Система: Искушение
– Тут что-то не так, – вслух сказала я, привлекая внимание Таллид. – Думаю, Экстаз чего-то недоговаривает, скидывая вину на совет.
– Почему ты так думаешь? – прошептала она.
– Иначе какая выгода совету от такого наказания?
– Верно… – Таллид задумалась, прикоснувшись к подбородку. – Никакой. Значит, все может быть еще хуже, чем мы думаем?
– Не знаю, но посмотри на девушек. Под предлогом спасения какие-то верумианцы собирались их похитить. Для чего? Почему именно их? И что с ними собирались сделать? Разве это не странно?
– Я тоже думаю об этом. Все это не к добру…
Экстаз умолял участниц занять свои места, продолжая раздавать обещания, которым, конечно, уже никто не верил, а Максимус пытался помочь ему восстановить порядок. В телестудии творился полный хаос – крики, уговоры, слезы и угрозы перемешались. Понять, кто и что говорил, было уже невозможно, все окончательно выходило из-под контроля.
Чтобы успокоить наш маленький женский бунт, кто-то додумался выключить в студии свет, спровоцировав еще большую панику. Мы с Таллид немедля ухватились друг за друга и притаились.
– Вы издеваетесь?! – закричал кто-то, споткнувшись о стол перед нашим с Таллид креслом.
Послышались новые крики и всхлипы. В и без того пугающей обстановке отсутствие освещения нагоняло большую жуть, распаляя воображение.
– Включите свет! – послышался голос Максимуса, больше всех прикладывающего усилия, чтобы все исправить.
Нам тут же вернули освещение, делая видимыми нескольких распластавшихся по полу участниц и холостяков. Я нервно рассмеялась, когда увидела Лиона, который, как и прежде, сидел, вальяжно откинувшись в кресле и прикрыв глаза рукой. Всем своим видом он демонстрировал полное разочарование в потраченном на все это времени.
Я заметила, как за нами с Таллид пробежала одна из помощниц Экстаза.
– Прошу прощения, но нам уже можно уходить или нас ждет что-то еще? – поинтересовалась я, аккуратно схватив ее за руку.
– Разойтись – лучшее решение. Цель встречи не достигнута. Приношу вам извинения от лица организаторов проекта, – быстро сказала она и поспешила дальше.
– Пока мы не нарушили тут еще пару каких-нибудь правил, я пойду, – предупредила я Таллид, прежде чем выйти из света прожекторов.
Вопросов и догадок становилось все больше, разобраться с которыми в подобной атмосфере было просто невозможно. Лир тут же встретил меня, заглянув в телестудию через закрывающуюся за мной дверь.
– Что у вас там произошло? – удивленный увиденным, спросил он.
– А я и не поняла. Правила проекта есть, а четкого регламента их исполнения нет. Кажется, наша жизнь напрямую зависит от решения совета, и мы ничего не сможем этому противопоставить. Экстаз сам ничего не знает, но вроде как попытается выяснить. На этом все.
Я обреченно пожала плечами, признавая безвыходность сложившегося положения. Я все еще чувствовала вину перед Эммой, но из-за вероятности встретиться с ней в ближайшем будущем благодаря неоднозначным правилам проекта мое внимание сосредоточилось на другом.
– Лир, а мы бы с тобой справились в островной тюрьме? – вспоминая, что мы творили, спросила я.
– Никогда не было желания туда попасть, но, если бы так случилось, я бы приложил все силы, чтобы ты как можно дольше оставалась цела, – уверенно ответил он.
Окончательно запутавшись и пребывая в полном смятении, я направилась к выходу из здания, а после – вдоль террасы, неспешно огибая периметр здания. Лир шел позади, что-то выискивая в голограммах перед собой.
Увидев растерянность Экстаза, я убедилась, что он не имел к делу Эммы ни малейшего отношения. Ведь не мог же он все это время так искренне давать нам советы, а после взять и отправить на казнь. Мы плохо знали друг друга, но все это время он казался мне хорошим человеком, пусть на самом деле я мало кого тут знала. Наше пребывание на Веруме хранилось в тайне, и нас сразу предупредили, что проект выйдет в эфир лишь в случае успеха в создании реальных пар.
Какова была вероятность, что мы не первые девушки с Земли, которые участвовали в подобном проекте? Что, если поначалу не было никаких правил, сроков и условий и организаторы только сейчас решили определить их? Если Экстаз не предполагал такой жестокости наказания Эммы, могло ли быть его задачей узнать нашу реакцию?
