Двойные листочки

Ещё пять минут спустя он стоял в школьном дворе и не отрываясь смотрел в окно второго этажа. Ему было видно, как Яна подошла к учительскому столу, взяла в руки бумажный пакет, заглянула в него и рассмеялась. Она вытащила из пакета круассан. Улыбнулась и откусила большой кусок, а сердце Вани превратилось в горячее варенье. Он жадно всматривался в окно: ждал, когда же она заметит. И она заметила. Яна снова запустила руку в пакет и достала записку. Прочитала, широко улыбнулась и бросила взгляд куда-то в сторону. На дверь, догадался Ваня. Он быстрым шагом направился к кабинету музыки, а в ушах продолжал громко отбивать пульс.

В записке было написано:«От домового».

Петя с Милей шли по опустевшему первому этажу к кабинету музыки, возле которого, прислонившись спиной к стене и печатая что-то в телефоне, уже стояла Вика. Петя всё ещё был не в духе – ему совершенно не хотелось, чтобы рыжая сидела с ними. Наверняка будет отвлекать своими вечными комментариями. Вдобавок он нервничал из-за отца – боялся, что тот не вовремя позвонит и сорвёт репетицию. Или что правда вскроется. В общем, Петя с трудом справлялся с целым клубком раздражающих факторов, поэтому, когда они с Милей приблизились к двери, он спросил резче, чем хотел:

– Где Низовцев?

Вика, не отрывая взгляда от экрана, пробормотала:

– Сейчас придёт.

– Мы договаривались на четыре. Где его носит? Что за отношение? – проворчал Петя, открывая класс.

Вика цокнула языком и, убрав телефон, закатила глаза:

– Господи, Певцов, что ты ел на обед, цемент? Сказано тебе,сейчас придёт. Ванечка за гитарой пошёл.

– Надеюсь, не в магазин.

Петя открыл дверь, и Вика, качая головой, прошагала в класс первой. Раздражение Пети усилилось ещё на десять процентов. Он махнул Миле, пропуская её вперед, вошёл сам и закрыл за собой дверь.

Вика сразу направилась к учительскому столу и начала выкладывать учебники.

– Что ты делаешь? – спросила Миля.

– Собираюсь провести время с пользой. – Вика села за стол Вероники Николаевны.

Петя молча прошёл мимо парт к другой части класса, не глядя на девочек.

Кабинет музыки делился на две половины: одна выглядела как обычный класс с учительским столом, партами и доской, а вторая походила на маленькую студию звукозаписи: здесь стояли синтезатор и ударная установка, стойка с микрофоном, усилитель, микшерный пульт и прочие примочки. Стены кабинета были отделаны цветными акустическими панелями. На специальных креплениях висели скрипки, флейты, три акустические гитары, пять укулеле, трубы, тромбон, треугольники и даже виолончель. Всё это использовалось на уроках, музыкальных кружках или концертах, хотя чаще всего выступающие предпочитали приносить свои инструменты. Петя же просто переносил ударную установку, единственную на всю школу, из кабинета музыки на сцену актового зала.

В кабинете стояли шкафы с нотами и учебниками по музыкальной литературе, а с верхней полки на вошедших взирали гипсовые головы композиторов. На отдельном столике, рядом с учительским, красовалась гордость и особая ценность Вероники Николаевны – проигрыватель и коробка виниловых пластинок.

Миля пару секунд смотрела, как Вика устраивается на месте учителя, потом, видимо решив не продолжать диалога, простучала каблуками по полу и села за последнюю парту, повернувшись спиной к Вольской и лицом к Пете, который уже снимал ткань с ударной установки. Всё наладив и продолжая кипеть, он подготовил оборудование и для Вани – включил усилитель и настроил пульт.

