Три кг первого

– Да, малой прав. Ты лучше в это время, наоборот, в каком-нибудь людном месте находись. Мало ли что там при захвате получится – так у тебя алиби будет стопудовое. А если все тихо пройдет, мы тебя на тридцать четвертом километре подхватим вечером.

– А что там такое, напомните?

– Там недалеко поворот на лесную дорогу, а оттуда до зимовки нашей охотничьей рукой подать – место тихое.

– Это где раньше была дедовская заимка? – спросил Шадров. – Я знаю это место. Мы с Беломорским в городе где-нибудь стукнемся после всех дел, а потом к вам подъедем.

Прохор вышел из квартиры около двенадцати, прошел пешком пару кварталов и остановил частника. Через десять минут он благополучно высадился из машины у своего дома и зашел в подъезд. В квартиру подниматься не стал: вдруг Светка дома – начнутся вопросы. Не сейчас. Из окна между первым и вторым этажами Беломорский заметил наглухо тонированную «четырнадцатую», вокруг которой все было завалено окурками. Выкурив папиросу, Прохор неторопливо вышел на улицу и пошел в сторону остановки. Боковым зрением он заметил, как из «четырнадцатой» выскользнула тень и последовала за ним. На остановке Беломорский осведомился у ожидающих, на чем лучше доехать до городской администрации, и какая-то приветливая тетка с сумкой-тележкой показала ему рукой на подъезжающий автобус.

Преследуя автобус, «четырнадцатая» периодически менялась местами с «фордом». «Вот и алиби мое документируется, – подумал Прохор. – Теперь главное, чтобы у пацанов все срослось».

В здании администрации на первом этаже толпилась немалых размеров очередь, а вернее, несколько очередей. Беломорский выбрал «хвост» подлиннее и поинтересовался: «Кто последний?»

В процессе ожидания выяснилось, что он стоит за каким-то пособием: то ли по старости, то ли по инвалидности. Усталые люди в очереди обменивались короткими фразами: «Я уже во втором окне отстояла! Сегодня, если сюда успею, завтра можно будет в четвертое окно занимать», «А мы вчера приходили – не было приема», «Хорошо бы до июня успеть».

Ближе к двум Прохору стало не по себе, и он вышел на крыльцо покурить. «Да что ж такое творится-то, а? Да пока это пособие оформишь и помереть можно!» – подумалось ему.

Откуда ни возьмись появился румяный постовой лет двадцати от роду и, бодро взяв под козырек, попросил предъявить документы.

Связываться со стражем порядка Беломорскому никак не хотелось, и он решить закосить под немощного старца:

– Ась?!

– Документы ваши, гражданин! – проорал Прохору в ухо сержант.

– А? Мои, мои, да… – состроив на лице блаженную улыбку прошамкал Беломорский.

– Вот глухня, – пробурчал постовой и громко добавил: – Нельзя здесь курить!

– Ась?!

Постовой жестами показал Беломорскому, что надо выбросить окурок, и легонько подтолкнул его к урне, бормоча себе под нос:

– Ему уже на кладбище прогулы ставят, а он тут дымит своими папиросами…

Прохор хотел было выпрямиться во весь рост и срубить «прямой двоечкой» не в меру дерзкого мусоренка, но в этот момент у постового на поясе зашипела радиостанция: «Внимание нарядам, я „Байкал“! Десять минут назад в медицинском центре на улице Ленина совершено убийство и похищение человека! Преступники скрылись на автомашине „Рендж Ровер“, принадлежащей потерпевшему! Кто принял – прошу подтвердить!»

Беломорский не спеша вернулся в свою очередь, повозмущался там за компанию с пенсионерами еще с полчаса и, громко сообщив, что у него разболелась голова и он стоять не будет, бодрым шагом направился на остановку.

«Срубить хвост» в этот раз оказалось намного проще. Когда маршрутка остановилась в небольшой пробке на проспекте, Прохор попросил водителя выпустить его, перелез на другую сторону проезжей части через ограждение на разделительной полосе, простирающейся еще на пару километров, и остановил таксиста. На старте Беломорский успел разглядеть физиономию водителя «четырнадцатой», провожающего его печальным взглядом.

Одинцов прочитал новое сообщение в мобильном: «Абонент появился в зоне действия сети» и сразу же набрал номер:

– Ну куда ты пропал-то? Я уже устал вокруг общаги гулять! Трудно позвонить?

– Да батарейка села, – соврал Шадров. – Можем прямо сейчас встретиться?

– Разумеется. Давай в кафе, где вчера.

– Нет. Лучше в парке на набережной, за тиром. Там скамеечка есть такая неприметная около ограды.

– Через сколько?

– Я уже там.

Не прошло и двадцати минут, как у Федора зазвонил телефон:

– Ну что за кошки-мышки то? Я здесь – тебя нет!

Шадров подошел к ограде со стороны набережной и окликнул Одинцова. Тот возмутился:

– Федя, ты с конспирацией не перебарщиваешь? Думаешь, если бы я готовил твой захват, то не поставил бы людей за ограду?

– Ситуация вышла из-под контроля, Иваныч…

– Да ты все правильно сделал! У тебя другого выхода не было, я понимаю. Ты скажи-ка вот что: Беломорский был на похоронах?

Шадров, немного подумав, глядя в глаза Одинцову, кивнул.

– Ты где болтался-то все это время?

