– Эй, кто здесь? – тихонечко позвала она, готовая в случае чего быстро отпрыгнуть в сторону.
В ответ замычали сильнее, и перед ней предстал кот – порядком потрёпанный, с обвисшими усами и прореженной бородой.
– Кто тебя так? – ахнула Маринка.
Кот страдальчески сморщился и икнул.
– Ты подрался с кем-то?
Отчаянно гримасничая и вытягивая губы, кот принялся размахивать лапами. В его жестах прослеживалась определённая система, и Маринка наконец догадалась:
– Ты не можешь говорить!
Дворовый закивал и затрясся расстроенно. И хоть выглядело это комично, Маринка не стала смеяться, так жалко ей стало беднягу кота.
Пришлось вернуться и разбудить Матрёшу. Спросонья не разобрав, что случилось, та резко подхватилась с кровати. Когда же поняла в чем дело – разошлась не на шутку.
– И что, что онемел? Он вечно влипает в истории. Крутит шашни со всякими. А как до дела, так в кусты! Небось очередная товарка заклятием кинула. Пускай помолчит для разнообразия.
Маринка, слушая отповедь, краснела – до того сделалось неловко и стыдно. Не продумав, она чуть свет разбудила хозяйку, переполошила её. И всё ради обычного кота!
– Ну, не совсем обычного, – возразил внутренний голос, но Маринка велела ему заткнуться.
– А ты, смотрю, при параде, даже с багажом, – Матрёша кивнула на рюкзачок. – Покидаешь нас?
– Я… в Грачевники собираюсь.
– На что они тебе сдались, Грачевники те?
– Очень нужно! – Маринка понизила голос и затараторила. – Узнать кое-что хочу. Это важно! Я вам потом все расскажу, хорошо?
– Ох, Маришка. До чего вы с Анной похожи! Та тоже впереди всех лезла, ну и огребала, само собой.
– Я никуда не полезу. Гляну только. Я осторожно.
– Ну, сходи. Я не мать тебе, чтоб запрещать. Днем там не должно блазить. Да возьми с собой страдальца онемевшего. Пусть дорогу покажет.
– Вы не станете ему помогать? Он такой несчастный.
Матрёша закатила было глаза, но не сдержалась – рассмеялась.
– Уже и тебя очаровать успел? Ну-ну. Ладно, загляните к Оне. Она точно не спит. Пусть ему попить приготовит, отварчика своего фирменного. Голосочек и прорежется.
Маринка с облегчением закивала и помчалась к дверям.
– Только обещай – посмотришь и назад. После подумаем, что тебе предпринять. – крикнула вслед Матрёша.
Баба Оня развешивала во дворе белоснежные пеленки.
– У них что, памперсов нет? Что за каменный век. – удивилась Маринка, но промолчала.
Кот живо кинулся бабке под ноги и, прихватив ту за фартук, состроил страдальческую гримасу, замычал.
– Опять схлопотал? Когда ты всё успеваешь? – покачала головой Оня и бегло улыбнулась Маринке.
– Сейчас попить вынесу. Погодите.
Почти сразу она вынесла гранёный стакан, доверху наполненный мутноватой жидкостью.
Когда же кот с маху заглотнул отвар – наказала ему поменьше болтать, чтобы заклятие не вернулось.
– Вы куда так рано собрались? – бабка приметила Маринкин рюкзак.
– Погулять, окрестности посмотреть, – слукавила та.
Когда кот в возмущении открыл было пасть, Маринка наступила ему на хвост – чтобы не выдал.
– И правильно. У нас красота! Только нынешний август подвел немножечко – давненько дождя не случалось. Присохло всё раньше времени.
– Засуха. – согласилась Маринка.
Бабка смотрела ласково и кивала.
– И засуха, и Мара волновалась… Но теперь, когда Аннушка родила, всё наладится. Скоро дожди примутся, вот посмотришь.
Какая Мара? Причем здесь роды Аннушки? – удивилась Маринка, но выяснять не стала – ей не терпелось уйти.
По запылённой дороге брели в молчании. Дворовый даже закусил хвост – так, что образовались пышные да длинные усы.
Но надолго его не хватило. Прокашлявшись, кот затянул тихонечко незнакомую Маринке песню. С каждым новым куплетом голос его крепчал и всё сильнее фальшивил.
– Потупила глазыньки, раскраснеласи она!.. – размахивая лапами и вращая глазами, надрывался дворовый.
Это выглядело до того забавно, что Маринка принялась хохотать.
Кот сразу же разобиделся и надулся.
Бормоча про неблагодарных девчонок, принялся вспоминать былое – как бабка овинника тюрю справляла да угощала всю дворовую братию.
– Что за тюря? – удивилась Маринка.
– Темнота ты необразованная, – фыркнул кот. – Тюря – вроде супца. Домовик бабке корочек хлебных таскал, так она их крошила меленько, сдабривала сольцой, простоквашу доливала. Славное времечко было!
Грачевники возникли на холме внезапно. Будто в фильме сменился кадр. Только впереди расстилалось поле, и вдруг среди травы обозначилась протоптанная тропка. Чуть впереди, по обеим сторонам от неё, проявились дома. Их покосившиеся остовы напомнили Маринке скелеты, провалы окон показались глазами, неотрывно следящими за ними с котом.
– Тебе к которому дому? – приостановился дворовый.
– Не знаю. – Маринка поёжилась.
