночь затихал и это говорило, что место его устраивает, и он не остался голодным, но сейчас он хочет уйти. Ему мешают.
Осторожно привстав на колени Кочка начал выковыривать себе новый проход, стараясь обойти дерево и выйти под его прикрытием. Отгребая снег за себя, он старался не подниматься вверх раньше времени и оставлял небольшой проход чтобы его запах выходил из начала норы. Никаких сомнений, что на него началась охота. Докопав новый лаз до обратной стороны дерева, он расширил пространство и воткнул простое копье в дерево под снегом направив его чуть в сторону, снаружи его пока не было видно. Аккуратно вскрыв новый выход, он вылез на поверхность и укрепился на снегу вовремя вспомнив о снегоступах, вмонтированных в обувь. Взяв в руки копья с пояса, недовольно сморщился, увидев что они не удлинились. Пришлось высвобождать руки из перчаток. Копья тут же вырвались на свободу хищно рассекая воздух на острейших кончиках.
Осторожно выглядывая из-за дерева, Кочка почувствовал открытыми руками движение воздуха и мгновенно развернулся. Полосатый фатус в прыжке пытался достать его, но провалился под снег пробив наст в месте, где Кочка соорудил быструю ловушку. Рядом с ним торчало копье, вставленное в дерево. К сожалению человека, но, к радости фатуса, он на него не попал. Радость фатуса была недолгой, отбив лапой одно из копий в руке человека, он пропустил второе и взвыл от боли забыв об охоте. Копье пронзило легкие, и фатус, захрипев, пока всё еще легким движением, выпрыгнул из ловушки и рванул в сторону. Кочка мог быть уверен, что назад он не вернется. Скорее всего успеет отбежать в лес и там забьется под низкие ветки. Может сдохнет, а может и выберется…
Налетевшее на Кочку еще одно тело выбило из рук копья и прижало к дереву. Вцепилось когтями в горло скребя по животу задними лапами и пыталось повалить на землю. Оттолкнув зверя, Кочка успел выхватить молот, но ударить смог только рукоятью. Этого хватило, чтобы отбросить, но никакого повреждения не нанесло. Следующий прыжок стал для фатуса роковым, он немного замешкался, проваливаясь в ранее разворошенный наст одной из прыжковых лап, и человек успел сместиться от атаки. Зверь увидел летевшее на него оружие, но отбить не смог, молот смял атакующую лапу и впечатал голову в дерево. На землю упало уже безжизненное тело.
***
Кочка оглядывался в поисках опасности, но уже был уверен, что больше никого не будет. Фатусы охотились парами и не терпели присутствия посторонних. У них были очень согласованные атаки, это были всегда очень опасные противники. Кочке повезло почуять их заранее.
Уже окончательно убедившись, что опасности нет, Кочка начал осматривать себя. Если бы он был в своей куртке, то после такой атаки неизбежно пришлось бы латать одежду. К тому же был реальный шанс свалиться в снег во время атаки его шеи. Этот раз зверь не смог зацепиться за одежду и всё время соскальзывал. Царапины на новой одежде говорили, что запас прочности еще очень высок. Даже в сгибах не было серьезных повреждений. На живот вообще страшно было смотреть, но осмотр удивил, там царапины даже не ощущались. Порвалась лишь одна из переметных сумок, в изобилии развешанных на креплениях. Кочка подобрал ее, но приспособить обратно не смог. Порвалось крепление и, даже на вид, Кочка понял, что не сможет это исправить. Новый материал был прочным и шипом его не проткнуть, возможно поспособствовал мороз придав хрупкости твердому материалу, но такие удары фатуса задними ногами вряд ли вообще какая сумка выдержала бы. Первую ночь можно было считать удачной, не без потерь, но зато нет ранений и ничего ценного не потеряно.
Спустив сани и подобрав все копья, Кочка закинул драгоценную плошку на сани и, сделав закладку продуктов, отметил дерево особым знаком, понятным любому охотнику. Второго фатуса он не особо искал, но так уж вышло, что искать не пришлось. Тот вышел умирать к человеку, оба знали это. В заранее провальной попытке атаковать обидчика он практически упал замертво еще до смертельного укола в холку. Поэтому у Кочки в закрома попало сразу две ресурсных печени и немного свежего мяса с самых вкусных мест. Отдав дань уважения ночевке и задобрив местную живность оставленными тушками, он начал новый день.
