– Что у них тут за привычка двери не закрывать? – удивился Цент, остановив автомобиль в десяти метрах от ворот.
На этот раз он не только взял дробовик сам, но и не забыл о Владике. Огнестрельного оружия слуге не дал, на том основании, что тот еще не дослужился до подобной чести, вместо этого вручил Владику бейсбольную биту.
– Благородное оружие реальных пацанов, – напутственно произнес Цент. – Не посрами его. Если выпадет биться – бейся с честью. А выпадет погибнуть – с честью погибни. Я в том смысле, что постарайся хотя бы в штаны не наделать.
– Я не очень хорош в ближнем бою, – слезно признался Владик.
– Ну, вот и подучишься. Когда-то же надо начинать. А ствол я тебе не дам, и не мечтай. Ты со своими кривыми руками или сам застрелишься, или меня подранишь, за что я тебя сразу же убью. Оно нам надо, это все? Ты за биту спасибо скажи, я и ее тебе давать не хотел.
Владик сказал спасибо, поскольку бита была все же лучше, чем ничего. А с голыми руками он умер бы от страха еще у машины.
Место, в которое они прибыли, определенно было колонией. Здесь жили люди, причем не так уж и мало. Человек сорок, или даже больше. В силу наличия рабочих рук, они смогли неплохо позаботиться о безопасности своего дома. Защитную стену возвели из кирпича, и обшили снаружи листами профилированного металла. Имелись четыре башни, выступающие за стены и возвышающиеся над ними на полтора метра. Они были оборудованы пулеметами, что позволяло простреливать весь периметр. В стенах так же имелись бойницы, через которые можно было вести огонь как по мертвецам, так и по живым противникам. Дополняли систему обороны двойные металлические ворота, которые, в закрытом состоянии, сцеплялись между собой, превращаясь, тем самым, в несокрушимую преграду.
– Серьезная крепость, – оценил Цент.
Конечно, по сравнению с Цитаделью это был жалкий форт, но его обитатели сделали для своей безопасности все возможное, разве что не выкопали по периметру ров. Но, судя по всему, даже все принятые меры не слишком-то им помогли.
Ни на стенах, ни на башнях никого не было. Цент с Владиком медленно вошли в распахнутые ворота. Им открылся двор с многочисленными строениями, стоянка, заполненная техникой, и ни одной живой души.
– Где-то я все это уже видел, – промолвил Цент, забрасывая дробовик на плечо. Волшебный топор был заткнут за пояс – с ним Цент старался не расставаться никогда.
– Боже мой! Что же тут творится? – трусливым голосом проблеял Владик. – Вторая колония, и опять никого. Люди будто просто ушли….
– Давай сначала проверим, – предложил князь. – Вдруг кто-нибудь дома?
Но вскоре стало ясно, что в колонии никого нет. Вновь в помещениях был полный порядок, все вещи, в том числе и личные, остались на своих местах. Местные обитатели будто дружно встали и ушли в неизвестном направлении в том, в чем были, побросав все свои дела.
– Чертовщина какая-то, – сделал вывод Цент, вываливаясь из очередного осмотренного дома.
Владик ждал его во дворе, напуганный и жалкий. Биту прижимал к себе, как ребенок куклу. К тому моменту на мир уже опустилась полноценная ночь, и Владику непрерывно чудилось, что из сгустившейся вокруг тьмы к нему подбираются ужасные монстры, жаждущие сочной плоти юного программиста.
– Думаю, на сегодня с нас путешествий хватит, – постановил князь.
– Мы уезжаем, да? – обрадовался Владик, которому это место внушало дикий ужас. Он нутром чувствовал, что за таинственным исчезновением людей стоит что-то немыслимо зловещее, и не хотел дожидаться его появления.
– Куда уезжаем? – удивился Цент. – Здесь заночуем.
– Здесь? – пропищал программист.
– Конечно. Но если ты не хочешь спать под крышей в кровати, можешь выйти за ворота, и утроиться на голой земле.
– Это место…. Здесь произошло что-то ужасное. Как же мы останемся здесь? А вдруг….
Владик не договорил, потому что ему было страшно даже произнести это вслух. А сказать он хотел о том, что, оставшись в этом месте, они могут разделить судьбу обитателей колонии, и тоже пропасть. То есть, не совсем пропасть. В никуда никто не пропадает, просто перемещаются из одного места в другое. Вот и они переместятся прямо в логово невообразимых чудовищ, где плач, скрежет зубовный и людей заживо едят. Маленькими кусочками и с ног.
– Очкарик, ты как хочешь, а я никуда не поеду, – принял окончательное решение Цент. – Тут все условия для комфортного проживания, а я не хочу вторую ночь в машине спать. А если по наши души пожалуют силы ада, мы с тобой не дрогнем, и дадим им такой отпор, что мало не покажется.
