Предел скорости

– Здесь больше семи тысяч акров, милая. Неужто ты решила, что заставлю тебя бродить по лесу пешком? – усмехнулся я.

– Ну что ты, Майкл Андерс без колес – практически единорог в метро, – парировала та, чем вызвала у меня новый смешок.

Экологи в одежде с логотипом «Санд Ридж» прибыли вовремя, объяснив нам правила поведения и передав маршрутные листы, компасы и фонарики. Все это уже предусмотрительно лежало в моем рюкзаке, но я молча прослушал инструктаж, вежливо кивая. Водрузив рюкзак на багажную стойку одного из квадроциклов, помог Сью забраться на сиденье и надеть шлем.

– Готова? – спросил я, занимая свое место и проверяя топливо.

– На сто процентов! – восторженно отозвалась девушка, обнимая меня.

Мы помчались вдоль открытых полей и песчаных прерий с видом на реку Иллинойс, обдуваемые теплым ветром. Сью визжала за спиной, стискивая пальцами мою толстовку на животе. Когда ее вечно ледяные руки замерзли, она просто просунула их в сплошной передний карман, согревая. Девушка тесней прижималась ко мне на кочках и ухабах, вскрикивая, когда квадроцикл зависал в воздухе на долю секунды, а я разражался хохотом, каждый раз восхваляя ее восторг.

Мы были свободны от всего остального мира, потому что здесь его как будто не существовало. Только мы на пыльной извилистой дороге, ведущей к бескрайним лесам.

– Стой! Остановись! – закричала Сью, дергая меня за одежду. Я сбросил скорость, в панике глядя по сторонам, но не заметил ничего, что бы могло вызвать ее беспокойство.

– В чем дело? – спросил, останавливая квадроцикл.

– Это опунция! – та соскочила с места и побежала назад так резво, что я опешил.

– Где? – я приготовился дать отпор неведомому зверю, когда моя девушка резко остановилась, рассматривая какие-то кактусы, растущие в траве вдоль дороги.

– Смотри! Никогда не видела ее вживую, – с восхищением пропела Сью, дотрагиваясь кончиками пальцев до розоватого бутона на широком листе.

– Иисусе! Ты меня до смерти напугала. Я подумал, на нас напало животное.

– Ее называют кактусовой грушей, правда красиво? На вид такая колючая, но вот эти цветки превосходны. Потом они разрастутся, затвердеют и сами станут листьями, – она подняла на меня сверкающие глаза, выглядя такой возбужденной, словно увидела второе пришествие Христа, а не дурацкое растение. Самая странная девушка в мире. – Потрогай!

Я подавил в себе вздох, за последние несколько месяцев приученный без возражений нюхать и иногда пробовать на вкус все, что она мне подсунет, даже если оно могло быть ядовито, и провел рукой по шишке будущего листа.

– Неплохо, – озвучил вердикт.

Сью скептически приподняла бровь.

– Просто неплохо? – она смешно надула губы, и мне не оставалось ничего другого, как повторить движение с притворным восхищением.

– Господи, Сьюзан, это самое лучшее, что увидел за сегодня! Нет, черт возьми, это лучший момент в моей жизни! Пожалуйста, сфотографируй меня с ним, чтобы я мог повесить снимок над своей кроватью! – драматично всплеснул руками, пялясь на цветок, будто он был долгожданным оазисом после недели скитания в пустыне.

Сью откинула голову назад и расхохоталась так звонко, что я невольно подхватил ее смех. Если это была награда, которую я получал за то, что выглядел полным идиотом, то так тому и быть.

– Как думаешь, я могу сорвать один, чтобы посадить в своей квартире? – спросила девушка.

– Мы в государственном заповеднике, милая. Арест не входил в мои планы на годовщину, – рассмеялся я. Она с тоской взглянула на кактус, жуя нижнюю губу, и что-то внутри меня перевернулось. – Черт с тобой! – проворчал, быстро снимая толстовку и оборачивая ее вокруг руки, чтобы сорвать колючий лист, на который она указала, радостно визжа. – Пошли, преступница! – передал сверток Сью, и она зашагала к квадроциклу, бодро подпрыгивая и нежно баюкая сверток у груди.

Моя чудачка.

Я закончил устанавливать палатку и опустился на бревно напротив своей девушки.

Алое пламя бушевало, сдерживаемое барьером из булыжников и песочной насыпи. Сью грела ладони, играя изящными пальцами в воздухе: то поворачивая их к огню, то убирая подальше. В свете костра ее волосы переливались всеми оттенками оранжевого, будто она сама была пламенем – дикой и необузданной силой посреди мрачной густой черноты леса, единственное светлое пятно во всем заповеднике.

Она хитро улыбнулась, глядя на меня поверх костровища.

– Что? – кривая, но довольная улыбка расползлась по моему лицу.