– По городу маленько покружил, мысли и чувства в порядок привел…

Илья недоверчиво, сверля взглядом собеседника, вполголоса поинтересовался:

– Не встречался ни с кем?

Федор, сделав вид, что испытывает неловкость, немного помялся и пробубнил:

– К матери хотел зайти, да там ваши повсюду. Я думал – засада, принимать приехали.

– Да нет. Это не за тобой, – зашелся богатырским хохотом Илья. – Но осторожность никогда не повредит! Ну ты мужчина взрослый, понимаешь, кто мы теперь с тобой с юридической точки зрения в свете последних событий…

– Понимаю – подельники в организованном преступном сообществе. Если что – мне пятнашка, вам – пэжэ[48]. Я тоже в какой-то степени юрист. Что дальше будем делать?

– Ты – ничего. Езжай домой, живи нормальной жизнью. Постараюсь с работой тебе помочь. Если кто будет интересоваться, почему из колонии не полетел домой, как на крыльях, а на сутки задержался, скажешь: «Завис на трассе перед въездом в город в гостинице для дальнобойщиков». Видел, перед окружной справа вагончики стоят? Там администратор сильно пьющий, вечно с бодуна и никогда ничего не помнит. Лет сорока, худой, лысоватый, курит сигареты с мундштуком таким длинным. Погоняло у него «Синий».

Федор кивнул и с ходу предложил расширенную версию:

– Меня водила на грузовике подвозил – то ли Петя, то ли Вася. Мы скорешились, пока ехали, и завернули по рюмахе накатить. Он снял вагончик, мы выпили хорошенько и спать завалились. А что, кто-то будет интересоваться?

Одинцов нахмурился:

– Не думаю, но на всякий случай пусть будет легенда. Лучше иметь и не воспользоваться, чем нуждаться и не иметь. Я зачем к тебе в зону приезжал?

– К сотрудничеству склонить, чтобы я на Беломорского стучал…

– В десятку! Ладно, мобилу рабочую сливай. Если что, не потеряемся. Городок наш маленький!

– Вечерами темненький! – подхватил Шадров фразу из известной песни[49]. – Я, это, Иваныч, я вот что сказать хотел: Прохор мне не чужой, ты вроде как дело хорошее сделал – в общем, должок за мной…

Илья широко улыбнулся, махнул рукой и бодро зашагал в глубь парка в сторону центрального входа. Федор собрался было уходить, как услышал за спиной свист. Он обернулся через плечо и увидел, что Одинцов, мрачнее тучи, идет обратно, прижимая к уху мобильный, и отчаянно жестикулирует.

– Умарова только что похитили. Охранника убили, а его на его же машине увезли в неизвестном направлении, – выпалил Илья, вглядываясь в глаза Шадрову.

– А кто это? – простодушно поинтересовался Федор.

– Гасан, – процедил сквозь зубы Одинцов. – Ты точно ни с кем не обсуждал наши дела?!

– Век воли не видать, начальник! Не при делах я!

– Федя, давай все-таки попрозрачнее как-то, а! Ты же знаешь: маленькая ложь порождает большое недоверие…

– Не-не, я… – Шадров не успел договорить: у Ильи опять зазвонил мобильный, он ответил и, сухо кивнув на прощание, поглощенный телефонным разговором направился к ближайшей скамейке, достал из кармана блокнот и начал что-то записывать.

«Не получилось по-тихому», – пронеслось в голове у Федора. Он дошел до набережной и, убедившись, что рядом никого нет, скинул «рабочую» трубку в воду.

Дома вместо матери дверь открыл потрепанный тип в трусах с розами:

– Тебе кого?

– Живу я здесь, – ответил Шадров и, оттеснив незнакомца плечом, зашел в квартиру. – Мать дома?

– Сейчас придет. А ты, стало быть, Виктор? – любитель роз выдохнул в коридор порцию перегара и, расплывшись в улыбке, протянул руку: – Можешь звать меня дядя Олег!

– Штаны надень, Олег – божий человек! Виктор – брат мой, – проворчал Федор, проходя в свою комнату. Ему преградил дорогу собачонок и, дерзко боднув крепким лбом, звонко тявкнул. Стоило сказать ему: «Свои!»

и легонько погладить, как он заискивающе завилял хвостом.

«Вот вы какие: „солидный мужчина, занимающийся логистикой“ и „настоящий сторожевой пес!“. Мать про них на свиданках все уши прожужжала, но я их как-то по-другому представлял!» – засмеялся про себя Шадров. В комнате ничего не изменилось. Здесь царили чистота и порядок, несмотря на то, что квартира в целом не выглядела опрятной. Даже пахло свежестью. Выглаженная одежда в шкафу лежала ровными стопочками. Федор переоделся и достал из секретера документы и ключи от машины.

На кухне нашлись котлеты и вареная картошка. Наотрез отказавшись выпить с Олегом за знакомство, Шадров на скорую руку перекусил и направился к выходу:

– Спешу я, в другой раз как-нибудь пропустим по рюмочке! Матери скажи – по делам уехал. Я ей позвоню потом.

Гаражный замок открылся без проблем. «Еще машина завелась бы – вот было бы чудо!» – подумал Федор, открывая дверь своей, теперь уже не очень модной и совсем не современной БМВ.

Чуда не произошло. Пришлось скинуть клеммы и подключить аккумулятор к зарядному устройству.

Минут через десять в гараж спустился гладко выбритый и аккуратно причесанный Олег:

Примечания