Второй шанс. Счастливчик
– Пяток мышек, первый. Но у кошки хвост трубой. – Поймут, наверное, что мы в поиске.
– Ясно, перспектива есть? – Да, нервничают люди. Иван Данилович редко злится, но тут его проняло. Людям надо к войскам ехать, а никак.
– Работаем. Мышеловки готовы? – это я про минометы. Не из винтовок же нам их по полям гонять, хрен их знает, сколько их тут.
– Ждут сыр. – Да, вот я коды выдумал. А все от того, что надоело запоминать ту хрень, что в штабах пишут. Такую иной раз чушь придумают, что при передаче переспрашивают, потому как сами не понимают. Вот и поломают головы над моими придумками.
– Четверочка, как у тебя? – Связь внутри группы просто чудо.
– Прибавилось, плюс одиннадцать. Повторяю, плюс одиннадцать. – Вот это хрень. Сколько же их там?
– Будьте готовы хвосты собирать, – когда накроют минами, наша задача добить выживших. Нельзя дать уйти даже одному.
– Первый, кладовка закрыта? – меня интересовало, оцепили ли район.
– Пятнадцать минут назад, – голос не командующего, наверное, радиста посадили. И то верно, пусть Черняховский своим делом занимается.
– Девятый? – последовал новый вызов.
– В канале, – коротко бросил я.
– Это седьмой, у меня пятнадцать жирных крыс пришло в гости к мышам.
О, а вот это уже интересно. Серега сидит километром правее, а Вано левее. Я с Митрохиным по центру. До цели наблюдения около восьми сотен метров, может чуток больше. Должны еще разведчики доложить, они спрятались впереди, где-то недалеко от того оврага, в котором собираются враги.
– Всем котам – внимание! Седьмой, на тебя отходить будут. Жди.
– Ясно.
А дальше закрутилось. Самовары в сто двадцать миллиметров жахнули пристрелочным, внесли поправку, и началось. После пристрелки поляки начали суетиться, но ни хрена не успели свалить. Я убрал троих, просто магазин в «винчестере» на три патрона. На Вано вышло всего четверо, он их с удовольствием встретил из нового ПК. Ага, пару месяцев как в войска поступает. Почти неотличимым оказался от того, что был в моем времени. Хорошая косилка получилась. А уж Вано как рад. Поработали славно. Когда вернулись разведчики и принесли хабар, что собрали с убитых, все тихонько охренели. Командовал этим сбродом штурмбанфюрер СС. Немцы все при регалиях и ни фига не рядовые. В общем, нам засчитали отлично проведённую операцию. Черняховский лично пожал каждому руку и спросил, обращаясь ко мне:
– Ну, что, майор, куда вы теперь? – А нам и правда, приказ на переезд к Горбатову.
– Да недалече будем. У соседа.
– Дальше пойдете, к Берлину?
– Ну, до Берлина еще далеко. Тут работать будем. Вроде как наши что-то нашли, потерю какую-то.
А потеря была вовсе даже и не потеря, а самая банальная кража. Немчура нахапала в свое время всего, что только смогла в нашей стране за время оккупации. И я «вдруг» вспомнил про Янтарную комнату. Да, да, ту самую, что так и не смогли найти в моем времени. А тут пришли сведения о том, что огромный состав под полсотни вагонов прошел на Бреслау с севера. Наверняка то, что нам нужно. А может, еще и золотишка для страны хапнем. Я, конечно, сообщал о пропаже еще в сорок первом на допросах, но тут напомнил Петровичу, что комнатка, возможно, там, где этот поезд. Тут начальство сразу как-то быстро засуетилось и давай сочинять акцию по возврату ценностей. Не хрен пшекам дарить. Мы им и так Польшу восстанавливать будем, так еще и нашу историю подарить? Вот уж дудки.
В этом лесу было страшно. Нет, не так – СТРАШНО. Вроде нет тут зверей каких-то особенно голодных и зубастых, нет и большого количества вражеских войск. Но и леса – нет. Эти парки даже рощами по нашим понятиям не назвать. Небольшой, с вырубленным под ноль подлеском, ну что это за лес. Недоразумение. Как оставаться незамеченными в таких лесах? Да, а я ведь пытался сначала выкрутиться, при чем тут мы – снайперы и поиск золота? Начальству виднее:
– А кто еще кроме тебя сможет все провернуть? – Истомин был спокоен, знает, зараза, что отказаться не смогу, но орать мне не мешает.