– То, с какой скоростью ты установил палатку, заставляет мои яичники взрываться.

Я заглушил смех кашлем, при этом вороша дрова палкой.

– Рад служить эталоном для каждого придурка из поколения потерянной мужественности, – сделал скаутский жест. – Путешествуя с командой, мы и не такое проделывали.

– Тебя это совсем не пугает? – спросила Сью.

– Перспектива остаться с тобой один на один в этой глухомани? – отшутился.

– Скорость.

Я был застигнут врасплох внезапным серьезным поворотом разговора.

– Бывают вещи пострашней, – просто ответил я. Такие как потеря близких. Но вслух сказал другое, не желая привносить драму. – Например, дикие пчелы на веранде твоих родителей или стряпня Донована. Открытая кухня в ресторанах в конце концов.

Девушка рассмеялась.

– С первыми двумя соглашусь, а что не так с открытой кухней?

– Я бы предпочел не видеть, как люди трогают мою еду перед тем, как поставить тарелку на стол. Неведение по-своему прекрасно, даже если по итогу меня ждет замаскированный салатом волос.

– Мерзость, – смеясь поморщилась Сью. Она вытянула стройные ноги в узких джинсах, двигая их ближе к огню. Блаженная улыбка заиграла на ее лице. – А я бы хотела контролировать каждый этап приготовления, чтобы избежать подобных сюрпризов. Но серьезно, мне интересно, бывало ли тебе когда-нибудь страшно?

Я задумался над вопросом. Страх – то чувство, которого не испытывал уже много лет. С тех пор, как в последний раз с осторожностью стучал в дверь родительской спальни, опасаясь, что не услышу хриплое мамино «Войдите!». Я поднял наполовину полную бутылку, прислоненную к бревну, и сделал два глотка, растягивая время до ответа. Говорю полную, потому что я оптимист, смекаете?

– Думаю, давно позабыл, каково это, – заключил я. – Скорость дает мне контроль над чем-то, что другим неподвластно. Это больше успокаивает, чем пугает.

Девушка кивнула, явно довольная моими словами. Я знал, что как самый ярый блюститель жизненного порядка, она понимала, о чем говорю.

Меня разбудили нежные прикосновения холодных рук, посылающие импульсы удовольствия по всему телу прямо к члену. С улыбкой, не открывая глаз, притянул Сью к своей груди и поцеловал в шею.

Спальный мешок был рассчитан на двоих, поэтому мы не утруждали себя одеждой, плотно прижимаясь друг к другу всю ночь.

– Почему на тебе футболка? – спросил, водя носом по ее ключицам. Слабый аромат цветов на ее коже смешался с чем-то более насыщенным.

– Я немного прогулялась, – промурлыкала девушка, извиваясь в моих руках.

– Одна? – я открыл глаза. – Ты не должна этого делать, пока мы черт знает где. Ты могла заблудиться, – собрался впиться в нее предупреждающим взглядом, но замер, когда зрелище передо мной выбило воздух из легких.

Волосы Сью были спутаны после вчерашней жаркой ночи, моя футболка обнажала хрупкое плечо, а на голове красовался венок из свежих полевых цветов.

– Нравится? – спросила она.

Это было не то слово, которое пришло в голову при виде ее первобытной, нетронутой цивилизацией красоты. Если бы можно было заморозить время, я бы остался в этом моменте навсегда.

– Я люблю тебя, – слова сорвались с губ с таким облегчением, будто наконец глотнул щедрую порцию кислорода, всплывая с приличной глубины.

Девушка уставилась на меня широко распахнутыми серыми глазами. Мы блуждали вокруг этой фразы тысячу раз, но ни один из нас не решался произнести ее вслух. И вот теперь хаос из чувств был выпущен на волю, а в груди разлилось приятное тепло, подтверждающее, насколько все происходящее было правильно.

– Я тоже тебя люблю, – робко сказала Сью, еще больше путая мои мысли. Я не ждал ответа, по крайней мере, не думал об этом, не собирался давить. Но искреннее заявление, сопровождаемое легкой улыбкой и блеском в глазах, заставило мой мир буквально сделать полный кувырок и взорваться фейерверком.

– Скажи это еще раз, – попросил, желая услышать слова снова.

Моя лесная нимфа сверкнула белозубой улыбкой и подалась вперед, задевая кончиком своего носа мой.

– Я люблю тебя, Майкл, – ее слова были шепотом, но в моих ушах прозвучали подобно барабанам.

Это было все, чего отчаянно желал, целуя Сью со всей страстью, бушевавшей под кожей и воспламеняющей каждое нервное окончание. Я перекатился на спину так, что девушка взгромоздилась сверху, оседлав мои бедра. Не понадобилось много времени, чтобы стянуть с нее футболку аккуратным движением, чтобы не повредить венок.