– Цветочек? – услышала я знакомый голос, сделав шаг на каменный выступ, открывавший прекрасный вид на огромную оранжерею.
Обернувшись, я увидела, как Лир пропустил Максимуса вперед, давая тому возможность подойти ко мне.
– Ты сегодня необычайно грустная, – сказал он, оставаясь на расстоянии вытянутой руки.
Я лишь пожала плечами и снова повернулась к окружающей нас красоте. Кристаллхельм был потрясающим городом, инфраструктуру которого украшали такие невообразимые места, как это. Антураж оранжереи был сочетанием тропических деревьев и макового поля. Однако, как бы ни было велико желание обмануться этой красотой, на плечи давила тяжесть клубящихся мыслей. Мне так не хотелось признавать, что мое путешествие было вовсе не таким радужным, каким я себе его представляла. Мне хотелось забыть обо всем, что я узнала сегодня.
Максимус встал рядом и тяжело вздохнул.
– Я хотел извиниться за то, что не раздумывая принял предложение Лира, – виновато произнес он. – Мне казалось, я поступаю благородно, но после понял, что мог сильно напугать тебя, разрушив то доверие, которое понемногу начало между нами зарождаться. А я им очень дорожу. – Он сделал акцент на последней фразе.
– Все это было очень странно, – подтвердила я, слабо улыбнувшись. – Что ты тут делаешь? – спросила я, присев, чтобы поближе рассмотреть россыпь цветов перед собой.
Я знала, что мне не составит труда увязнуть в пучине догадок и теорий о творившемся вокруг нас заговоре. Это состояние преследовало меня на постоянной основе, сопровождая каждый рабочий день. И, чтобы не отдаться панике, я всеми силами гнала от себя любые мысли, замещая их белым шумом.
– Когда я не увидел тебя среди участниц, испугался, что с тобой могло что-то произойти, поэтому пошел искать. После этого инцидента… я на нервах, – подбирая слова, объяснил Максимус, присаживаясь рядом на корточки. – Как ты?
– Кто мы? – спросила я, взглянув ему в глаза.
– Что ты имеешь в виду? – зарыв пальцы в свою пышную золотую копну волос, удивился он.
– Девушки с Земли. Кто мы для вас, холостяков? Игрушки? Животные? Или, может, способ потешить самолюбие?
– Вовсе нет, – шокированно ответил Максимус. – Почему ты такое говоришь?
– Самые опасные преступники Верума и влюбленная землянка среди них. Ты считаешь, отправлять гостью с Земли, влюбившуюся в одного из верумианцев, на смерть – справедливо?
– Это сделали те же старики, посчитавшие наше положение с сестрой недостойным внимания. Гнилые выродки, – с омерзением выпалил он. – Но при чем здесь холостяки?
Блуждая среди предположений и сомнительных теорий, я ненамеренно присвоила всем им статус подозреваемых, что, кажется, действительно не имело смысла.
– Чего нам еще не говорят? Насколько огромна нависшая над нами угроза, Максимус? – Я чувствовала себя проигравшей, забытой, обманутой. Слезы наполнили глаза. – Чего они хотят от нас? Кто собирался украсть Ксиру и Амалию? И зачем? Куда на самом деле отправляют выбывших участниц? – Я села на холодную каменную поверхность, аккуратно свесив ноги с небольшого выступа. – Почему нас держат в неведении? Нам стоит вас бояться… а не думать о любви… – подытожила я, смахивая предательские слезы.
– Мне жаль, – хрипло произнес Максимус. – Твой страх оправдан, я расскажу тебе все, что знаю.
– Пожалуйста… – тихо ответила я, понимая, что он не тот, кого стоило обо всем этом спрашивать.
– Я не знаю среди холостяков ни одного, кто с пренебрежением или насмешкой относился бы к участницам или ради съемок строил из себя влюбленного дурака. Узнав сегодня о случившемся с Эммой, мы все были в растерянности, но, так как ничего исправить уже не получится, лишь подняли вопрос о безопасности оставшихся участниц. Мы с Экстазом сделаем все возможное, чтобы подобное вам больше не угрожало, что бы ни произошло, – строго говорил Максимус, усевшись рядом со мной. – С Ксирой и Амалией общался только Экстаз, уже после того как их нашли и вернули по домам. Но я пока не знаю, что там произошло. А про выбывших – я лично сопровождал пару из них к подготовке для транспортировки домой. Они в безопасности, и им ничего не угрожает. Мне больно видеть тебя такой, цветочек, пожалуйста… – Он приобнял меня за плечо, притягивая к себе. – Тебе не стоит бояться… – сказал он, поцеловав меня в макушку.