– Петрович, ну вроде бы уже в прошлом году все вопросы решили. Группа не будет заниматься задачами, которые не в ее компетенции.
И тут меня Петрович добил:
– Есть предположение, только предположение, – повторил он, когда я открыл уже рот, чтобы возмутиться, – что там будет кто-то из верхушки. Вспомни про золото партии, что ты рассказывал.
– Что, думаете, Борман туда припрется?
– А ты можешь гарантировать, что такого не случится? – вопросом ответил Истомин.
– Нет, конечно, да только хрен ли ему там делать? – не унимался я. Ну, правда, чего он там забыл?
– Ладно. Источник не надежен, поэтому и говорю – предположение! Немцы ждут на объекте приезд Розенберга, а с ним возможно и Мартина Бормана. Решили подарок фюреру на Новый год сделать.
– Ага, ну так бы и сказали. – Значит, все-таки кого-то нашли.
Действительно, из дальнейшей беседы выходило, что источником был какой-то пшек, что убежал от фрицев, но к своим хозяевам наглам не добрался. Наши взяли. Тряхнули чуток, тот быстренько понял, что на свободе ему не бывать, ну и решил попробовать ее купить. Да только с СССР торговаться в таких делах – пустая трата времени. Его «пробили», кадр он оказался неслабый, но вот в сведения о появлении Бормана в Бреслау как-то не верилось. Но руководство решило перебдеть и послать нас на всякий случай. Я уже говорил, что с недавних пор считался мастером одного выстрела, и если случай представится, я им воспользуюсь. А то «опять» исчезнет Мартин, и добро спрячут так, что сто лет по крупицам собирать будут, причем не мы.
А поезд был и правда жирный. Мы расположились в двух километрах от небольшого ущелья между двух холмов. Вот оказывается, как фрицы награбленное хоронили. Помню в своем времени, какие-то два пшека якобы нашли поезд под землей. Многие тогда интересовались, как туда его запихнули. Оказалось все гораздо проще, чем выглядело через семьдесят лет. От основной железной дороги, проходящей в паре километров от этих холмов, отвели ветку путей прямиком в ущелье. Когда поезд оказался точно между холмов, пути разобрали, как будто их и не было. А над поездом стали варить железный каркас и заливать бетон. Ну а дальше наверняка просто замаскируют конструкцию, засыплют землей да навтыкают деревьев. Глубина ущелья просто изменится на шесть-восемь метров, в пропорции с холмами просто фигня. Обнаружить схрон позже – задача с тучей неизвестных.
А шишки из Берлина тут есть. Поэтому и подобрались мы так близко. Видели уже две делегации на таких «членовозах», бериевский «Паккард» и рядом не стоял. Вот и жду. Шустрики мои внизу шарятся, я с Митрохиным тут «загораю». Фото Бормана у всех в голове, если появится, будем валить. Место я себе высмотрел на одном холме, чуть ниже, чем то, где сейчас лежу, но расстояние ближе. Работать изначально решил «винчестером», но все-таки придется расчехлять ВСК. Ближе полутора километров не подобраться. Сплошняком эсэсманы стоят, причем какие-то странные. Такое впечатление, что на наркоте. Ребята наблюдали одних и тех же на постах в течение суток. Вообще не меняются, хотя их тут, наверное, полк. Куча зениток, «ишаки», танки недалеко. Простых минометов вообще натыкано, как кустов. Короче, сложно будет. Радует одно, отход будет не долгим. В десяти километрах отсюда есть озеро. На нем уже укрыты два гидросамолета, и они ждут только сигнала. Вытащить их на воду и приготовить к взлету десяток минут. Операцию готовили тщательно, на озере поработали спецы, и теперь нам не придется, как в Штатах пехом ползти сотни километров. Блин, я винтовок набрал на все случаи жизни, еле допер. Хорошо, что ВСК полностью разбирается, только прицел закреплен жестко, кофр с «тяжелой» винтовкой на плече. «Винчестер» как биатлонка за спиной. Костя Иванов тащит разобранный «выхлоп», а вдруг понадобится – а у меня есть!