Петя как раз собирался звонить Низовцеву и обрушить на него поток нецензурной брани, когда дверь наконец открылась и Ваня ворвался в класс с гитарным чехлом на плече. Дыхание его было быстрым, он явно бежал. Откуда это он так нёсся, интересно? И почему покраснел? Нервничает перед демонстрацией своих талантов? Но Петя для себя уже решил, что, если Ваня в состоянии сменить хотя бы три аккорда, не сбиваясь, он уже подойдёт, за неимением выбора.

Петя демонстративно поднял брови и взглядом показал Ване на часы, висевшие над доской.

– Ванечка, поспеши, а то у нашего старосты того и гляди рубашка по швам треснет от гнева, – глумливо промурлыкала Вика.

Низовцев хмыкнул и подошёл к Пете, который уже садился за барабанную установку. Петя наградил Вику уничижительным взглядом, но та только в очередной раз закатила глаза и переключила внимание на учебник по геометрии.

Ваня положил рюкзак и гитару на последнюю парту, снял пиджак и до локтя закатал рукава белой рубашки. Петя с усмешкой перевёл взгляд на Милю. Ну конечно. Она пялилась. Вид у неё был такой, будто она не знала, чего хочет больше: чтобы Ваня сыграл или чтобы снял рубашку полностью.

– Предлагаю немного размяться, – сказал Петя, пока Ваня доставал гитару. Взглянув на неё, Петя не смог удержать удивлённый смешок. Ваня, подняв подбородок, ответил вопросительным взглядом. Петя прочистил горло и кивнул на инструмент:

– У тебя… Жёлтая гитара?

– У тебя… Тысяча костюмов? – в тон ему спросил Низовцев.

– Что?

Ваня перекинул ремень через плечо:

– Я подумал, что мы играем в игру «Назови что-то удивительное».

У Пети снова вырвался смешок:

– Считаешь мои костюмы удивительными?

– Только их количество.

– Мы с Ванечкой даже сделали ставки, – вклинилась Вика, не отрываясь от тетради и указывая ручкой на Ваню: – Он поставил на то, что ты ни разу не повторишься со своими туалетами до конца четверти.

– А ты? – спросил Петя, не зная, злиться ему или смеяться.

– А об этом ты узнаешь, если я проиграю, – туманно ответила Вика.

Петя даже не придумал, что на это ответить. В костюмах ему было удобно, он правда их обожал. И девчонки тоже их обожали. К тому же он знал, что костюмы ему очень идут. Петя как бы невзначай поправил коричневый галстук и вытащил палочки из внутреннего кармана. Ваня спросил:

– Ты так и будешь играть, в пиджаке?

– А что, какая-то проблема?

Низовцев пожал плечами:

– Просто не хотелось бы откачивать тебя, если вдруг рухнешь от теплового удара. Впрочем, ты, видимо, играешь не настолько быстро, чтобы вспотеть в костюме.

Петя поднял бровь:

– Ты уже мог бы это выяснить, если бы тебя не носило неизвестно где почти двадцать минут.

Петя снова бросил взгляд на гитару. Низовцев это заметил:

– У тебя какие-то проблемы с жёлтым цветом? Надо было предупреждать, что в этой школе цвет гитары имеет значение.

– Нет, конечно, не имеет. Просто… Ты всегда в чёрном. И на физре тоже в чёрном. И весь такой… молчаливый. А гитаражёлтая. Это смотрится…

Петя запнулся, а Ваня с вызовом посмотрел на него:

– И как же это смотрится?

– Довольно неожиданно.

– Оставь свои стереотипы, Певцов, – ответил Ваня с ноткой раздражения в голосе. – Жёлтая гитара или розовая – это не так важно. Важно, что умеет гитарист, разве нет?

Петя задумчиво кивнул, продолжая любоваться гитарой. Она так и притягивала взгляд. И дело, конечно, было не в цвете, просто он не хотел оскорбить Низовцева. Он не считал себя знатоком, но всё же сразу понял, что гитара у Ваниочень дорогая. Такую не покупают ради трёх аккордов.