***
Батя говорил: «Будь внимательным, не упускай мелочей, если встретился с необычным – это твой враг». Сейчас перед Кочкой был враг. Он вышел на улесок и остановился. Он сам не понял почему остановился. Повернул в одну сторону, немного прошел, затем вернулся и пошел в другую сторону. Что-то останавливало его идти через открытое место. Это понятно, что в улеске любит сидеть быстроногий хищник в ожидании добычи, но быстроногий кинется только за убегающим человеком или подкрадется со спины.
Когда Кочка на большаке у него не было спины. Он всегда оглядывался и это вошло в привычку. Каждые два по пять шагов он смотрел назад и контролировал спину и даже верх. Быстроногий это увидит и не кинется, будет ждать случая – не дождется и возьмет более легкую добычу. Кочка только что видел ездовых кроулей. Диких конечно же. Даже за дикими за ними закрепилось название ездовых, деревенские других не знали. Да и в деревне ездовых не было, слишком дорогое удовольствие. Сами приучать не научились, а у тех, кто умеет приучать, менять не на что, много просят. Мысли проскочили сами собой, его сейчас беспокоило совсем не это. – «Нет, тут не быстроногого опасаться нужно, тут другое. Неправильное место».
Кочка остановился и уже подумывал отойти назад и обойти это место по большой дуге, но решил разобраться в ощущениях. – «Что не так? Всё на месте, снег не тронут, следов нет, да и откуда им взяться на насте. На насте… Наста нет. Такой цвет только у свежего снега.» – Кочка чуть присел и наконец понял, что не так. Снег искрился свежестью, а не лежал смерзшимся настом, как в других местах. Солнце было не причем, деревья не настолько сильно закрывали землю в улеске, да и в лесу, если уж на то пошло. Чахлый лесок тут был, а зимой еще и без листьев. Посмотрев вдаль, он увидел сани и ноги. Подняв голову выше, он не увидел их продолжения. – «Марь». – Летом мелкое, но гадкое болото, а зимой аномалия – яма холода. Уж при каких условиях срабатывала эта западня Кочка не знал, но испытывать судьбу он не собирался. Вот потому он и старался обходить поляны, если это возможно.
Он еще раз наклонился и присмотрелся к саням, человека всё равно не узнать, одежда у всех одинакова, только по саням и можно догадаться кто там. – «Вот ты куда пропал, глупый Фолда. Чего же ты в марь то зашел, ведь знал о таком. Невнимательный…»
Кочка даже лег на наст, чтобы увидеть больше, и залюбовался работой мари. Человек стоял и держался за сани, слева от него застыли в беге два полосатых фатуса. Они позарились на беспечного человека и выскочили на полянку. В какой-то момент температура резко опустилась и теперь они простоят до самой весны. Насколько известно, замороженных в мари хищник не трогал. Да он просто не заходил сюда, фатусы были не местные, иначе не объяснить, что они сунулись в марь. – «Интересно, что они тут делали? Кто заставил их сняться с места? Не много ли фатусов за короткое начало большака»?
Успокоившись после объяснения причины, по которой завопила интуиция, Кочка пошел дальше и на всякий случай обошел самые густые заросли улеска. Если морозное марево распространилось на кусты, то хищника можно не заметить, всё искажается, сюрпризы Кочка очень не любил. Хронически.
Извечные убийцы
Уже пройдя достаточно шагов, чтобы забыть о мари, он обернулся и тяжело вздохнул – по следу шли ванаги. Вернее, не шли, а бежали по свежему запаху. – «Да чтоб вас, ни рожи, ни кожи, самая дурная тварь. Только время терять…» – Кочка закатил сани за дерево и вышел вперед. – «Похоже придется здесь ночевать, эти не отстанут, пока не перебью всех».
Ванаги увидели его и стали обходить со всех сторон, что на них было совсем не похоже. Стайные создания с полностью отсутствующим инстинктом самосохранения, во всяком случае, по отношению к людям. Хотя, может они реально не боялись людей? Может, когда они понимали, что нарвались, то и предпринимать что-либо уже было поздно?
Кочка даже задумался, так ли часто люди выходили победителями против стаи ванаг. Выходило, что крайне редко. У них были очень прочные наросты на шкуре, но эти наросты заполнялись очень странной жидкостью. Твердые при ударе, но мягкие, если ванаг убит, а потом и вовсе рассыпались в прах, когда жидкость вытекала, с большим трудом впитываясь даже в песок, а в снег и вовсе не замерзала, проходила даже через наст оставляя лишь небольшие отверстия.