Кстати, ВСК тоже переделали. Для пехоты так и шли стандартные модернизированные ПТРС, а для снайперов сделали новые «весла», для вот таких, запредельных дистанций. Калибр уменьшили до 12,7 мм, как у «выхлопа», изменили характеристики патрона, чтобы он больше соответствовал нашим требованиям. Ведь нам не каждый патрон идет, для снайперских винтовок свой цех по производству и стволов и патронов. И своя же комиссия по приемке. Пробивная сила почти не пострадала, нам по танкам не стрелять из них, как мы это делали в Сталинграде. А баллистика пули 12,7 вполне позволила стрелять на полтора километра. Теперь снова в оптике затык, да и просто в подготовке стрелков на такую дистанцию. Их просто не было. А винтовка – хороша. Ради интереса в поле, нашли самое ровное без холмов под Ленинградом, на два двести стрелял, отклонение по горизонту метра четыре – холодным выстрелом. С пятого попал в мишень. Расстояние, кстати, вполне рабочее, но все зависит от местности. Если искривления «пейзажа» есть, то ничего не получится. Ведь это только говорить легко – два километра. В оптике, самом сильном моем двенадцатикратном «Юнертл», я почти ни хрена не вижу. Ловил мишень по несколько минут, а уж о стрельбе сразу после марш-броска и говорить нечего.
Долгое ожидание угнетающе действует даже на меня. Лежим тут как два бревна, да где-то рядом еще несколько таких же ползает. А внизу у врага чуть ли не праздник. Местный главный эсэсман ходит гоголем, солдафоны перед ним только навытяжку ходят. Вот сука, готовится Бормана в задний карман чмокнуть. Пальцы на бинокле уже коченеть начинают, надо бы размяться, так нельзя, вдруг чего-то не доглядишь – как два пальца… Ну, в общем, вы поняли. Снежок тихонько спускается, редкий-редкий, но за час как начал падать, ствол винтовки укрыл так, что почти не видно.
Через два часа я выслушал доклад от Зимина и задумался. Этого партийного главнюка Бормана охраняет чуть не батальон личной охраны. О том, что сегодня прибыла очень серьезная фигура, говорило наличие в небе самолетов. Черт, а мы думали, авиации у фрицев почти не осталось, они теперь все на территории Германии пасутся, к нам летают очень и очень редко. Самолетов стало мало, гробить их просто так Гитлер не дает. У нас теперь гораздо более выгодное положение с авиацией. Нет, бомбежка вражеских позиций или прикрытие во время наступлений дело все еще тяжелое, тут немчура почти не проигрывает. Но вот к нам они летать почти перестали. То-то же я удивился, когда увидел их над Польшей. Но, надеюсь, постоянно в воздухе они висеть не смогут, это ведь не на земле в карауле стоять. Да уйдем, думаю. Расстояние вполне позволяет.
На холмы быстро не взобраться. А у нас отход наоборот вниз по склону к озеру. Вокруг у немцев тоже не выйдет, далеко, короче, вполне реальная задача. Главное, чтобы самолетов не было.
– Видишь его? – прошептал рядом Митрохин.
– Да, – коротко бросил я. Инспекция появилась как-то неожиданно. Парни мои внизу, связи здесь с ними нет, передатчики мы тут не включаем. Прямо со своей позиции вижу аж два пеленгатора. Цель я видел, вполне даже прилично так.
– Почему парни не идут? – Митрохин нервничает.
– Придут, должны успеть.
Пять минут наблюдаем за делегацией из партийной верхушки Германии. Стоят себе, доклады принимают. Была бы возможность подойти ближе, я бы их всех на ноль помножил. А так все-таки очень далеко. Да и приказ однозначный – Борман и точка.
– Я готов, осмотрись вокруг, может, ребята уже на подходе, – я шепнул Митрохину. Черт, если сейчас не сработаю, хрен их знает, приедут ли еще. Но парни мне дороже. Если они будут внизу в момент выстрела, уйти точно не смогут. Рядом послышался шорох.
