Видя, что магистр все еще хмурится, она взяла бутылку и наполнила два стаканчика красным вином.
– Тут вы правы. Мы, молодежь, не такие уж и праведники, какими нас хотят видеть учителя.
Один стаканчик она протянула магистру:
– Давайте за примирение.
Отец Пейн поколебался, но все же взял вино.
– За мир! – Она выпила.
– За мир, – кивнул магистр. Но, когда пил, все не отрывал от журналистки недоброго взгляда.
– Ладно, пора мне, – проворчал отец Пейн, поднявшись, и бросил пустой стаканчик в урну. – Удачи вам в Красновке.
И пошел, не оглядываясь.
Я проводил магистра взглядом и сурово глянул на Женю. Та, изобразив саму невинность, пожала плечами: мол, а я-то что? Впрочем, тут я сам был виноват. Знал же, какая она, но позволил им говорить на такие темы. Впредь буду осторожнее!
– Ладно, что было – то было, – вздохнул я. – Пора заняться делом.
И тряхнув ключами от машины, улыбнулся:
– Зато есть и свой плюс: на этот раз не на поезде!
Правда, тут же несколько смутился, поймав себя на мысли: как школьник какой-то, который хвастается перед девчонкой папиной машиной. Будто я пытаюсь произвести на нее впечатление…
Мы сели в микроавтобус. Мой взгляд упал на крестик, болтающийся на зеркале, и вспомнились слова Жени: «Быть может, пора нести мир и добро? Иначе что вас отличает от тех маньяков, за которыми мы сейчас гоняемся?» Почти то же самое совсем недавно имел в виду Рафаэль. Прежде чем уйти.
– Что-то случилось? – спросила Женя. От нее не ускользнуло мое смятение.
– Так, ерунда.
– Нет, не ерунда. – И потребовала: – Давай, колись: что не так?
– Я сегодня бил человека, – хмуро ответил я.
– Ну, зная тебя, не удивлена, – усмехнулась она. – Ты не похож на пацифиста.
– Проблема не в том, что я бил. А в том, что это был мой лучший друг.
– Вот как? Зачем тогда бил?
– Потому что он был не прав!
– У меня такое чувство, что ты сам не очень-то веришь в это. Быть может, он был прав?
– Нет! – Я ударил кулаком по рулю. – Ладно, забудь!
Я повернул ключ в замке зажигания. Мы поехали. Молча. Позади остался вокзал, усеянные желтыми огнями окон черные коробки многоэтажек, наконец мелькнул знак с перечеркнутым красной полосой словом «Погорск». Женя не выдержала тишины:
– Этот друг – он тоже из вашей… церкви?
Едва не сказала «секты», подумал я.
– Мы пришли в Орден почти одновременно.
– Давно?
– Нам было по двенадцать. – Я глянул на нее: – Решила покопаться в моей личной жизни?
– Обещаю, что не стану писать об этом в газету, – рассмеялась она. – Хотя, если история будет очень интересной…
– Твои читатели уснут от скуки. Да и ты тоже, а нам еще ехать не меньше часа. Тоскливо будет рулить под твой храп.
– Обещаю, что не усну. – Она ткнула меня кулачком в плечо. – Ну, не будь занудой. Мне правда интересно, как тебя занесло в эту тусовку.
– Меня не занесло! И это не тусовка!
– Хорошо-хорошо: как ты попал в столь просвещенное общество, о великий воин Света?
– Иди ты!..
– Ну Славочка, не обижайся, я больше не буду! – Она состряпала жалобную мордашку. Ну как на нее можно дуться? – Конечно, сама я не особенно люблю все, что связано с религиозной темой. И все же мне интересно, как люди вообще попадают в подобные сообщества. В мире ведь много верующих людей. Я бы даже сказала, что большая часть населения Земли верит в какие-то высшие силы. Однако лишь единицы приходят в религиозные общины. Что их туда ведет? Нехватка общения, идеологические принципы – или в какой-то момент на них вдруг снисходит просветление?
– В моем случае – ни то, ни другое, ни третье, – ответил я и замолчал. Вовсе не потому, что не имел права об этом рассказывать. Ничего секретного в моей биографии нет. Просто решил немного подразнить журналистку: я же видел, что ее прямо-таки распирает от любопытства.
– Нет, если ты не хочешь, можешь не рассказывать… – Женя произнесла это с такой обиженной миной, что я невольно улыбнулся: ненасытное женское любопытство.
– Тринадцать лет назад погибли мои родители, – все-таки начал я. – В их машину въехал пьяный водитель на грузовике.
– Сочувствую.
– Мне в то время было восемь. Бабушек-дедушек к тому времени уже не осталось, теткам-дядькам на мою судьбу было плевать – так что меня должны были отправить в детский дом. К счастью, у меня была взрослая сестра, старше меня на одиннадцать лет. И ей, как совершеннолетней, позволили оформить опеку.
– Это была Рита? – спросила Женя.
– Она, – кивнул я, и, глянув на нее, заметил: – Удивлен, что ты до сих пор не записываешь. Как статью-то писать будешь?
– У меня хорошая память. Продолжай.
– Вот и представь себе: молодая девятнадцатилетняя девчонка, пару лет как поступила в университет. В таком возрасте по дискотекам с парнями гулять, а ей на шею посадили малолетнего брата. Но Ритка выдержала. Кормила меня, одевала (для чего ей пришлось устроиться на вечернюю работу), ходила на родительские собрания в школу. В общем, заменила мне мать. Жили мы в квартире родителей. Я и сейчас там живу. Потом нас стало трое: Рита встретила парня, Сашу. Правда, встречались они всего около года. Саша был священником, и вскоре его отправили в один приход – далеко, в какую-то таежную деревню. Рита любила его, но с ним не поехала. Думаю, из-за меня.
– Винишь себя за то, что они расстались?
– Возможно, будь они вместе, она до сих пор бы жила.
– Как ты любишь говорить, пути Господни неисповедимы…