Если все, что он сказал, правда, значит, совет сглупил, опрометчиво назначив самое жестокое наказание для участницы проекта. Все это ошибка и нам действительно больше ничего не угрожает?
Искреннее желание Максимуса поддержать и утешить меня благотворно влияло на душевное состояние. Конечно, благодаря тому, что он помог мне избавиться от некоторых сомнений, я получила возможность вздохнуть свободнее. Мир снова начал приобретать краски, и все уже казалось не таким безнадежным.
– Я видел тебя разной, – красноречиво подметил он, поглаживая мое плечо. – Счастливой, удивленной, возбужденной, сочувствующей, игривой… Твои глаза должны сиять, а не мучиться от слез. – Он аккуратно поднял мое лицо, взглянув в глаза. – Не позволяй напугать себя. Когда ты расстроена, ты так похожа на мою сестру… А из-за этого я не могу спокойно наблюдать за твоей болью. Желание ворваться в совет и задушить там всех собственными руками выходит за рамки моего контроля. Ты этого добиваешься? – взволнованно спросил Максимус, поглаживая пальцами мое лицо.
– Все вместе поедем жить на остров? – усмехнулась я.
– Всем проектом, судя по всему, – весело ответил он, широко улыбнувшись.
Каждое прикосновение Максимуса становилось нежным утешением моих тревог. Его присутствие умиротворяло, словно он был нежным заклинанием, способным рассеять все тени сомнений и беспокойства. Его голос, наполненный нежностью, привносил в мою душу чувство покоя, убеждая в безопасности дальнейшего нахождения на проекте, хотя на самом деле гарантировать он мне ничего не мог.
– Спасибо, мне стало немного легче, – все же призналась я.
– Хочешь, сбежим куда-нибудь? – предложил он. – Развлечемся.
– Не знаю. – Я обернулась на Лира, который беззаботно подпирал вход в оранжерею.
– Он мне должен, так что, считай, у него нет выбора, – заговорщически прошептал Максимус. – Я хочу просто прогуляться с тобой. Если ты не против…
– Конечно, я не против, но…
– Эй, Лириадор, мы едем на свидание, – громко заявил Максимус, вызвав у Лира скупую улыбку.
Глава 18
Мы прогуливались по ярко освещенным улицам, обрамленным высокими стеклянными зданиями и сверкающими рекламными щитами. Максимус развлекал меня предположениями о судьбах проходящих мимо нас верумианцев, тогда как Лир внимательно следил за окружающей обстановкой. Максимус не упустил возможности сделать мне подарок, купив потрясающее платье. Мое настроение немного улучшилось, чему я была действительно рада.
– Лир, почему ты такой хмурый? – спросила я, когда Максимус отошел купить знаменитую уличную закуску, чуть опередив нас.
– Вовсе нет, – отрезал он, оглядывая пару молодых людей, которые прошли мимо. – Развлекайся. Я рад, что вы с Максимусом сдружились.
– Жаль, он не овладел мной тогда, да? – упрекнула его я. – Кто знает, может, нам было уготовано нечто большее?
Размытые воспоминания о том, как обнаженной я была стиснута крепкой хваткой Лира между ним и Максимусом, заставили меня судорожно вздохнуть. Под эффектом жемчужного китрина я так нуждалась в нем, совершенно забыв обо всем остальном. Тогда во мне бурлило лишь безвольное желание, приглашающее их обоих взять меня, доказав наше взаимное влечение. И как же сейчас я радовалась, что этому не суждено было случиться благодаря вмешательству Лиона…
Лир оставил мой вопрос без ответа, позволив Максимусу снова завладеть моим вниманием.
– Давай поспорим, – сказал Максимус, протянув мне небольшую прозрачную сферу, похожую на мыльный пузырь. – Если тебе понравится, я исполню твое желание, а если нет – ты мое, – по-детски предложил он.
– Озвучим желания до или после моего вердикта? – Я поддалась его шалости, увидев в ней старания отвлечь меня от уныния.
Мы улыбались, словно забыв о том, что сегодня произошло. Из-за этого меня мучил стыд перед Эммой. Я не должна была веселиться, улыбаться, радоваться и удивляться. Я должна была скорбеть, но намеренно не позволяла себе этого. На Земле со мной часто случались ужасные вещи, с которыми мне приходилось справляться и жить дальше. Погружаясь все глубже во мрак, я не нашла бы оттуда выхода, поэтому предпочитала избегать его, позволяя себе отвлекаться на шутки, красоту и даже веселье. Это угнетало, но мне было просто необходимо сосредоточиться на себе.