– Командир, ползут. Минут десять и будут здесь.
– Нет у нас десяти, я работаю. – Вот, сам себе противоречу. Но в душе надеюсь, что все-таки дойдут.
Помня по стрельбищу картинку в прицеле на дистанции в полтора километра, понимаю, что здесь дальше. Метров на двести, а это уже близко к пределу моих возможностей стрельбы «холодным стволом». Ну очень далеко. Прицел хоть и хороший, но винтовку надо держать очень четко. Хорошо не стал возлагать надежды на сошки, хреновые они, если честно, вот и припер с собой мешок с песком. Пять килограммов примерно, можно бы чуток побольше, но и так тяжелым показался, пока ползли сюда, но обратно не потащу. Мне и винтовку-то разрешили утопить прямо в том озере, откуда улетать будем.
Прицел на расстоянии восьми сантиметров от глаза, фиксирую цель. Тело как продолжение винтовки замерло в удобной и устойчивой позе. Периферийным зрением отмечаю, что все три маленькие тряпочки, повешенные ребятами, висят не двигаясь. Боялся сначала из-за маяков, а потом решил, что заметить их все разом вряд ли кто сможет, на большом расстоянии друг от друга висят. Вечер уже, да за счет холма мы полностью укрыты от ветра. Днем был небольшой, стелящийся по холму сверху вниз, а сейчас полный штиль. Для такой тяжелой пули, как у ВСК, ветер начинает мешать только при скорости выше 4 м/c. На полигоне, при тренировках, я почти всегда укладывал девять из десяти в ростовую мишень на 1500 метров. Восемь так и вообще без проблем. Здесь же второй выстрел можно будет сделать, только если Митрохин точно отметит место попадания пули от первого выстрела. Так как пуля на такой дистанции летит долго, две секунды точно, нужно успеть сделать поправку. Если все же придется, но я рассчитываю на один выстрел. Да, сложно, но – надо.
Получилось. Как и все в последнее время, у меня получился просто прекрасный выстрел. Митрохин отметил попадание на уровне левого нагрудного кармана. На несколько сантиметров ниже ключицы. Верняк. Подранка быть просто не может. Винтовку разбирал – казалось, пару секунд. На деле же, вставать было нельзя, видимость для немцев здесь отличная. И так стрельба внизу идет, как будто на поле боя. Фрицы долбят из всего, что стреляет. Парни успели доползти до нас, пока я разбирал ВСК.
– Серег, я даже не спрашиваю о результате, выходим прямо сейчас? – первым делом поинтересовался Зимин.
– Да уже ползем. Нам метров триста на пузе, там перевалимся за гребень и ходу. С той стороны мы постов не видели, у тебя Костя там?
– Ага, если бы суета и там поднялась, уже бы приполз. Времени прошло достаточно.
– Ну, так давайте штаны протирать, валим отсюда, ребята, вы мне живыми нужны, – закончил я разговор и устремился догонять ползшего первым Вано.
Костя ждал нас в небольшой ложбинке на склоне холма. Когда мы прибежали, он приподнялся и активно замахал рукой.
«Что за хрень? Увидал кого-то, что ли?»
– Ты чего машешь, как припадочный? – задал я первый вопрос Иванову.
– А вы хрен ли как на параде? Там внизу, с километр на север – отделение эсэсовцев. – Я даже икнул.
– Идут или…
– Откуда вылезли, даже не знаю. Вот так, как черти из табакерки выскочили. Выше не пошли, но нашу тропу оседлали.
– Ну, так немудрено, она просто самая удобная. Мы же сами ее почему выбрали? – Тропку мы наметили именно потому, что на ней были следы. Заметённые снегом, вчерашние, но видимые хорошо. Мне не хотелось топтать новую дорогу, на склоне это будет заметно издалека.
– Так как пойдем? – Зимин поинтересовался.
– Да пройти-то тут не проблема, а вот то, что эти ушлые фрицы куда-то могут залезть и так же неожиданно вылезти…
– Может, вальнуть их всех по-быстрому, да и всех делов? – Митрохин еще не совсем «вкурил» смысл нашей работы.