Пока Ваня подключал гитару к усилителю, Петя привычным жестом размял пальцы и вдруг осознал, что немного нервничает. Он бросил взгляд на Вику – та уткнулась в тетрадь и не обращала на них никакого внимания.

Дёрнув на пробу несколько струн и услышав ровное громкое звучание, Ваня повернулся к ударной установке. Петя прочистил горло, поставил ногу на педаль и обратился к Низовцеву:

– Давай я возьму темп, а ты подыграешь, в любом формате. Попробуем поимпровизировать.

Низовцев кивнул и достал из кармана медиатор. Петя немного нервно дёрнул палочками и начал отстукивать ритм. Он не ждал от Вани ничего существенного, особенно после тяжёлого урока геометрии. Петя был готов к посредственной игре, к тому, что Ваня будет медленно дёргать струны в такт с ударными или что заиграет простым боем, но только не к тому, что Ваня с ходу поведёт мелодию перебором, гармонично попадая в заданную скорость.

Полминуты хватило Пете, чтобы понять, что Низовцев хорош. Очень хорош.Почти так же хорош, как он сам. Петя перестроил удары и усложнил свою партию, на что Низовцев тут же отреагировал, замедлившись, словно уступая Пете возможность размяться. Что Петя и сделал. Теперь Ваня задавал гармонию, медленно перебирая аккорды, а Петя по его нотам создавал замысловатый ритмичный узор быстрых ударов. Потом снова замедлился, и теперь уже Ваня побежал по струнам в сумасшедшем темпе. У Пети появилась возможность оторвать взгляд от барабанов, чтобы глянуть на Низовцева, и от увиденного он чуть не уронил палочки. Иван Низовцев, всегда спокойный, молчаливый, предпочитающий роль одиночки, вечно в своём чёрном костюме, сейчас совершенно преобразился. Он слегка улыбался, глядя на струны, покачивал головой в такт своей мелодии и выглядел… Счастливым? И он ещё не хотел выступать, он что, сумасшедший?

Продолжая импровизировать и пробовать разные ритмы, Петя с удивлением обнаружил, что играть с Ваней очень комфортно. Низовцев не просто не сбивался, он следил за партией Пети и тут же подстраивался. Конечно, в импровизации правила немного другие, тут можно делать что хочешь, исходя из своих умений, так что, возможно, с конкретной мелодией всё будет иначе.

Парни ещё несколько раз передавали друг другу ведущую роль, пока не синхронизировались и не доиграли вместе, бросив напоследок мелодию на громкой завершающей ноте. Ударив последний раз, Петя привстал, приглушил тарелки и опустился обратно на стул. Дыхание у него сбилось, но сердце стучало не от усталости, а от восторга. Ваня прислонился к последней парте, тоже переводя дыхание. Он продолжал слегка улыбаться, глядя на Петю.

Петя догадывался, что Ваня тоже ничего особенного от него не ждал. И, судя по его виду, впечатление у него создалось приятное. Петя посмотрел на него и почти с мольбой произнёс:

– Пожалуйста, скажи, что ты ещё и поёшь.

– Не пою. – Ваня покачал головой, глядя на струны и беззвучно их перебирая.

– Точно? – У Пети почему-то было ощущение, что Низовцев не договаривает. С таким талантом к музыке – и не умеет петь?

Ваня хмыкнул:

– У этой школы не хватит бумаги напечатать мне столько грамот, чтобы я согласился.

– Почему? И почему ты вообще отказывался выступать?

Ваня дёрнул плечом:

– У меня свои причины.

– Боязнь сцены?

– Нет.

– Комплекс бога?

– Уже ближе, но нет, – ответил Ваня со смешком. – Просто не хотел, и всё.

– Ясно. – Петя помедлил. – Но играешь ты… Неплохо.

Ваня усмехнулся и поднял взгляд на Петю:

– Я играю лучше, чем неплохо, Певцов. Тыпочти за мной успеваешь.

