Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Без конца – серебро и бумажки
Без конца – зеленые бутылки
Что за суетливая спешка?
Что за непонятная жажда?
Будто весь многовековый Город
С парками вокзалами домами
С памятниками в бронзе и камне
Разом в этот день решил напиться

А на площади имени Поэта
В свое время
Сочинившего Оду Государству
Уже – драка

Развернулась как на экране
(кадр)
Кто-то гонится за кем-то через площадь
(кадр)
Двое лупят парня в кожаной куртке
(кадр)
Лицо зашедшееся в крике
(кадр)
Человек в разорванном костюме
Шарит очки на асфальте
(кадр)
Один обливается кровью
А другой его поспешно уводит
(кадр)
Башмак давит очки с хрустом…
Завывает желтая машина
И мигает синей вертушкой
И за всем за этим наблюдает
Юноша с античной улыбкой

И повсюду где он проходит
С козлоногой и блаженной свитой
Водка льется в праздные глотки
Красное вино течет по лицам

Песни крики драки поцелуи
И творится что-то неприличное
Явно непредусмотренное
Правительственной Комиссией
По организации Праздника

Впрочем кто-то там распорядился…
Но плющом опутало машины
И в руках блюстителя прядка
Превратились дубинки в тирсы
Автоматы – в толстые бутылки
И стреляют пробками и пеной
Лопаются звезды фейерверка!

А на площади имени Поэта
В свое время
Оказавшего услугу Государству —
Синий дым прожекторов
Топчется и двигается площадь

Люди наслаждаются свободой
Инженер танцует с наядой
Плосконосый сатир – с иностранкой
А военный танцует с вакханкой
Продавщица осла обнимает
Ее в танце осел понимает
А студентка на фавне повисла
Ах как много в движениях смысла
С нимфой топчется пьяный рабочий
Нимфа пьяного дядю щекочет
Ее ловит взъерошенный дядя
И хватает другую не глядя
И танцуют какие-то твари
И хохочут какие-то хари
И кричит Калибан с Магадана
Вскидывая нелепые ноги
– Свобода! Свобода! Свобода!
Девочки из ресторана
Обнимают и уводят лысого Силена

С фасада соседнего дома
Памятным лицом пятиметровым
Смотрит Основатель Государства
А у памятника Поэту
Улеглась огромная кошка
Поблескивая лунными зрачками

И танцуют люди и птицы
Лилипуты крысы и мокрицы!

Но безумье и ночь на исходе
Прочь уходит длинная пантера
А за нею – фавны и менады

Опустела площадь
На дощатой эстраде
Пианист уснул за пианино
Барабанщик спит на барабане
Пьяный музыкант
Вливает в медное горло