Он медленно поднял взгляд на источник шума. И первым, что увидел стали длинные женские ноги. А какие же сука стройные! Он поднимал голову выше, а ноги эти как будто бы не кончались, настолько длинные. Потом появилась коротюсенькая юбочка и… Пельмень сглотнул, облизывая вмиг пересохшие губы. Он смотрел снизу вверх, потому увидел белоснежные трусики. Белые пребелые, в которые сразу в нескольких местах вонзились чёрные короткие лобковые волоски.
Ой мамочки.
– Привет дурень, хера разлёгся? И куда ты пялишься?
От трусиков-такипришлось отвести взгляд, как бы не хотелось. Пельмень не сразу сообразил, что перед ним стоит его «сестра». Личико круглое, милое, густая чёрная челка, ярко накрашенные красным губы, ресницы длинные. А ещё – грудь. Как минимум полноценного третьего размера. Соски стоят, оттопыривая яркий зелёный топик.
– Привет, – ответил он изменившимся голосом.
Сестра то у Пельменя оказывается секс бомба!
– Вставай давай, итак живем в конуре, а у тебя такая жирная жопа, что ты все место занимаешь!
Наглая.
Жуёт жвачку.
Сестра, сексуально покачивая бёдрами, прошла к тумбе у кровати Пельменя, поставила сумку.
Пельмень почувствовал запах ее духов. Хотя это наверное даже не духи были, от неё так и разило сексом. Почувствовал, как твердеет его кочерыжка в трусах. Вот блин, неудобно получается – это выходит у него на сестру встал.
– Я не поняла, мать дома? – Настя увидела ее сумку.
Заглянула в неё, порылась, ничего интересного не нашла. Но положила туда деньги. Несколько купюр.
– Дома, – буркнул Пельмень.
– А папаша?
– Тоже.
– Не вовремя я заскочила. Папка пьяный?
– Угу.
– Вот козел, угробит нам мать. Говорила же ему не пить, когда мамка дома.
Настя подошла к окну, открыла, высунулась едва ли не наполовину и замахала рукой, следом отправила воздушный поцелуй.
С улицу надрывалась Комбинация.
«Твоя вишневая девятка
Меня совсем с ума свела
Твоя вишневая девятка
Покой мой напрочь отняла
Твоя вишневая девятка
Опять сигналит за окном
Твоя вишневая девятка
Ты полюби ее потом…»
Юбочка Настьки приподнялась и Саня вновь увидел аппетитный холмик – сестра носила стринги. Взгляд отвести не вышло.
– Ты кому машешь? – попытался отвлечься Пельмень.
– Алексею, купил новую тачку.
– Вишневая девятка, угадал?
– Канеш.
Пух!
Настя снова надула и лопнула пузырь. Обернулась, извилась, поправляя поднявшуюся юбочку. Потом вытащила жвачку изо рта, сунула в первый попавшийся клочок бумаги и всучила Саше.
– Выкинешь, братик?
– Выкину.
Пельмень кое как справился со стояком и теперь сидел на полу. Вставать не торопился – после потугов с отжиманиями тупо не осталось сил.
– Полотенце твоё? – Настя взяла вафельное полотенце в котором пришёл Пельмень ноготками указательного и большого пальцев. – Чистое?
– Я обернулся, когда из ванной выходил.
– Не дрочил? – она повертела полотенце, критически осматривая. – Нигде его не обкончал?
– Я так то таким не занимаюсь, – возмутится Пельмень. – Я даже им не вытирался, если че.
– Понятно все с тобой, я в душ. Если мать придёт, пока меня не будет, скажи, что я вернула ей 50 рублей. А то она меня задолбала этими копейками! Мы с Лехой в день больше тратим!
С этими словами сестра сняла с себя свою юбочку и топик, оставшись в трусиках. Грудь у Настьки оказалась крепкого третьего размера, стоячая. Обернулась полотенцем.
Понятно все – особенности жития в коммуналке – они такие, но что б прям ТАКИЕ, блин…
– Отвернись дурында, хватит на меня пялиться, ты правила забыл? Или где мне по твоему переодеваться?
Трусики она сняла уже потом. И кинула в лицо Пельменю. Хрен его знает как тут по правилам принято, но трусики так и повисли на лице Сани.
– У-у… – выдавил Пельмень что-то нечленораздельное.
Снимать трусики с лица как-то не торопился. Сестра выскочила из комнаты в общий коридор к ванной.
А Пельмень, наверное, так бы и сидел на полу тесной коммуналки, но в этот момент зазвонил телефон, висевший у входной двери на стене.
Звук такой противный главное.
В комнатушке помимо Пельменя никого не было и трубку пришлось снимать ему. Телефон трезвонил и выключаться не собирался. Звонивший оказался настырным. Пельмень заставил себя подняться, и шаркая ногами поплёлся к телефону. Снял трубку.