Петя дернул уголком губ. Тут раздался голос Вольской:

– Ванечка просто боится, что его будут окружать толпы назойливых фанаток, и я его понимаю. Впрочем, и фанаток тоже.

Вика встала из-за стола и, подскочив к Ване, прижалась к его боку.

– Я первая готова бегать за тобой и умолять расписаться у меня на груди!

– Неужели? – спросил Петя, прищурившись.

– Гитаристы классные! – Вика восторженно кивнула, не отрывая взгляда от гитары, на которой Ваня всё ещё беззвучно играл.

– Гитаристов переоценивают, – сухо сказал Петя.

–Неужели? – Ваня перестал играть и поднял глаза.

Петя с вызовом посмотрел на него:

– Все всегда запоминают гитаристов, но никто не знает ударников. Хотя именно ударники превращают музыкальные сопли в нормальную музыку.

– Может, дело не в инструменте, а в солистах? – спросила Миля. Она знала, что тема чрезмерной популярности гитаристов для Пети довольно болезненная. Миля игриво провела рукой по волосам и добавила: – Если петь буду я, на вас обоих никто и внимания не обратит!

– Это вряд ли, – вместе сказали Петя и Ваня.

– Ну, вы явно сыграетесь, парни, – хмыкнула Вика и села на парту, к которой прислонялся Низовцев. – С самооценкой у вас обоих всё в порядке. И раз мы выяснили, что вы – два музыкальных гения и оба фанатеете от этого шума, то давайте…

– Прости, ты сказала: «от этогошума»? – Петя посмотрел на неё, прищурив глаза.

– Я планировала сделать геометрию, пока вы играете, но мне мешал звон собственных зубов. Так что да, Певцов, шумновато. Ладно, ладно, – Вика подняла вверх ладони, увидев, что Петя собирается затеять спор. – Я просто хочу побыстрее пойти домой и жутко не хочу объясняться с твоим папочкой, почему ты так долго в школе. Давайте выберем, что вы будете играть. Суперхит для наших рок-звёзд. И что в итоге с пением?

Ваня с Петей переглянулись.

– Нужен солист, – сказал Ваня. Петя покачал головой. Ваня перевёл взгляд на Вику: – Или солистка.

Вика хмыкнула:

– Даже не надейся. Ну, спойте сами, неужели вы оба так уж плохи? Что-нибудь простое, не знаю, Киркорова?

– Ты ещё Лепса предложи, – пробурчал Петя.

– Меладзе давайте, и учителя в экстазе полезут к вам на сцену обниматься. Интересно, к кому из вас ломанётся Загировна? Вы же оба у неё в любимчиках. – Вика явно получала удовольствие, представляя эту картину.

Петя выдохнул через нос. Он так и знал, что Вольская не сможет сидеть тихо и не отвлекать их.

– У нас нет солиста, – раздражённо сказал Петя. – Либо мы играем только мелодию, а это всё-таки не тот формат для школьного концерта, либо нас будет спасать Миля.

– Но я не пою сольно! – воскликнула Миля.

– Давай ты попробуешь? У нас ещё целый месяц, мы порепетируем, – предложил Ваня.

– У нас не месяц, а четыре репетиции до концерта, – возразил Петя. – Но с вокалистами и вправду туго, в десятых точно поющих нет, из младших я не знаю никого. Наш класс в плане вокала абсолютно безнадёжен, даже как хор, а к «бэшкам» я и под дулом пистолета не пойду спрашивать. На тебя последняя надежда, Милёк.

– Мы тебе поможем, – неожиданно поддержал Петю Низовцев. – В сложных местах всегда можно залатать вокал гитарой.

– Или перекрыть ударными, – добавил Петя, чувствуя, что на него снова накатывает раздражение.

– Ну-у ладно, давайте попробуем, – неуверенно протянула Миля.

– Может, что-то на английском возьмём? Почему обязательно на русском петь? – спросил Ваня и сел на стол рядом с Викой.