– Можно и до. В случае моей победы мы открыто поговорим о том, что важно для нас в отношениях, – задумчиво сказал Максимус.
– А если я выиграю, ты покажешь мне свое любимое место в городе и расскажешь, почему оно для тебя особенное, – придумала я.
– Согласен, – уверенно ответил Максимус. – Пробуй.
Аккуратно положив хрустальный шарик на язык, я почувствовала невероятно нежную текстуру с намеком на цветочное послевкусие, напоминающее нектар сирени. Я ощущала, как каждый мой вздох наполняется сладким ароматом, пока десерт таинственно таял во рту.
– Потрясающе! – под впечатлением подытожила я. – Был шанс, что мне могло не понравиться?
– Конечно нет. Я просто хотел узнать, что ты мне загадаешь. Тебе правда интересно узнать о моем любимом месте? – скептически спросил он.
– Конечно. Неужели другие девушки не пытаются познакомиться с тобой поближе?
– Понятие близости среди участниц проекта очень разнится, – загадочно объяснил он. – Но если тебе и правда интересно, без проблем. Это недалеко.
Максимус вел меня по тихим улочкам, рассказывая о хорошо знакомых ему местах. Думаю, Лир сейчас мной гордился. Несмотря ни на что, я продолжала делать вид, что все в порядке, гуляя с одним из холостяков проекта. Не знаю, в каком свете меня выставляло желание сбежать от проблем, забывшись на этом свидании, но, зная себя, могла сказать точно, что такого подавленного состояния долго не вынесла бы.
Когда мы наконец достигли цели, сердце замерло от волнения. Я переступила порог храма, и по телу разлилось чувство благоговения и умиротворения. Решимость Максимуса показать мне это место, где он, вероятно, находил утешение и покой, стала щедрым жестом его души. Я одновременно ощущала его уязвимость и силу, которую он нашел в себе, чтобы открыться.
Все пространство было пронизано особенным настроением, наполнявшим его теплом. От мягкого света, который рассеивали стеклянные потолки, поблескивали тонкие потоки воды, спадающие в небольшие бассейны. Белые легкие ширмы свисали с потолка, создавая невидимые границы, за которыми можно было побыть наедине с собой. На территории храма звуки природы, шелест листьев и слабый шепот ветра и водопада создавали фоновую музыку, способствуя внутреннему покою.
Какое-то время мы молча сидели на шершавом полу, наслаждаясь атмосферой чистоты и свежести. Даже Лир казался мне тише обычного, пусть он и остался у самого входа, из-за чего мне было трудно его рассмотреть.
– Почему это твое любимое место? – тихо спросила я, чуть наклонившись к Максимусу.
– Это единственное место, где я могу почувствовать себя тем, кем был до смерти родителей, – медленно ответил он. – Мы с ними заглядывали сюда, когда они нуждались в покое. Обычно детям здесь не нравится, но я всегда находил в этом месте нечто вдохновляющее.
Обычно в его глазах искрилась сила и жизнь, но сейчас я заметила в них тоску, которая тут же вызвала у меня сочувствие. Мне захотелось обнять его, чтобы выразить всю свою поддержку.
– Думаю, ты обязательно должен привести сюда свою фаворитку.
Мое сердце наполнилось желанием быть для него опорой, быть той, кто сможет привнести в его жизнь тепло и понимание. Он был для меня не просто очередным холостяком нашего проекта, но и человеком, к которому я испытывала особенное чувство близости.
– Зачем? – удивился он, принимая мои прикосновения.
– Тут ты кажешься хорошим человеком, – обвивая его талию рукой, сказала я.
– А обычно я, значит, плохой человек, – закатив глаза и отвечая на мои объятия, подметил Максимус.
– Опираясь на твой эпатажный облик, я все же боялась увидеть бар, массажный салон или роскошный ресторан, и вот – храм, – старалась я объяснить то, что имела в виду. – Здесь ты кажешься глубоким, пусть и немного одиноким…
– Цветочек, ты ведь понимаешь, что, если я не стану любовью всей твоей жизни, я буду твоей величайшей потерей? – низким выразительным голосом спросил Максимус.
– Взаимно. – Я улыбнулась, почувствовав в наших прикосновениях нечто большее. – Я искренне желаю тебе счастья.
– Я тебя понял. Спасибо, что принимаешь меня, – шепнул он. – Я не подведу тебя.
На протяжении всей жизни я сталкивалась с трудностями и событиями, которые разбивали мне сердце. Но в этом мире, на Веруме, где несправедливость и боль могли быть неотъемлемой частью нашей интеграции в общество, я осознала, что одна вещь останется в нем неизменной – сила внутри меня. Шаг за шагом, гордая и уверенная, я шла вперед, зная, что, несмотря на все трудности, не останусь на месте. Так было и будет всегда. Перед глазами пронеслись моменты, когда все казалось бессмысленным и безнадежным, но я поняла, что в каждом из них я находила в себе силы идти дальше. Делать то, что в моих силах.
– Мне пора, – объявил Максимус после долгих минут молчания.
– Спасибо, – нежно произнесла я, когда он наклонился обнять меня на прощание. – Ты действительно знаешь женщин лучше всех.
– Хочешь проводить меня?
– Конечно.
Покидая территорию храма, я заметила пренебрежительное отношение Лира к окружающим его людям, которое прежде наблюдала лишь мельком. Казалось, он чувствовал себя не в своей тарелке, пусть по внешнему виду никто и не узнавал в нем мутанта. Он настолько не доверял людям, что с самого начала предпочитал отказываться от сближения с кем-либо, избегая банальной приветливости и улыбок. Думаю, это объясняло его натянутые отношения с Зои.
– Максимус, тебя ждут на съемках? – спросила я, выйдя на улицу Кристаллхельма, утопающую в закатных лучах.
– Несмотря ни на что, шоу должно продолжаться. Верно? – Он грустно улыбнулся.
– Намерен выбрать вторую фаворитку?
– Жаль, нельзя выбрать сразу всех, – ответил он, поправив растрепанные волосы.
– И что бы ты со всеми делал? – хихикнула я.
– Мы стали бы очень крепкой семьей, зря ты не веришь в меня!
– Могу себе представить.
– До встречи, цветочек, – сказал он, взяв меня за руку. – Я рад вернувшемуся блеску в твоих глазах.
Оказавшись дома, я все еще находилась в ужасе от жестокости, проявленной к Эмме, но благодаря Максимусу общее эмоциональное состояние улучшилось. Принимая горячий душ, я изо всех сил старалась не впасть в уныние и апатию. Несмотря на это, сегодня шумным разговорам я предпочла тихую грусть в одиночестве. Я попросила Лира включить для меня нежный плейлист под настроение, который смог бы поддержать меня в столь непростой момент.
Разглядывая себя в зеркало, я не переставая ставила себя на место Эммы. Я не винила Лира, так как сама была не против его внимания и наслаждалась его инициативой, но вот перспектива выживать на острове, лишившись всего, меня очень пугала. Смущало и то, как обреченно-покорно Экстаз и холостяки приняли сложившуюся ситуацию. Оказалось, что каждый из них настолько же бессилен перед советом, как и отправленные на остров участники проекта. В случае чего никто из них не стал бы протестовать или пытаться что-то изменить, оправдывая все строгостью правил Системы.
Я фыркнула, переодеваясь. Оставшись лишь в нижнем белье, я забралась в постель. Приглушенный Лиром свет ласкал контуры мебели и волшебным шепотом навевал сладкий сон. Прикрыв глаза, я вспомнила об опасностях повседневной жизни, подвергая свои прежние страхи критике в свете нынешних обстоятельств. Постепенно, словно лепестки роз, мои мысли рассыпались, погружая меня в объятия сна.
В коридоре раздался гул голосов, из-за чего я невольно напряглась. До меня долетали приглушенные обрывки слов, которые невозможно было разобрать.
– Да! – громко ответила я, услышав стук.
Дверь распахнулась, и в мою комнату вошел Лир, а следом за ним скучающий Лион. Сев в кровати, я прикрылась одеялом, не решаясь что-либо сказать.
– К тебе гость. – Лир махнул в сторону Лиона.
Неожиданность их появления настолько потрясла меня, что я даже усомнилась, не сплю ли я. Лир попятился назад и, чуть скривившись, закрыл за собой дверь.
– Лион? – только и спросила я, не веря своим глазам.
– Ты рада меня видеть, – констатировал он очевидный факт. – Позволишь? – Он протянул мне руку, подойдя к постели и намекнув на желание прикоснуться.