Владик хотел уточнить, кому именно не покажется мало, силам ада и им самим, но потом решил, что это неважно. Он даже с обычными живыми врагами был не боец, куда уж ему тягаться с адским воинством? Нагрянет сила инфернальная, он как увидит ее, так и помрет на месте от страха. И это, кстати, будет неплохим выходом из положения. Все лучше, чем живым оказаться в лапах ужасных демонов. Уж Владик-то знал, каково это. Благодаря Центу. Тот, правда, по паспорту демоном не являлся, но по сути своей вполне соответствовал всем адским стандартам.
– Загони во двор тачку и запри ворота, – повелел князь, выбирая домик для ночлега.
Владик повернулся к Центу спиной, и в этот момент изверг во всей красе проявил свою сатанинскую натуру – как заорал диким криком, у программиста от ужаса ноги подломились.
– Сиденье в машине не испачкай, – посмеиваясь, бросил князь агонизирующему страдальцу. Владик корчился на земле, пытаясь прийти в себя. Как будто мало вокруг ужасов, так теперь и шутник из преисподней взялся его пугать. И у него, надо признать, здорово получалось. Несчастный программист пережил такой накал ужаса, что на ноги сумел подняться только через пять минут, а живот отпустило через десять.
Пока Владик восстанавливал жизненные функции организма и выполнял полученные приказы, Цент выбрал наиболее приглянувшийся домик, нашел внутри керосиновую лампу и зажег фитиль. В колонии имелись генераторы, о чем свидетельствовала электропроводка и лампочка под полотком, но искать их в темноте не было никакого желания. К тому же Цент не планировал обживаться здесь, а переночевать можно и без света.
Вернулся Владик, все еще бледный и привычно ароматный, отдал ключи от машины, и сообщил, что запер ворота.
– Молодец, – похвалил его Цент. – Накрывай на стол. Еда вон там, в ящике. Местные обитатели были так любезны, что оставили нам все свои припасы.
При свете керосинки Владик выставил на стол консервы, сухари и бутылку водки. Столовые приборы обнаружились здесь же.
– Ну, что, торжественно объявляю поздний ужин открытым, – провозгласил Цент, подсев к столу. – Не стесняйся, очкарик, налегай на тушенку, благо она чужая и ее не жалко. Чужое завсегда вкуснее, чем свое. А если ты это чужое не просто нашел, а силой отнял, а прежнего владельца сурово покалечил, или вообще убил, то вкусовые качества провизии усиливаются многократно.
Владик тушенку, конечно, любил, хоть и нечасто видел ее на своем столе, но аппетит изрядно портила жуткая обстановка. Программиста не оставляло ощущение, местами переросшее в уверенность, что они зря остановились здесь на ночь. Поэтому кушал он вяло, почти через силу. От страха ему натурально кусок в горло не лез.
А вот у Цента будто открылся второй желудок. Князь опустошал одну консервную банку за другой, сухари засыпал в рот горстями. Дабы увлажнить сухомятку, славно приложился к бутылке с водкой.
– Будешь? – спросил он у Владика, протягивая ему емкость с огненной водой.
– Нет, спасибо, – отказался программист.
– Выпей, – настоял князь. – Для храбрости. Хоть трястись перестанешь.
Владик поддался уговорам, и принял грамм пятьдесят. Не помогло. Храбрости не прибавилось ничуть.
Покончив с ужином и выкурив на крыльце сигарету, Цент запер дверь и улегся на кровать в одежде и обуви, поставив керосинку рядом с собой, на тумбочку, откуда предварительно смахнул на пол какие-то фотографии в рамках. Волшебный топор князь положил по левую руку, дробовик прислонил к стене рядом с кроватью. Вытащил из-за пояса пистолет, проверил обойму и сунул оружие под подушку. По-хорошему следовало бы поставить растяжку на входе, но Цент решил не горячиться. Темные силы такой ерундой не остановишь, скорее сам на ней подорвешься поутру, когда сонный и зевающий отправишься по нужде.
Владик занял кровать напротив, и теперь ворочался на ней, пытаясь найти удобное положение для своего тщедушного тела. Положение упорно не находилось, и Владик начал подозревать, что во всем виновата расшатанная нервная система.
– Что-то не спится, – заметил Цент, ковыряясь ногтем мизинца в своих крепких зубах, между которыми застряли куски тушенки.
Программисту тоже не спалось. Его мучило тягостное предчувствие, что в эту ночь с ним непременно произойдет что-нибудь ужасное. Он со страхом смотрел на дверь, запертую на два хлипких шпингалета, и, холодея, представлял, как та внезапно распахивается, и в избушку вползает зловещая тьма, протягивает к нему свои щупальца, разверзает полную зубов пасть….
– Давай, что ли, страшилки рассказывать, – предложил Цент.
Владик содрогнулся. Только этого и не хватало. Он и без всяких страшилок чуть живой от ужаса.
– Может, не надо? – предложил программист.
– Да ведь скучно, – проворчал князь. – Чем тут еще заняться? Ни телевизора, ни баб, даже морду набить некому. Давай, начинай. Ты первый.
– Я не знаю страшилок, – признался Владик.
– Как? Совсем ни одной?
– Ни одной.