– Потому что учителя не знают английского, – ответил Петя, и Миля согласно закивала.

– Да, для них это будет тарабарщиной даже с моим прекрасным произношением. – Миля лукаво улыбнулась Ване.

– Тогда я не знаю. Всё, что есть на русском, кажется тупым. – Ваня раздражённо покачивал ногой стул, который стоял перед ним.

– Русский рок тебе этого не простит, Ванечка! – Вика ткнула его ручкой в бок, отчего Ваня дёрнулся и с грохотом уронил стул, который балансировал на его ноге вразрез с законами физики.

– Нам нужно определиться побыстрее! – взорвался Петя. Он вышел из-за установки и рывком поднял стул. – Не так уж важно, что исполнять. Важно – как. Мы просто с душой споём одну песню, и всё.

– Если мы с душой споём Киркорова, нас в зале на смех поднимут, – ответил Ваня, снова удерживая стул на ноге. Петя во всех красках начал представлять, как этот стул полетит Низовцеву в голову, если он ещё раз его уронит.

– Может, сами что-нибудь сочините? – спросила Вика.

– Отлично, давайте! Как у тебя с рифмами? – воскликнул Петя и демонстративно задумался. – С Днём учителя вас поздравляем, счастья-здоровья желаем?

– В могиле мы вас представляем! – радостно добавила Миля.

Петя сделал глубокий вдох и посмотрел на Вику, у которой подрагивали губы от сдерживаемой улыбки.

– Ванечка, милый, скажи что-нибудь дельное, – проговорила она. – А то в нас сейчас полетят палочки…

Ваня задумчиво посмотрел в окно, на улице уже начинало темнеть.

– Мы можем перепеть что-то известное, но слова поменять – придумать про школу. Это будет легче, чем сочинять с нуля. Можем попробовать и рок, в принципе. Возьмём что-нибудь попсовое и известное. А слова переделаем.

– А кто переделывать будет, ты? – спросил Петя.

– Да, могу и я, – Ваня пожал плечами. – Это не сложно.

– Если русское, попсовое и известное всех устраивает, то вы можете сегодня хотя бы мелодию потренировать, а слова я подпою оригинальные, – сказала Миля и посмотрела на Петю. Петя кивнул и вернулся за установку.

Миля взяла телефон и открыла топ русского рока. Выбрав подходящую песню, вместе они посмотрели видео с концертов и каверы. Потом парни нашли ноты своих партий, а Миля открыла слова, взяла микрофон и встала напротив парней. Когда все были готовы, Ваня снова накинул гитару и заиграл вступление. Через пару тактов к нему присоединился Петя. Потом начала петь Миля.

Петя быстро понял, что Миля не справлялась с сольным вокалом, как бы ни старалась. А ещё его беспокоила необходимость отпрашиваться у отца каждую среду, придумывая отмазки. Репетиции им нужны. Миля не успела распеться, к тому же стеснялась, а Ваня оказался к этому не готов, и как только Миля съезжала с мотива, он переставал играть и начинал её исправлять.

– Там длинная нота, протяни слово и чуть выше в конце, – сказал он, в очередной раз остановив игру.

Миля, с красными щеками, кое-как пропела куплет, но на второй попытке снова промахнулась. Петя понял, что сегодня Миля петь не сможет, при Ване она пела ещё хуже, чем обычно. В конце концов она остановилась сама.

– Сыграйте без меня всю песню, а то мы так здесь до ночи просидим, – сказала она со смешком, за которым скрывала неловкость.

Он кивнул Низовцеву, чтобы тот начинал вступление. Без Мили они продвинулись дальше: сыграли два куплета, но потом пошёл проигрыш, и тут они застряли – Ваня улетел вперёд, а Петя играл, не меняя ритма, и получилось, что он стучал невпопад к Ваниному перебору. Они оба резко перестали играть. И как раз в этот момент у Пети зазвонил телефон. Сжав челюсти, он сунул руку во внутренний карман пиджака и посмотрел на экран. Конечно, это был отец. Петя быстро бросил взгляд на часы – без пятнадцати шесть. Так поздно…

– Да, – ответил он как только мог ровно под прицелом трёх пар глаз.

