– Никогда!.. Никогда не говори так!.. Слышишь? – Я медленно выдохнул, сбрасывая напряжение, и опустил кулак с зажатым в нем фонариком – кулак, готовый к удару! Увидев, что я успокаиваюсь, Рома отпустил мою руку.
– А что я такого сказала-то? – обиженно прохныкала Женя, с опаской отступая. – Я же не говорю, что все это делает именно ваш Орден. Но ведь похоже, согласись!
«Я ведь едва не ударил ее, – с ужасом думал я, глядя на свой татуированный кулак. – Ее! А все из-за чего? Из-за того, что она произнесла вслух мысль, которая и так давно вертелась у меня в голове. Влиятельная организация с большими связями, существует около десяти лет, черные одежды, маски на лицах…»
– Быть может, кто-то хочет вас скомпрометировать, – предположил Рома. – Или переводит стрелки: специально маскируется под ваш Орден, чтобы творить преступления, а все думали на вас.
«Да, именно так! – ухватился я за эту спасительную мысль. – Наш Орден – угроза для них. Возможно, таким образом они пытаются убить двух зайцев: отвести от себя подозрения, а заодно избавиться от опасного противника…»
– Глядите! А это что? – воскликнул Рома, указав себе под ноги.
Я осветил это место фонариком и увидел торчащий из земли кончик с оперением. Наклонившись, выдернул из глины небольшую стрелу. Это был арбалетный болт с серебристым наконечником. Точно такие мы использовали в Братстве!
– Это что, какая-то средневековая стрела? – удивилась Женя.
– Наверное, толкиенисты тут игрались и потеряли, – ответил я, сам стараясь убедить себя, что это именно так. Хотя бурые пятна на древке, скорее всего, были кровью, а не грязью.
Мне захотелось поскорее покинуть это место, сбежать. Я повернулся к информатору:
– Ты говорил, что знаешь еще какие-то места казней. Можешь показать?
– Да, тут недалеко есть еще одно. Убийство там произошло примерно в то же время, что и здесь. Может быть даже, эти преступления как-то связаны.
– Веди! – Убрав арбалетный болт в карман куртки, я поспешил вверх по склону.
Мы вышли на дорогу и побрели в сторону города. Женя догнала меня:
– Можно вопрос?
Мне не очень-то хотелось говорить. Я прекрасно понимал, о чем пойдет речь. И все же она, не дожидаясь моего ответа, спросила:
– Как, по-твоему, это может быть кто-то из вашего Ордена?
Я метнул в нее огненный взгляд.
– Пойми, я вовсе никого не обвиняю. И все же, чисто гипотетически, ваше Братство Света может быть причастным к такому?
– Нет!
– Уверен? Вы ведь, насколько я знаю, тоже караете еретиков.
– Мы не убиваем! Максимум – отлупим, чтобы мозги вправить. Не более того.
– Да, ну а если кто-то из ваших братьев решил, что этого недостаточно? Вдруг этот человек вздумал возродить костры инквизиции?
– Исключено! И знаешь почему? – Я остановился и посмотрел ей в глаза. – Как ты правильно выразилась, мы караем за ересь. Но что плохого сделал он? – Я кивнул на Рому. – И почему погибла моя сестра? Она была чиста как ангел!
– Грех – понятие условное. У одних народов можно разгуливать голым по улицам, и тебе ничего за это не будет; а у других забивают камнями за то, что вышел из дома с непокрытой головой. Твоя сестра могла просто не вписаться в чьи-то понятия о грехе и праведности.
– Магистр нашего Ордена любил мою сестру, – напомнил я.
– Да, это аргумент, – кивнула она. – Если, конечно…
– Нет!
Я пошел дальше.
– И все-таки: тебе не кажется, что ваши методы весьма схожи? – семенила позади Женя. – Чем, по-твоему, ваш Орден отличается от этих маньяков? Вы точно так же берете на себя роль судей.
– Мы судим по законам Божьим. Мы – лишь оружие в Его руках. Есть убийцы, а есть солдаты. Мы – солдаты!