– Серег, Вано с гребня бежит, – Дед проклюнулся. Он назад наблюдает. Вано оставался на гребне и следил.
– «Клади» его. А то эти ухарцы срисуют.
Дед сделал знак рукой Вано упасть и ползти.
– Чего там? – коротко бросил я грузину, когда он добрался до нас.
– До взвода. Идут шустро, но там растяжки на пути и мины. Минут двадцать точно есть. Видимо, где-то рядом в секрете были, раз немчура артиллерией весь склон не перемешала.
– Если этих, что впереди, работать, то только тихо. Иначе еще снизу набегут. Нам нужно только дойти до места, где эти гребаные эсэсманы сидят, дальше свернем влево и уйдем. Там роща начинается. Митрохин!
– Да, командир, – откликнулся Андрюха.
– Готовь тихую, Костя, разложи мою, надо торопиться.
Через четыре минуты мы с Митрохиным подобрались на дистанцию в четыре сотни метров. Ближе уже нереально. Склон дальше как стол будет. А нам надо этих убрать, да еще до рощи добежать, пока на гребень не выползут те, что поднимаются с той стороны.
– Готов? – я уже глядел в прицел.
– Готов, – шепнул Андрюха.
Лежал я справа от напарника, значит, так и стреляем. Он слева начинает, я справа, на середине встретимся.
– Работаем, – шепнул я и нажал спуск. Фрицы, видимо, сидели в охранении, а не по нашу душу пришли. То, что Костя их ранее не видел, ему в минус. У немчуры там шинели лежали, они просто укрылись в ложбинке. Там как раз была какая-то яма, за ними гладь. Когда Костя убирал последнего, центрального в фуражке, я отметил про себя: «Секунд восемь, максимум десять, и у нас отделение “холодных” фрицев образовалось. Никто даже оружие не поднял, не то чтобы заметить, откуда их убивают. Вот она, работа снайперов, один выстрел – один труп». Дорога свободна, поднимаю руку. Через минуту парни уже у меня, Вано чуть позади, ему метров триста еще бежать, он так и оставался наблюдателем на гребне.
– Серега, до рощи не успеем. Погонщики совсем рядом, – прохрипел своим басом Вано, догнавший и поравнявшийся с нами.
– Бежим, бежим, – выдохнул я и прибавил скорости. Под уклон бежать чуть легче, зато остановиться будет труднее, но думаю, деревья помогут.
Когда раздался первый выстрел, я не понял, но вроде уже все были на краю рощи. Как подкошенные парни начали залегать.
– Не валяемся, тут и достанут. Бегом, мы уже за деревьями, – рявкнул я, прекрасно понимая, что если ляжем – конец. Блужданий по этой роще не было, подлесок очень редкий, бежать легко. Правда, и видно нас наверняка хорошо. Лесок обследовали заранее, путь отхода известен был всем, на случай отступления врозь. Попытался оглядеться и сразу наткнулся на деревце, хорошо тонкое, просто наклонил его своим телом и побежал дальше. Ветки хлещут по лицу, ищу взглядом парней. Вижу краем глаза, но не всех. Прикрытие оставлять я запретил, уходить будем все, на хрен весь героизм, мы теперь жить хотим. Войне скоро конец, хочется дожить.
– Где мы, Серега? – прошипел кто-то из парней.
– Смотреть надо, так не пойму, я ведь не местный ни разу, – спокойно ответил я. Как всегда, не может все идти по плану. Как иду на задание, спланированное кем-то другим, так всегда – жопа. Привык к импровизации и нашему «авось».
До озера и самолетов мы добрались, вот только хорошо, что не успели на них сесть. В небе появилась четверка «мессеров» и раздолбала в хлам наши летающие лодки. Хоть те и были хорошо замаскированы, не помогло. Зимин перед заброской интересовался запасным вариантом отхода, благодаря ему у нас есть карта. Так же благодаря Сане мы хоть немного знаем обстановку, кто, где и чем занят. В смысле, где стоят нацики и в каком составе.