– Где ты? – спросил отец без какого-либо приветствия.

– На русском. Почти закончил.

– Дай учителя.

Петя посмотрел на Вику и направился к ней, она тоже встала и пошла ему навстречу. Петя передал ей телефон, и она, беззвучно прочистив горло, быстро заговорила на октаву выше:

– Сергей Борисович, добрый вечер, как раз собиралась вам звонить! Вы, должно быть, Петю потеряли, мы… Нет, ну что вы, не слабый, просто запутался тут в материале… – Вика подняла взгляд на Петю, и губы её дрогнули. – Вы знаете, мы тут с ним случайно выяснили, что он совершенно не разбирается вритмах. Стихотворных, разумеется. Да, представляете, постоянно бьёт не туда. Ударением, я имею в виду. Вот и просидели с ним весь вечер.

Вика покраснела, казалось, ей стоило больших усилий не смеяться, а Пете хотелось вырвать у неё из рук телефон. Но он просто стоял как идиот и наблюдал за её щебетанием:

– Нет, мне не трудно, конечно. Он через пару минут уже домой пойдёт, думаю, на сегодня он показал всё, что мог. Не за что, Сергей Борисович, я только рада. Всего доброго!

Вика положила трубку и, взглянув на Петю, расхохоталась:

– Петруша, ты бы себя видел!

Петя себя, конечно, не видел, но чувствовал, что по его шее и щекам разливаются волны жара.

– Знаешь, ты могла бы просто сказать, что я всё исправил и уже выхожу, – сказал он предельно ровным голосом.

– Конечно, могла бы, – Вика кивнула с улыбкой от уха до уха. – Но это не так весело.

Петя резко вдохнул через нос и перевёл взгляд на Низовцева, который, кажется, не вполне понял, что произошло, но тоже улыбался.

– Ладно, думаю, на сегодня достаточно, – сухо проговорил Петя, пытаясь сохранить хоть какое-то достоинство. – Задачи мы поняли: Низовцев правит текст, Миля учит мотив, вместе отрабатываем проигрыш. Встречаемся здесь же… когда-нибудь. Я дам знать.

Миля и Ваня молча кивнули. Парни отключили оборудование. Низовцев застегнул чехол с гитарой, подхватил рюкзак и повесил на руку пиджак. Он посмотрел на Вику, которая снова сидела за учительским столом. Она, не отрываясь, сказала ему:

– Я дорешаю, и пойдём, две минуты.

Петя подошёл к учительскому столу.

– Мне нужно закрывать кабинет.

– Ты не умрёшь, если подождёшь одну минуту. – Вика лихорадочно бегала глазами по примеру, который пыталась решить, и, видимо, застряла. Петя наклонился ближе и заглянул в тетрадь.

– Вот здесь, – Петя ткнул пальцем в лист, – ты взяла не ту формулу. Эту задачу нужно решать через теорему Лагранжа.

Вика резко захлопнула тетрадь.

– Кажется, я тебя не просила помогать.

– Как и я тебя.

Несколько секунд они сверлили друг друга глазами. Вика хмыкнула, отвела взгляд и быстро побросала учебники в сумку. Потом растянула губы в ухмылке, подошла к Низовцеву и взяла его под руку.

– Пойдём, Ванечка, распишешься на груди у своей главной фанатки. А ты! – Она обернулась, указала пальцем на Петю и высоким голосом сказала: – А ты, Певцов, поработай ещё с ритмами. А то плаваешь…

И вслед за Ваней со смехом вышла из кабинета.

Петя скрипнул зубами.