По большому счету, Кочка вообще не ожидал их тут увидеть, это были приграничные мутанты, в заграничье он их не видел до сего дня. И вели они себя очень странно. Первые твари уже обошли его по сторонам, но бежали, не снижая темпа и даже не смотря в его сторону.
Мозг Кочки долго сопротивлялся, награждая ванагов умом, но вынужден был признать, что у них на уме, совсем что-то другое, и лишь увидев, как замыкающие большую стаю тоже стали обходить его, злобно порыкивая и оглядываясь. – «оглядываясь????» – Кочка встревожился не на шутку и теперь речь шла не о пустой трате времени, а о чём-то намного… намного серьезнее.
О чём-то, что напугало большую стаю ванагов. Эти твари дрались всегда и имели шанс отбиться от более крупного хищника, с небольшими потерями. Кочка вообще думал, что хищники брезгуют ими и могут убить, только чтобы наказать зарвавшихся. Может так и было…
**
Он кинулся к своим саням и стал лихорадочно навешивать на себя запасы еды. В какой-то момент он понял, что больше брать нельзя и рванул в сторону от саней. Если опасности нет, значит сани можно забрать позже, если интуиция очередной раз не подвела, значит сани его убьют. Замедлят его и в конечном итоге он умрет. Остаться без еды это очень большая вероятность умереть, взять сани сейчас – гарантированно умереть.
Лыжи позволяли развить приличную скорость, и Кочка очередной раз поблагодарил станичников за помощь в подготовке к большаку. Конечно, они заинтересованы, но решение принимал он сам и готовился сам, они лишь помогали, потому и винить в его провале будет некого. Сам виноват, плохо готовился.
Сделав приличную петлю, он стал выходить на свой обратный след, чтобы оценить опасность. Если уж эта опасность есть, то след на насте она должна оставить. Не гортусов же ванаги испугались, значит и след будет. Он вовремя остановился, услышав хруст наста. Изначально он свернул в сторону ветра и сейчас возблагодарил свои рефлексы и выучку. Это был Тард!!!
Тварь на шести коротких, но очень толстых ногах, медленная зимой, но обгоняющая длинноногих охотников летом. Она, эта тварь, была в холке как два человека, сейчас вся обросшая шерстью, летом шерсть слетала полностью, одним большим пластом. Гребень из очень плотных костных образований позволял ломать упавшие деревья врезавшись в них и поддев снизу, спрятаться в буреломе не вариант.
Пасть чуть вытянутая и полная зубов. Были храбрецы, которые смогли понаблюдать за ним, и они утверждали, что из пасти капает густая слюна, зимой ее не увидеть, но это означало, что во рту есть ядовитые железы. – «Батя говорил: – Капающая густая слюна верный признак яда, даже если его там нет, не давай себя укусить такой твари – тут без ресурсной печени не обойдешься. Посмотри на Фарка, соседа нашего, как напьется колосухи, так густая слюна капает, и будь уверен, она ядовитая». – Кочка видел этого соседа, в том, что он имеет ядовитые железы, можно не сомневаться. Поганый человек, поганый язык, еще и пьет много.
А с Тардом тебе и печень не поможет, тот перекусит на раз. Единственная возможность спастись, это увидеть его раньше, чем он тебя, и убежать. Они очень быстро бегали, но на короткие дистанции, и если не догнали сразу, то шли за тобой медленно. Нет-нет, никакой речи о том, что они прекратят охоту, они брали измором, если уж нацелились. Был известен случай, когда Тард несколько дней преследовал пограничника и почти догнал его, спасла невидимая граница, за которую он не стал заходить. А ведь шансов у пограничника не было, он уже полз от усталости. Кочка встречался с Тардом и не раз, но всегда приходилось бросать большак и уходить к границе. Отсиживаться, брать припасы и пробовать идти на большак заходя в заграничье далеко от места встречи с этой тварью, но можно было и там же, они не ждали у границы. Уходили сразу, как понимали, что добыча недосягаема.
Но самое скверное было то, что спрятаться от Тарда было невозможно. Он за многие переходы мог учуять свою добычу и ползти в ту сторону неутомимо и безостановочно. Ещё попробуй обогнать ее на несколько переходов… Эта тварь не останавливалась на охоту чтобы поесть, и отдых, чтобы не упасть замертво от усталости, в отличии от убегающей жертвы. Вот и сейчас у Кочки не осталось вариантов, Тард однозначно почует его, не сейчас, так возле саней, и уж точно выберет не ванаг. За ним пойдёт, развернётся и пойдёт.