– Оставь его, – проговорил, снова прижимаясь губами к ее шее и спускаясь по ключицам, очерчивая изгибы груди.

Мы двигались плавно, в тесной двухместной палатке, окруженные тишиной утреннего леса, звуками наших переплетающихся тел и журчанием воды в озере за пределами нашего маленького укрытия. Здесь не было никого, кто мог бы услышать сладкие стоны Сью, когда я с отчаянием входил в нее снова и снова, подводя нас двоих к пику ощущений.

Ее блестящие непослушные волосы рассыпались по плечам, а тело извивалось в такт моему, ускоряя ритм. Зеркальный блеск ее глаз с расширенными от лучшего из наркотиков зрачками отражал мою собственную похоть.

Мое имя хриплым всхлипом сорвалось с ее губ, когда внутренние стенки стиснули мой член, сокращаясь с такой силой, что я взорвался, как салют в День независимости. Надо мной была крыша палатки, а снаружи – светло, но клянусь, что видел звезды.

Солнце уже садилось, когда загружал вещи в «Корвет», прощаясь с заповедником «Санд Ридж».

– Мы должны вернуться сюда, – с грустью заявила Сью, пристегиваясь на своем сиденье.

– Это не последнее наше приключение, – пообещал я. – В следующий раз мы могли бы посетить другие места, такие же уединенные, как это.

– Звучит как план, – улыбнулась та. – Если бы здесь еще был душ, – проворчала она, нюхая свою пропахшую костром толстовку.

– Видела бы ты, как живут люди в гоночном лагере, – хохотнул, заводя мотор и выруливая с парковки заповедника.

Дорога не была загруженной в это время, поскольку в середине недели люди редко выезжали за город, и я мог расслабиться, откинувшись на подголовник и слушая тихую песню Мэрилина Мэнсона, льющуюся из динамиков.

Сью дремала большую часть пути, кутая на коленях свой дурацкий кактус, будто тот был домашним питомцем, нуждающемся в заботе во время поездки.

Я обогнал фуру, плетущуюся со скоростью черепахи, и немного прибавил газ, чтобы оторваться, давая другим автомобилям пространство для маневра. От покачивания салона девушка заерзала на своем сиденье и открыла сонные веки.

– Привет, милая, – поймал ее взгляд и улыбнулся. – Мы почти приехали, Бостон через сорок минут, можешь еще поспать.

– Думаю, я выспалась, – подавляя зевок, ответила она, устраиваясь поудобнее. – Как насчет того, чтобы приготовить быстрый ужин вместе? Я бы сейчас не отказалась от пасты с маленькими ломтиками острых колбасок и томатным соусом.

Мой желудок одобрительно заурчал, отзываясь на предложение. Я повернул голову в сторону девушки и почти ляпнул пошлый комментарий про маленькие колбаски, когда глаза Сью вдруг метнулись к дороге, и в полумраке салона я едва уловил маску холодного ужаса на ее лице.

Годами я оттачивал реакцию и тренировал мастерство маневрирования на дороге, но все это не помогло в тот единственный миг, когда яркие фары «Корвета» выхватили из темноты силуэт встречного автомобиля, несущегося прямо по нашей полосе без каких-либо тревожных сигналов. Все, что успел сделать, – это вытянуть руку, прижимая девушку к сиденью, тем самым защищая от удара.

Ее испуганный крик утонул в скрежете металла, звуках бьющегося стекла и моего бешено грохочущего сердца на фоне меланхоличной песни Мэрилина Мэнсона.

Глава 27

Майкл

«Для меня чудовищно то, что происходит: мой мир рушится, мой мир возникает, подожди, и ты увидишь, как ты (в смысле я) все это переживешь. Я не сетую на собственную слабость, сетую на мое возрождение…»

Существуют ли вообще люди, которым запах больничного антисептика приносит покой?

Я возненавидел больницы много лет назад, когда впервые сдавал кровь. В тот день мама подбадривала меня, обещая испечь пекановый пирог с кленовым сиропом и разрешить безлимитную игру в приставку, если буду храбрым. И я старался изо всех сил не смотреть на иголку, пронзающую мою руку, как вражеское оружие, но глаза сами тянулись к тому месту. В миллисекунде от укола закричал так, что медсестра отскочила назад, а я стремглав побежал прочь из процедурного кабинета, сшибая на лету других пациентов. Мама бежала следом и звала меня, но я летел как угорелый, преследуемый своими детскими страхами, раздутыми воображением до необъятных размеров. Спустя три минуты одиночной погони поскользнулся на полу вестибюля и влетел в ряд кресел на стойке регистрации, заработав рассечение кожи чуть ниже локтя и здоровенные ушибы на обеих коленках. В тот день у меня не только взяли кровь, но и наложили несколько швов на поврежденную руку, оставив вечное напоминание о том, каким дерьмовым местом порой оказываются больницы.

Примечания