Пока они с Милей проверяли, в порядке ли оставляют класс, голова у Пети горела от мыслей. Во-первых. Вольская. Невыносима. Петя с горечью подумал, что она, возможно, даже поладила бы с его отцом – критиковать Петину игру, кажется, теперь их общее хобби. Чёртова рыжая. Ещё и ушла с Низовцевым под руку…

Да, во-вторых, Низовцев. Петя вздохнул и провёл рукой по волосам. Как такое возможно? Как могло получиться, что именно в этом году, когда Петя остался без напарника и уже потерял всякую надежду, Ваня Низовцев, новенький бюджетник с дорогущей гитарой, свалился к нему в класс, как какое-то грёбаное чудо?

Глава 8

Последний козырь

ВАНЯ

Ваня с Викой вышли из кабинета и, не спеша шагая к лестнице, продолжали смеяться. Отшутившись и переведя дыхание, Вика поправила волосы и спросила:

– Ладно, я плохо разбираюсь в музыке, так что, пока Петруша вызывает «Скорую» своей самооценке и не слышит нас, скажи мне: как он на самом деле играет? По шкале от одного до десяти, где один – это «Бунько на алгебре», а десять – «Певцов-играет-как-костюмы-носит».

Ваня рассмеялся, потом серьезно ответил:

– Сто.

Вика удивлённо посмотрела на него:

– Он настолько хорош?

Ваня кивнул:

– И даже лучше. У него нереальное чувство ритма и техника игры. Он как будто заранее знает, что я собираюсь играть, и тут же накидывает подходящий ритм, помогает импровизировать. Это было… – Ваня задумался, подбирая слово. – Красиво. Не знаю, как объяснить, но то, что он умеет, – впечатляет.

Какое-то время они молчали, каждый в своих мыслях. Потом Вика тихо пробормотала:

– Он совсем другой, когда играет. И ты тоже. Вы как будто… Как будто расслабляетесь оба. Забываете, где вы и с кем.

Ваня удивлённо посмотрел на Вику – разве она не геометрию решала?

– Да. Музыка помогает… Быть другим.

– Каким?

Ваня ненадолго задумался.

– Громким. Заметным. – Он поправил чехол на плече. – Богатым?

Вика грустно улыбнулась:

– Богатые тоже плачут, Ванечка, поверь мне.

Он ничего не ответил, молча приглашая её продолжать. Вика тихо и задумчиво сказала:

– Мне кажется, когда мы жили проще, мама была счастливее. Сейчас она… Отдалилась.

– Мы тоже отдаляемся от родителей. Взрослеем и уже не так в них нуждаемся, как в детстве.

– Да, но в детстве родители с тобой играют, смеются, разговаривают как-то… мягче, что ли. А сейчас… А сейчас никто не нежничает. Только задают вопросы: «Как в школе, как оценки…»

Ваня подумал о своей маме, которая не далее как сегодня утром за завтраком трепала ему макушку, как трёхлетнему, а он шутливо отбивался от неё ложкой, поэтому промолчал. Наверное, у Вики в семье завтракают иначе.

Они вместе неторопливо добрели до кабинета русского. Ваня стукнул в дверь два раза и вошёл.

– О, Ваня, а я уж думала, ты не придёшь, – радостно сказала Яна, оторвавшись от тетради, а потом заметила, что за Ваней в кабинет зашла Вика, и тут же приветливо обратилась к ней: – Добрый вечер, Виктория! Ты тоже играешь?

Вика ответила, ухмыльнувшись:

– Только на нервах Певцова.

Яна с Ваней прыснули. Ваня забросил чехол на шкафы и повернулся к Яне:

– Ещё не закончили?

Яна опустила глаза на свой стол, который больше походил на руины: стопки тетрадей, открытый словарь, учебники и несколько книг со стихами.

– Почти, – сказала она немного растерянно, как будто только сейчас заметила, в каком состоянии рабочее место.

Ваня замялся, не зная, можно ли предложить Яне помощь при Вике. Но Вика неожиданно спросила её сама: