Последняя фотография

– Да так, – наигранно рассмеялась Ирина. – Немного потрахались с дядей Гришей.

Одному богу известно, что уберегло Людмилу от обморока. Перед глазами все поплыло, но она все же удержалась на ногах.

– Ира! – протяжно воскликнула она и, переведя взгляд на Григория, заметила в его глазах животный страх.

– Простите меня, Ира, Люда, умоляю вас, простите меня, пожалуйста, – взмолился Григорий. – Бес попутал, сам не могу понять, как это случилось, какое-то затмение нашло.

Людмила встала, подошла к мужу и, влепив ему звонкую пощечину, закричала:

– Сволочь! Чтоб ты сдох, скотина! Она же девочка, куда ты полез, идиот? Что ты натворил, козел? Алкаш, зачем я только связалась с тобой! – Она кинулась к дочери. – Доченька, милая, что он с тобой сделал?

Ирина, прижавшись к матери, как в детстве, расплакалась.

– Одевайся, – спустя пять минут приказала дочери Людмила. – Идем в милицию!

– Девочки! – Григорий кинулся перед ними на колени. – Умоляю вас, простите! Пожалуйста, не берите грех на душу! Мне впаяют десятку, не меньше, пощадите!

– Я бы тебя, скота, не на десятку, а пожизненно туда отправила!

– Мам, – сказала Ирина, – может, ну его на фиг? Что-то мне не очень хочется идти в эту милицию.

– Скажите, девчонки, чем загладить свою вину? Я все сделаю! Честное слово, ну дайте мне шанс, не отправляйте в тюрьму. Пожалуйста!

– Уйди с глаз долой, – стиснув зубы, сказала Людмила. – Не хочу тебя видеть.

Оставшись наедине с дочерью, мать сказала:

– Так что будем делать?

– Не знаю, мама решай сама. Твой муж, – как решишь, так и будет. Я думаю, это все водка виновата. Если бы он был трезвый, то не напал бы на меня. Да и все случилось так внезапно, что я сама ничего не поняла. Очнулась, лежу на полу, вся в крови и его… Тьфу! – сплюнула Ирина и брезгливо повела плечами. – Какая мерзость! В общем, решай сама. – Она махнула рукой. – Пойду, полежу, что-то мне нехорошо, и голова болит.

– Конечно-конечно! – Людмила обняла дочь и погладила ее по голове. – Вот скот, что учудил.

Для Барсукова эта история закончилась благополучно. Ирина делала вид, что ничего не случилось, мать побухтела-побухтела и не стала раздувать конфликт. Через некоторое время у них с дочерью состоялся разговор:

– Иришка, – заискивающе начала мать. – Ты не обижайся, но я решила не выгонять этого негодяя. Ты как, не против? Пусть уж остается. Ты скоро окончишь школу и уедешь, а мне тут одной будет тяжело. Не обидишься на меня?

– Ну что ты, мама, – пожав плечами, сказала Ирина. – Тут решать только тебе. Раз так хочешь, оставайся с ним, тем более, видишь, он слово держит, бросил пить.

– Надолго ли? – усмехнулась мать. – Но посмотрим. Расстаться ведь никогда не поздно. А вот нового мужика найти – проблема.

Ирина изобразила равнодушие и, хотя сама отказалась идти в милицию, все же где-то в глубине души затаила обиду не только на отчима, но и на мать. Она твердо была уверена, случись подобное с ее дочерью, она бы непременно и в милицию заявила, и с мужем таким навсегда рассталась. Любовь любовью, а есть грань, которую ни при каких обстоятельствах нельзя переходить.

«У взрослых с этими гранями всегда какие-то сложности, – рассуждала она, – это что-то из серии "когда нельзя, но сильно хочется, то можно". Наплевать на мораль, на нравственность, на совесть. Только вот как договариваться с последней? Она вроде притихает, соглашается с человеком, не тревожит его, а потом вдруг так разойдется, хоть волком вой. И не обманешь ее, рот ей не закроешь. Как же все это сложно! Писатели, поэты, философы много-много лет, веками, тысячелетиями бьются над этими вопросами, а ничего не меняется…»

В семнадцать Ирина поступила в институт – ее мечта сбылась. Жила она в общежитии, вечерами подрабатывала репетиторством. Иными словами, все шло относительно хорошо.

Однажды на последнем курсе, в самом начале нового учебного года, одногруппники пригласили ее пойти на день в поход в Горный лес. Бахтурина с удовольствием приняла приглашение.

Утром следующего дня незадачливые туристы, как и было запланировано, соорудили громадную дымовую шашку, позавтракали скромными остатками вчерашнего провианта – в рюкзаках нашлись небольшая коробка конфет, полпалки колбасы, немного хлеба, пряники – и отправились в путь. Но как они ни старались выйти из леса, ничего не получилось. Иван задействовал все свои навыки, знания и опыт выживания в лесу: внимательно рассматривал, с какой стороны растет мох на деревьях, цвет коры на березах и соснах, заметив в небе птиц, наблюдал за их поведением, изучил попавшийся на глаза муравейник, но все было тщетно.

– Ничего не понимаю, – отойдя в сторону от компании, делился он с Марией. – Такое впечатление, что мы ходим все время по кругу, точнее, по какой-то спирали. Неужели этот Хрустальный лес такой большой? Что за чертовщина? И почему нет ни одного вертолета или самолета? Нас что, никто не ищет? Как будто заколдованные.

– Я тоже об этом думаю, – ответила Маша. – Даже не верится. Я абсолютно уверена, что мои родители сходят там с ума и все, что можно, уже давно обзвонили. Я же сказала им, что мы едем на один день, вечером будем дома, и по приезде обещала отзвониться.

– Тебе не кажется, что сегодня нам снова предстоит ночевать в лесу? – спросил Иван.

– Ты не поверишь, Ваня, мне это еще вчера казалось, просто я не хотела тебя расстраивать.

– Но почему? Скажи, почему тебе так казалось? Какие для этого были основания? Ничего не могу понять.

– Не могу пока объяснить, – пожала плечами Мария.

Компания разбрелась по новой поляне, здесь по всему периметру росли кустики черники, чуть поодаль – брусника, но, самое главное, рядом журчал спасительный родник. Как утверждают профессиональные путешественники, без еды человек протянет чуть ли не месяц, а вот без воды и недели не проживет. Ребята наполнили все емкости, какие у них имелись, Вениамин налил родниковой воды даже в свою фляжку, и теперь сидел на пеньке и нюхал содержимое.

Примечания