Мне рожать эту зиму, не охну, и тащить
на скалистых руках,
Мне губами ловить этот ветер, истрепать эту шубу дотла,
Ну, вперёд, ты за ветер в ответе, как не плакала,
как не жила,
Ну же, шаг, ещё шаг… смерть по коже набивает узор, валит с ног…
Ты, прохожий, на Бога похожий! Глянь, да ты, как и я, изнемог!
Только вой, он заложит мне уши,
замотает кричащий мой рот,
Он меня захлестнёт и задушит, а пока я живая —
вперёд,
Лишь вперёд, через ненависть, ярость,
через месть одичалой войны,
Я дойду, мне так мало осталось,
мои руки и ноги сильны,
А сильнее душа-моя-воля, а безумней лишь сердце моё,
Ветер, ветер, широкая доля, грешник,
пьющий до дна бытиё!
Шаг. Ещё. Мощно Белое Поле. Режут звёзды алмазами тьму.
Обними меня, ветер мой, что ли, да и я дай тебя обниму.
Я люблю тебя, ты необъятный, всеми звёздами
в Божьей дали!
Шаг. Ещё. Не вернусь я обратно. Ну, схвати
и в сугроб повали!
Замети, заслони, заповедай, жизнь сорви,
снеговое бельё.
Я отведаю горького бреда. Я запомню объятье твоё.
В Белом Поле, в железной могиле, не тревожа созвездьевый ход,
Спой, мой ветер, как жили-любили,
той бродяжке, что завтра придёт,
Побредёт по Байкалу, по Лене, по Вилюю,
седой Ангаре —
Сквозь тебя и грядущие сени, через Судную Ночь в серебре.
Алмаз
Он стоял в тяжёлой шубе.
Дым клубился – волчий мех.
У неё дрожали губы —
То ли плач шёл, то ли смех.
Он стоял над ней в метели —
Свадьбы ночь, огонь немой…
Вот и постланы постели
Государыней-зимой.
Расстаются в Мiре двое.
Сбиты крепких рук замки.
Ветер, воющий войною,
Полон воли и тоски.
Запорошены баулы.
Плат объятием измят.
Стыки века, Мiра гулы
Чёрной музыкой гремят.
Как перед расстрелом, курит.
Шепчет женщина: – Родной…
Знать, недолго в лютой буре
Были мужем и женой.
И тулупом тем волчиным,
Распахнувшимся, как дом,
Обнял женщину мужчина,
Ласку выдышав с трудом.
Вынул из кармана камень.
Страшно зверь-буран орал!
– Милая… возьми на память…
Самый твёрдый минерал…
В красных пальцах больно сжала.
Резко взвыли тормоза!
…и алмазом задрожали
Её смертные глаза.
Симфония моя
Кресты и купола звучат! Поёт небесный синий день!
Мой нотоносец, окна в ряд, оркестра городского сень:
Вот скрипка-дом, вот дом-гобой,
вот контрабасов камнепад:
Симфония, мне жить с тобой, мне нотой влиться в нежный лад!
Ах, город, яростно звучишь огромной бешеной толпой,
А вдруг заснёшь… и мимо – тишь
бежит мелодией святой…
Мы, люди, к нежности глухи подчас. Мы плачем и спешим.
А музыка звучит лишь раз. И вмиг растает счастья дым.
Небесный синий снег!.. – земной.