– Солдат – тот, кто убивает не просто так, а выполняя некий долг. Правильно? Именно поэтому солдаты на войне не испытывают угрызений совести, даже если сотнями отправляют людей на тот свет. А если маньяк решит, что, убивая, тоже выполняет некую великую миссию? Ведь в таком случае он будет считать себя праведником и не станет терзаться муками совести.
– Никогда не сравнивай наш Орден с этими ублюдками-поджигателями! Слышишь? Никогда! – отрезал я и ускорил шаг.
Когда мы дошли до города, Рома еще минут двадцать вел нас какими-то дворами и переулками. Наконец остановился посреди детской площадки с ржавыми лесенками, горками, разломанными покосившимися качелями и каруселями. Он указал на пятиэтажку с табличкой на углу «Улица Пушкина, 9».
– Квартира два, – сообщил он. – Хотя вряд ли мы что-то тут найдем. Столько лет прошло. Наверняка там новые жильцы.
Я с сомнением рассматривал явно выстроенный еще до развала Союза дом: в нем светились всего пара окошек. Да это и понятно – первый час ночи. Но это меня не остановило: не зря же пришли.
– Все равно давай у них спросим. Быть может, они что-то знают об убийстве. – И направился к первому подъезду.
Когда я звонил в обитую темно-синим дерматином дверь – подготовил целую речь для возмущенных жильцов, поднятых с постели посреди ночи. Однако оправдываться не пришлось, потому что дверь так никто и не открыл. Даже шорохов из-за нее не доносилось. Похоже, дома никого. Обидно. Значит, не судьба.
– Ладно, заглянем сюда днем. Есть еще какие-то адреса? – спросил я, когда мы снова вышли на улицу.
– Знаю один подвал, – ответил Рома. – Раньше там была лаборатория какого-то научного института. До тех пор, пока в нее не вломились люди в черном и не сожгли заживо пару сотрудников. Но она далеко отсюда, на другом конце города. А других в Погорске нет. По крайней мере, я не знаю. Большинство преступлений совершались за городом, чаще всего подальше от областного центра. Например, в Красновке, но там мы уже были. Или есть таежный поселок Тахтыныр. Там…
– …была убита моя сестра.
Я с сожалением глянул на окна первого этажа – квартиры, где произошло преступление. Неужели так и уйдем ни с чем? Захотелось вернуться в подъезд и просто высадить дверь. А если там ничего нет? Напрасно взбудоражим соседей, которые наверняка тут же вызовут милицию. А магистру, если попадусь стражам порядка, это ох как не понравится! Вот если бы туда влезть, не поднимая шума… Я отметил: шторок на окошке нет, за грязными стеклами – темнота. Посветив в окно фонариком, увидел лишь тусклые обои и дверцу шкафа, покрытую толстым слоем пыли. Ощущение было такое, словно жилище давно заброшено. Я плюнул на осторожность, схватился за оконный карниз, уперся подошвой в стык между плитами и подтянулся. Приложив ладонь к стеклу, заглянул внутрь квартиры. Но рассмотреть ничего не успел.
– Эй! Чего там высматриваешь? – раздался сердитый женский голос.
Я мгновенно разжал пальцы и спрыгнул на землю. Посмотрел по сторонам в поисках источника звука.
– Чего башкой вертишь? – С ближайшей лоджии на первом этаже выглядывала круглолицая кучерявая женщина в домашнем халате. Она погрозила телефоном: – Идите, говорю, отсюда! Сейчас милицию вызову!
– Не надо никуда звонить, – поспешил ответить я, но сказать «мы уже уходим», не успел. Меня опередила Женя:
– Да, не надо никуда звонить. Мы сами из милиции!
Я ошарашенно глянул на журналистку. Та быстро подмигнула. Ничего себе, соврала даже глазом не моргнув!
– Вы правда из милиции? – недоверчиво спросила женщина.
Я и сам с сомнением окинул Женю взглядом: какая она на фиг милиционерша? Выглядит как школьница старших классов. Да и мы с Ромой больше похожи на студентов.