Я медленно вложила свою ладонь в его, и он тут же переплел наши пальцы. Пусть между нами и была близость куда более впечатляющая, чем эта, но подобные мелочи, как оказалось, трогали сердце с не меньшей силой.
– Я переживал, что после утренней встречи твое настроение уже ничего не исправит, – сказал он, усаживаясь на кровать.
– Утром я очень сдерживалась. – Я поджала губы, чтобы не выпалить все разом. – Проект о любви на сказочной планете в одно мгновение превратился в какой-то страшный эксперимент, о правилах которого мы не знаем. Вам рассказали, что дисквалифицированную участницу сослали в островную тюрьму?
– Да. Утром, – подтвердил Лион.
– И что ты думаешь об этом? Совет действительно мог принять такое решение?
– До сегодняшнего утра я знал, что дисквалификация не подразумевала заключения участницы и ее сопровождающего на острове, – спокойно рассказывал он. – Врать о совете Экстазу смысла нет, но почему они решили поступить именно так, я не знаю. – Он развел руками. – Но тебе не о чем переживать. Ведь между вами с Лиром ничего нет?
Никак не ожидая этого вопроса и не зная, что ответить, я растерялась. Как я буду выглядеть в глазах Лиона, если расскажу ему правду? Поджав ноги, я отвела глаза и коротко ответила:
– Было.
Меня пробрала дрожь.
Лион, не выпуская моей руки, притянул меня и усадил к себе на колени. Теперь я восседала на нем в одном нижнем белье и, смущаясь, настраивалась на серьезный разговор.
– Расскажи, – положив свободную руку на мое бедро, попросил он.
– Зачем? – недоумевала я.
– Я хочу знать. – Он исследовал меня холодным взглядом черных глаз.
– Нечего особо рассказывать, он просто был рядом с самого первого дня моего пребывания на Веруме. Так мы и сблизились.
– Продолжай, – сказал Лион, медленно повернув мое лицо к себе. – Что он себе позволял?
– Ну… я… эм… я часто находила утешение в его объятиях… – начала я, стараясь уловить хоть какую-то реакцию на непроницаемом лице. – Иногда он помогал мне одеваться и… раздеваться… – аккуратно продолжила я.
Мое сердце бешено колотилось из-за того, в чем мне приходилось признаваться вслух.
– Что еще? – спокойно спросил Лион, притягивая меня ближе.
– Иногда Лир прикасался ко мне, не нарушая правил проекта, – очень образно описала я свое безумие.
– Тебе было неприятно?
Он чуть наклонил голову, из-за чего русые волосы выбились из аккуратной прически.
– Нет. – Я прикусила нижнюю губу.
– Хорошо, – подытожил он, лишь запутав меня.
– Ты не злишься? – рискнула я спросить.
– На то, что тебе нравятся мужчины помимо меня? – Лион прикоснулся пальцем к моим губам. – Я справлюсь.
– С чем?
– Смогу занять все твои мысли, – бесстрастно произнес он, и предательское сердце пропустило еще один удар.
Я, конечно, уважала его позицию по отношению к моим чувствам, испытываемым к другому мужчине, но такая рассудительность все равно сбивала с толку. От себя подобного благоразумия я не ждала, зная, что не смогу спокойно слушать о его увлеченности другой девушкой. Его же реакция наглядно продемонстрировала безусловное отсутствие эгоизма.
Будучи так близко и не смея нарушить молчание, я отвернулась, не в силах выдержать его взгляд.
– Атанасия. – Лион привлек мое внимание. – Я расстроил тебя?
– Нет! Просто немного нервничаю… – стараясь объяснить свое неловкое поведение, призналась я.
– Почему?
– Из-за тебя.
Подхватив на руки, он опустил меня на край кровати и навис надо мной, заставляя отклониться, опираясь на руки.
– Что ты делаешь?
– Поцелуй меня, – потребовал он.
Мечтая об этом с первой минуты, как увидела его у себя в комнате, я потянулась к нему и покорно выполнила его просьбу. Не до конца понимая, как разговоры о другом мужчине привели нас к этому, я лишь улыбнулась абсурдности ситуации. Губы Лиона были мягкими, но неподвижными, благодаря чему я смогла изучить их, нежно и ласково прикасаясь к ним. Отстранившись, я обратила внимание, что он все еще контролировал себя. Его взгляд был сосредоточен на моих губах, и это было единственным, что выдавало его заинтересованность в продолжении. Я самым кончиком языка провела вдоль его нижней губы.