Уходили по лесу мы не долго. Я уже говорил, что здесь не леса, а так – парки. Добрались до какого-то небольшого поселка, человек на восемьсот жителей, и попытались «потеряться». Самое удивительное – вышло. Все вместе не ховались, залегли кто где смог. Я вот отлеживался под каким-то кустом. В прямом смысле – под кустом. Просто чуть ковырнули его штыком и выдрали, я залег, свернувшись, а парни меня присыпали, а сверху водрузили тот же куст. Ну чисто могила. Собак не боялись, у нас еще год назад умники такую смесь изготовили, собачки просто отдыхают. Табак или перец давно пройденный этап. Собаки начинают чихать, и кинологам все ясно – надо искать где-то рядом. Это когда по лесу идешь и отрываешься, работает, а вот когда надо залечь, только вред. Тут даже не знаю, из чего эта хрень, но напоминает по запаху мочу. Меня откопали по ощущениям часов через пять. Затек так, что разогнуться не мог. Лежать в позе эмбриона зимой под землей холодновато, знаете ли. Но ничего, сначала меня разогнули, влили спирту – ага, опять вспоминал Петровича, затем отвели к сараю, что стоял неподалеку.
– Саня, давай с Митрохиным на вылазку. Дед, рацию не вздумай включать, – командовал я.
– Есть, – тихо ответили мне ребята.
– Костя, на тебе сам поселок, осмотрись тихонько, Вано со мной. – Нет, я не из-за безопасности собственной тушки оставил грузина при себе. Вано уж больно габаритами огромный, да и ходить ночью по вражеским тылам тихо умеет хреновато, прямо скажем. Иванов исчез за воротами сарая, а я обратился к нашему большому пулеметчику:
– Слушай, Вано, сарай этот где стоит, как вы его выбирали?
– Так как всегда, выбирали тот, что подальше от живности стоит, да и не чуешь, что ли, горевший он. Толкни посильнее и развалится.
– Значит, не посещаемый? – посмотрел я на друга.
– Ага, – просто кивнул тот.
– А откуда на хрен здесь столько сена? – прошипел я, уже заметно закипая. Сена и правда было много, и оно было сухое.
– Так натырили из разных, ты уж вообще-то нас за салаг не держи, – обиделся Вано.
– Извини, дружище, что-то нервы ни к черту. Опять все через одно место пошло.
– Что, с Муратом так же было? – несколько смущаясь, спросил грузин. Я ведь просил парней ранее постараться не вспоминать то дело.
– Там не было вас. Поэтому, быть может, там было еще хуже, – откровенно сказал я и посмотрел в глаза Вано, тот быстро отвел взгляд, но я на него совсем не злился. Злоба была только к себе лично.
Когда через пару часов вернулись Зимин с Митрохиным, рассказали о происходящем вокруг:
– Серег, сплошного оцепления, конечно, нет, но ищут нас, ищут. Посты это да, на каждой дороге и через каждые два или три километра. В основном мотоцикл и три бойца. Все эсэсманы, ну и фельджандармы попадаются.
– Ну, это еще не так плохо, – заметил я.
– Да вот не совсем. Грузовики иногда на окраине леса попадались – пустые, – многозначительно выделил Саня.
– Думаешь, егерей приволокли? – потер скулу я.
– Уверен, так что в леса нам ход заказан.
– Тогда второй вариант.
Второй вариант у нас это всегда работа «под немцев». Вышли из поселка я с Вано в одну сторону, Зимин с Митрохиным в противоположную. Решили брать мотоциклистов, но уже когда разошлись, мне в голову «опять» идея прилетела. Как всегда опоздав совсем немного. Оставив Вано в кустах в километре от поселка, сам почти бегом поскакал догонять Зимина. Слава богу, удалось его найти до того, как они байкеров порежут.
– Серег, ты чего? – удивленно смотрел на меня Саня, только что уложивший меня в снег. Я крался рядом и их не заметил – хорошо натаскал.
– Отставить резать патруль, – выдохнул я. От неожиданной встречи с парнями дыхалку сбил немного.
– Что случилось-то? – теперь Митрохин подал голос.
– У нашего командира «опять» идея нарисовалась. – Вот, значит, и парни уже замечают, что я стал немного тупить. Надо исправляться.
– Сань, давай дома пошутим, вместе, а? Где вы грузовик ближайший видели?
