Мысль о смерти напомнила мне про Красновку, куда мне вот-вот надлежало вновь отправиться. И я подумал вдруг: надо же, год назад именно на этом микроавтобусе мы отправились в этот кошмарный рейд – убивать чудовищ. И у меня невольно пробежали мурашки по коже: ведь оттуда вернулись не все! Не только мы способны охотиться на чудовищ, но и чудовища на нас…
И вот мы притормозили на привокзальной площади. Я набрал на телефоне номер Жени – абонент недоступен.
– Задерживается, – ответил я на безмолвный вопрос магистра. – Но она обязательно придет. Женя – умница, ответственная.
– Не сомневаюсь, – ответил тот, глянув на меня. И мне почему-то стало неловко.
Я выбрался из машины, прошелся по парковке. В очередной раз набрал на телефоне номер журналистки – абонент недоступен. А если что-то случилось?.. И вдруг:
– Слава!
Я обернулся. Женя стояла у фонаря неподалеку: темный стройный силуэт, легкая курточка развевается позади на ветру подобно крыльям, из-за падающего со спины света растрепанные волосы сияют нимбом. В голове возникла невольная ассоциация с ангелом. Какое-то время я стоял, завороженный этим образом. И вдруг сообразил: негоже так долго пялиться на девушку. К тому же наверняка отец Пейн наблюдает из машины. Отвел глаза.
– Я уж начал волноваться!
– Задержали дела по учебе, – ответила она. – А мобила села. Ну что, в путь? Поезд отправляется через тридцать минут…
В этот момент распахнулась дверца микроавтобуса – и Женя замерла, испуганно глядя на выбирающегося из машины отца Пейна. Конечно, ее смятение было понятно, учитывая, что мы ловим маньяков, а вчера сами едва не стали жертвами.
– Ах да, забыл тебе сказать, – поспешил я успокоить ее. – Познакомься, это отец Пейн – магистр нашего Ордена. Я тебе о нем рассказывал. Отец Пейн, это – Женя, журналистка.
– Здравствуй, дитя мое! – ласково сказал он.
Магистр протянул руку. Девушка пожала ее, едва прикоснувшись пальцами, все еще испуганно глядя на него.
– Значит, это ты писала те статьи? – спросил отец Пейн.
– Н-нет, – выдавила наконец она из себя.
Магистр удивленно глянул на меня.
– Женя хочет сказать, что лишь обрабатывала чужой материал, который ей передавали, – объяснил я. – Автора же мы сейчас и пытаемся найти. Поэтому и едем в Красновку.
– Похвально, что ты занимаешься этим делом, – одобрительно кивнул магистр, с интересом разглядывая журналистку. – Рад, что наши цели совпадают.
– А вы знаете мои цели? – как-то уж чересчур дерзко выпалила она.
– Ну как же, цель нашего Ордена – борьба со злом. Твоя разве нет?
– Я ни с чем не борюсь. Мне просто любопытно.
– Не важно, каковы наши мотивы, главное – результат. Неисповедимы пути Господни, которыми Он ведет нас. Но если в итоге Свет торжествует над Тьмой – ты на верном пути.
– Я верю, что сама выбираю свою судьбу, – ответила она, глядя на отца Пейна с откровенным презрением. – Да и вообще, по мне, как-то глупо считать себя марионеткой, которой, дергая за ниточки, управляет какое-то существо, каким бы могущественным оно ни было. А в вашем случае – так еще и вымышленное.
Я напрягся: «Что она несет? Она вообще понимает, с кем разговаривает?! Одно дело со мной молоть всю эту еретическую чепуху. Но говорить так с самим магистром!.. Он и за меньшее спускает собак!» Однако, когда я взглянул на отца Пейна, увидел, что он смотрит на журналистку не строго, скорее с любопытством, как на диковинного зверька.
– Да, Михаэль говорил, что ты прохладно относишься к нашей вере, – со снисходительной улыбкой сказал он. – Можно полюбопытствовать почему?
– Нельзя! – И, заметив мой возмущенный взгляд, ответила – скорее мне: – Почему я должна обсуждать такие темы с незнакомым человеком?
– Так давай познакомимся! – воскликнул отец Пейн. – До отправления поезда ведь еще есть время. Не против, если мы присядем и поговорим?
Женя открыла было рот, но я опередил ее «Против»:
– Конечно же, у нас найдется время.
И едва ли не силой усадил журналистку на стоявшую рядом лавочку.
– У меня, кстати, для подобного случая кое-что припасено, – сказал магистр и пошел к микроавтобусу.
– Ты чего творишь? – шикнул я на Женю.
– А что такого? – Та пожала плечами, сердито поглядывая вслед отцу Пейну. – Он же твой, а не мой приятель.
– Можно хотя бы проявить уважение?
– Не знаю, как твое, но мое уважение надо еще заслужить.
– Он старше тебя раза в два!
– Тоже мне, аргумент, – усмехнулась она. – По-твоему, любой гнусный старикашка, отравляющий жизнь всем окружающим и не совершивший ничего полезного за всю свою поганую жизнь, достоин уважения лишь за то, что дотянул до седин? Нет уж! Уважать можно за хорошие дела, а твой магистр пока ничего хорошего лично мне не сделал.
– Это – самый светлый человек, которого я знаю! – пылко возразил я.
– Вот ты и уважай.
Я покачал головой: «Ну что за противная девчонка! Видать, мало ее в детстве пороли. Уважение к окружающим нужно вколачивать с пеленок».
Между тем вернулся магистр, держа в руке бутылку красного вина и пластиковые стаканчики. Присел на лавочку, наполнил три стаканчика.
– Так сказать, за знакомство.
– Не думаю, что это хорошая идея, – скривилась Женя. – Если вы, конечно, не хотите попасть под статью за спаивание несовершеннолетних.
– Я думал, что ты студентка, – удивился магистр.
– Ну да, студентка. Только первокурсница. Мне еще семнадцать.
– На первом курсе, конечно же, все студенты ведут трезвый образ жизни, – усмехнулся он. – Ну-ну. Сам я, конечно, студентом не был, учился в духовной семинарии. А вот брат мой был. Учился, кстати, в вашем же вузе. И праведным его поведение даже на первом курсе назвать было нельзя. Однажды его чуть не отчислили. Хорошо, пожалел ваш ректор. Он, кстати, до сих пор у вас главный? Этот, как его… Филиппов.
– Филимонов, – поправила Женя. – Павел Сергеевич.
– А, точно! – кивнул магистр.
Меня это, признаться, удивило. Ведь наш магистр лично знаком со всеми важными людьми Погорья, а со многими даже приятель. Но я сообразил, что он просто проверил Женю, действительно ли она там учится.
– Ладно, не хочешь – твое право, – согласился отец Пейн, насмешливо поглядывая на нее, и выплеснул содержимое одного стаканчика на землю.