Кочка остановился, чтобы проследить за тупоносой головой неспешно пробивающей снег, и понял, что его учуяли. Тварь водила носом, но пока не меняла направление. Громкий рев оповестил округу, что Тард встал на след. А вот услышать ответный рев с другой стороны Кочка не ожидал и рванул назад к границе. Как это не печально, но большак закончен. – «Жалко девчушку, можно прощаться».
Уже увидев всё такую же светлую поляну с марью, Кочка решил проверить насколько опередил Тарда, вернее Тардов. – «Какой из них примет вызов и пойдет по следу он не знал. Никто не говорил, что они стадные, но ведь второй ответил. Что они вообще делали на одной территории…»
Забрался на дерево очень быстро, помогли снегоступы, он совсем забыл о них, когда прыгал в лыжи и когда залезал на дерево. На лыжах они не мешали, а вот на дереве они цеплялись за ветки, зато шипы впивались в кору и выдрать их можно было только вверх. В мерзлое дерево они вообще входили как в наст, незаметно и неслышно.
Кочка долго пытался высмотреть преследователей и наконец увидел их. Самые плохие предчувствия радостно подпрыгнули, угодив своему хозяину. Лишь хозяин не разделил их радости, Тарды шли по его следу, оба. Одно радовало – снег был глубокий и почти скрывал эти туши, к тому же солнце намеревалось повернуть зиму к весне и наст ломался большими льдинами, еще больше усложняя охоту Тардам. Но, уже можно смело говорить, что оба зверя взяли след.
Кочка заметно успокоился, когда принял неизбежное, но неожиданно пришел к мысли, что такими темпами он успеет и девчонку вытащить и до границы успеть дойти. Правда, петлю придется делать. Придется идти через зимнюю реку и проходить там краем. Опасно, но уж точно не опаснее, чем идти навстречу Тардам. Если он решится, то шансов выжить немного, но если этот шанс сработает, то сработает на обоих. На Кочку и на несмышлёную станичницу, не знающую куда можно падать с неба, а куда не стоит.
Думать так много в дороге опасно, а потому Кочка еще раз сменил направление и устремился к своей цели, уже не думая о том, что он будет делать без саней и припасов. Большак не отменялся, а значит – инстинкты на передний план и будь что будет.
Буквально через несколько пять по пять шагов он выскочил на вспаханный снег и с ходу прыгнул в канаву, прихватив лыжи в руки. До земли было еще больше, чем он ожидал, и он задержался удержавшимися на рыхлой поверхности лыжах, повиснув на них на руках. Это было совсем не по плану и пришлось срочно протискивать их внутрь снега. Отчаянно работая руками как лопатой, Кочка проделывал нору на другую сторону колеи и вскоре рыхлый снег кончился, работа стала продвигаться быстрее. Снег был не разворошен и снегоступы, с трудом, но держали его на утрамбованном полу новой норы. Лыжи наконец перестали мешаться и тащились за ним привязанные за носок. Хорошо, что станичники предусмотрели там отверстия, по сути, подглядели у обычных лыж, лежащих у него в деревянных санях.
Пробиться на поверхность не составило труда, но отняло порядочно времени. Выкатившись на поверхность, он натянул лыжи и рванул к предполагаемому падению небесной девчонки. Ошибиться было сложно, справа гора, слева огромная проплешина бывшего леса. Там лес не рос, но когда-то был шикарный и густой. Был, да сплыл. Сейчас там только бурелом из сухостоя и гнилушек. Даже крупного хищника нет, только мелочь, которая Кочке не страшна. Единственная проблема, там спать нельзя, ну никак нельзя. Хотя… где в заграничье спать можно? Да нигде.
Разве можно назвать сном то состояние, когда сознание на ходу проваливается в забытье? От любого подозрительного шороха сознание возвращается быстрее удара сердца, а потому даже не понятно, засыпал ли ты вовсе. Но сон нужен, без него теряется бдительность и вернуться живым уже можно не мечтать.
Научиться спать в заграничье, это особая наука, и батя учил его как мог. В ход шла сначала вица, а потом кое-что посерьезнее. Иной раз по пять ночей подряд приходилось опасаться проснуться от дрына пляшущего на голове. Иногда и мать помогала дрыну не расслабляться, но потом, Кочка подрос, и стал спросонья давать сдачу, не разобравшись. Батя отстранил мать от обучения и Кочке стало не так стыдно за раннюю побудку. То, что на бате стали появляться синяки, радовало всех троих, без этого высшего образования не получишь.