– Командир, может, не надо. Этих-то еще когда найдут, а егеря обиженные нам такую гонку устроят, бензина не хватит.
– Отставить панику. Ты егерей вообще видел, сколько их в команде?
– Отделение, кстати, машина у них вон за тем оврагом стоит, прямо у леса, – указал Саня рукой направление. – Метрах в двухстах и патруль первый находится.
– Андрюха, дуй к сараю, всех сюда. Посмотри, что там у Деда с маскхалатом, он его зачем-то снимал.
– Есть, – бодро кивнул Митрохин и уполз.
Хорошо ехать на машине. Мотор завывает на подъемах, но уверенно тянет. Да и дороги здесь не чета нашим в Союзе. Вот гадство, ну почему у нас с дорогами не клеится. Или настолько кормушка хлебная, что хрен кого заставишь работать, а не воровать. В моей жизни, в той прежней, приходилось пару раз бывать в Белоруссии. Только переезжаешь границу – другой мир. Дороги – идеальные. Ну что это такое? Наши все твердят про климат, дескать, он у нас тяжелый, циклы замерзания придумывают. А соседи, белорусы, просто работают. Ведь такой же климат, ну разве что с Мурманском разница есть. Вот и здесь, едешь по обычной заснеженной грунтовке, но ведь ровно и скорость приличная, километров сорок идем. Пару часов – и мы у своих.
Ехать-то хорошо, но насколько долго удастся – неизвестно. А вообще, слабенькая группка егерей нам попалась. Пацаны, по восемнадцать лет, опыта мало, вот и попались.
Патруль мы вырезали вообще на раз. Мы с Митрохиным их из бесшумок сняли, те даже не дернулись, ВСК мы в озере утопили, так что теперь нам двигать было легче. Считай больше десяти килограммов, вместе с патронами, выбросили. Только прицел я пожалел и оставил. Зимин, Иванов и я заняли место патруля, дождались выходящих из леса егерей и с двух сторон их всех покрошили. Стрелять, кстати, не боялись, вокруг постоянно где-то кто-то стреляет, так что все прошло просто на ура. Часть трупов в лес оттащили. Забрали у них всю форму, что не совсем изодрана была, оружие и боеприпасы просто в кузов покидали. Кстати, мотоцикл пришелся к месту. Не хотели его брать, но когда уже ехали, нам навстречу попался такой же конвой из мотоцикла и грузовика. Мы у тех никакого интереса не вызвали, нам даже не сигналили. Просто разъехались кое-как на узкой дороге да и почесали дальше. По карте выходило, что где-то километрах в ста, может чуть меньше, части Первого Украинского воюют. В сторону этих войск, как наиболее близко расположенных к нам, мы и двинули. Поселки и деревни пролетали не останавливаясь, лишь в одном, самом первом от места захвата транспорта, нас остановили. Там Зимин показал себя во всей красе. Он у нас в коляске мотоцикла, в погонах лейтенанта СС ехал, ну и вздрючил постового унтера из фельджандармерии. Хотя на дороге те вроде и главнее, но Саня наехал на того, и за счет наглости мы проехали дальше, даже стрелять не пришлось. Саня просто указал жандармам на грузовик и сказал, что сейчас оставит спецов егерей тут, а сам поедет к месту службы, и пусть эти «гаишники» сами расхлебывают. Унтер повелся и даже руку вскинул, я уж думал, что сейчас придется славу Гитлеру орать, но все прошло молча. Я сидел в кабине грузовика и держал наготове пистолет. В кузове, конечно, с пулеметом были Вано и Дед. Ага, Деда мы тоже к пулемету пристроили. Стрелять у нас все давно умеют из всего, не сорок первый, чай, рация пока не нужна, тащить МГ мы Деда тоже не будем заставлять, а вот из машины, если что, поработает. Плотность огня у пулемета всяко выше. Костя был за рулевого в грузовике, а Андрюха Митрохин на мотоцикле. К нам эти ушлепки «гаишники» местные и прикопались-то, наверное, из-за того, что нас мало. Но мы взяли с собой несколько трупов в кузов, на всякий случай, показать, если что, но удалось уехать без осмотра. Просто тогда пойдут другие вопросы: «А почему вы с трупами едете в сторону фронта».