Незримый динамик хэндкома разразился аккордами бас-гитары, оторвав от проекций. Рэйн глянул на дисплей хромированного браслета: мерцал запрос связи.
– Свернуть файлы. Выйти из системы, – скомандовал он компьютеру.
Проекции закрутило вихрем, унеся в корпоративную сеть. Без цветных изображений тесный кабинет превратился в унылую жестяную коробку. Через секунду в углу появилось кресло, в котором развалился виртуальный майор Кавило, что тоже не делало кабинет краше.
Завидев собеседника, Кавило едва заметно кивнул.
– Приветствую, майор, – ответил Рэйн, решив, что слабый кивок означал «доброе утро». – С файлами почти закончил. Завтра перейду к чудесам георазведки.
– Отставить. Зря время теряем, профессором все равно не станешь. Есть вещи посерьезнее. Через полчаса ты должен быть в доках. Седьмой терминал.
– Указания?
– Примешь командование «Зевсом».
При упоминании корвета Рэйн едва сдержал довольную ухмылку. Да, вникал в детали, штудировал цифры, но на самом деле – ждал.
– Главный инженер Владимир Лавин расскажет о корабле и представит команде. Потом тестовый полет. Пятьдесят летных часов хватит?
– Хватит двадцати.
– Хорошо. Если закончите раньше, то оставшееся время проведете с пользой. Отправлю в симулятор на разминку. Выполнять, – приказал майор и растворился облаком пикселей.
Прихватив со стола кобуру, в которой дремал новехонький «дастэр», Рэйн охотно вырвался из порядком надоевшего кабинета. Тактическая кобура с щелчком прилипла к ремню, спрятав под курткой оружие. Длинный серебристый ствол, удобная рукоятка, вес в полтора килограмма и высокая точность превращали пистолет в идеального товарища. Сколько Рэйн себя помнил на службе, он всегда придирчиво выбирал оружие; искал нечто особенное – изюминку, искру. С «дастэром» повезло. Стоило лишь сжать шершавую рукоятку, как пистолет будто стал частью тела, которую уже не оттяпать.
Рэйн быстро шагал мимо закрытой зоны сброса отходов, не особо глазея по сторонам. Станция-верфь Гром – неудачная помесь бункера и открытого пространства. Стальная шкатулка, висящая в космосе; ни банального купола над головой, ни голограммы, хотя бы отдаленно напоминающей небо. Тонны сплава из стали, нанопластика и бетона. Каждые двести метров попадались стеклянные энергоколбы, походившие на гробы в захудалой ритуальной лавке. Внутри клубился светящийся синий туман, превращая колбы в яркие пятна. На фоне железа и труб их можно было счесть произведением искусства, и Рэйн считал, что ничего интереснее в этом секторе станции не увидит.
Пока не попал в седьмой терминал.
Вместо привычных железяк взгляду открылся огромный ангар с черными зеркальными стенами, таким же полом и потолком – столь высоким, что не понять, где заканчивается творение человека и начинается вакуум. С любопытством Рэйн застыл у стены. Полосы света играли переливами на поверхности, видна арка входа за спиной, силуэты прохожих и табличка-указатель, но не он. Отражения нет.
Рэйн осторожно коснулся черного зеркала, боясь, что рука пройдет насквозь и выяснится, что он – призрак, застрявший в иллюзорном искривлении континуума, а события последних дней – лишь игра погибшего разума.
Бред. Под пальцами оказалась идеально гладкая, холодная поверхность.
– Это композит. Сплав нано… – раздался хриплый голос за спиной.
Не успел незнакомец тронуть Рэйна за плечо, как получил сильный толчок в грудь, и глядящее в упор дуло «дастэра».
– Э-э-э… я… – попятился побледневший «колобок», подняв руки.
Коренастый мужик с густой бородой и наметившейся сединой. Не толстый, как показалось, но живот выпирал прилично – любовь к пиву под кителем не спрячешь. На груди поблескивал сталью значок «ZEUS».
Рэйн чертыхнулся и убрал пистолет.
– Простите, задумался. Рефлекторно получилось.
– Ничего-ничего, – пробормотал незнакомец, обтирая рукавом лоб. – Сам виноват, надо было окликнуть, а не подкрадываться. Вы – Рэйн Аллерт? Не ошибся?
– Он самый.
– Меня зовут Владимир Лавин, главный инженер, – бородач неуверенно протянул руку. Получив крепкое, почти дружеское рукопожатие, улыбнулся.
– Рад знакомству. Так что вы говорили о нано-композите?
– Не нано-композит, а инновационный композиционный…
– Не-не, давайте-ка попроще. И покороче.
Лавин засопел, задумчиво почесав бороду.
– Если проще, то вокруг нас сверхпрочный материал, с виду похожий на стекло или зеркало. Улавливает свет и токи. Есть возможность интегрировать матрицы.
– Почему только в седьмом терминале?
– Опытный образец. Первая партия оказалась не по карману покупателям, вот и распихали что куда. Идемте, познакомлю вас с «Зевсом».
Инженер шустро зашагал по длинному коридору терминала, больше походившему на тоннель, ведущий в зазеркалье. Рэйн шел следом. Мимо сновали люди, все как один в серой форме, с пустыми взглядами, прилипшими к интерфейсам хэндкомов. Ближе к выходу людишки поредели. О том, что перед ними дверь, Рэйн догадался не сразу – такое же черное зеркало, в котором ничего не отражалось, кроме ламп. Над головой мигала красная надпись: «Герметично. Выход в док».
Владимир приложил большой палец к сканеру. Издав писклявую ноту, тот разрешил доступ, и двери разъехались в стороны.
Пораженный терминалом с необычным «стеклом», Рэйн ожидал увидеть в пропускной зоне что угодно: энергетический барьер, перешагнув который он попадет на корабль; сверхкрутой лифт, что с бешеной скоростью бросит прямо в шлюз «Зевса»; на худой конец – челнок.
Разочарование выбило из груди вздох.
Перед глазами обычный предбанник с белыми стенами, обшитыми древним изоволокном. На стойках висели скафандры, в углу жался маленький бот-ремонтник с безвольно повисшими механическими щупальцами. По внешнему виду аппарата Рэйн понял, что тот ему в прадеды годится. Скорее всего, за дверью простой телескопический трап, ведущий к корвету. Вот и закончились нанотехнологии, чтоб их.
Владимир сделал вид, будто не заметил хмурого взгляда, и предложил открыть дверь к трапу. Рэйн нажал тугую зеленую кнопку, створка с шипеньем скользнула влево.
Рэйн остолбенел. Сердце громко стукнуло. Трапа нет…
…за порогом открытый космос… Сейчас вышвырнет наружу и…
Рефлексы, вколоченные бесконечными тренировками, возобладали. Он вцепился в поручни так крепко, что костяшки заныли. Задерживать воздух в легких нельзя – разорвет декомпрессией; нужно медленно выдохнуть и закрыть проклятую дверь; дать системе восстановить давление. Однако через долю секунды Рэйн осознал: это не вакуум. Тысячи раз он видел губительную красоту космоса, сотни раз ощущал холодную близость, но сейчас ошибся. Перед ним невидимый трап.
Поняв, что выглядит полным дураком, он усмехнулся.
– Отличный фокус, Владимир. Как вы это провернули?
– Все тот же нанокомпози… – инженер осекся. – Простите, то же «стекло». Трап состоит из подвижных сегментов, которые меняют свойства благодаря нанитам. Если хотите, могу убрать прозрачность и сделать матовым. Можно цвет поменять. Да хоть зеленый луг изобразить!
– Нет, оставьте, – ответил Рэйн, шагнув в темноту.
Одно дело стоять на смотровой площадке, наблюдая черную прерию, другое – идти по абсолютно прозрачному трапу. При каждом шаге от подошв ботинок расходились мерцающие круги. Над головой сомкнулось газовое облако, пестря оттенками синего и фиолетового. По обе стороны трапа светились холодные звезды. Под ногами бездна.
Но Рэйн не замечал.
Взгляд магнитом притянуло туда, где застыл «Зевс».
