Виноградные грезы. Обрести и сохранить

– Я завтра съеду…

– Не надо. – Джер коснулся моего плеча. – Я буду спать на диване. Зови, если что. – Он попытался обнять, я увернулась и кивнула.

Ложная надежда отвратительна. Но вернуться в квартиру, подаренную Стивеном, я не могла: много счастливых воспоминаний, они доведут меня до безумия. Понадобится пара дней, чтобы найти жилье, и я пережду их здесь, не стесняя в маленьком лофте Эмилию и Джеймса.

Проигнорировав любопытный взгляд Андерсона, я ушла в спальню и рухнула на постель. Моя логика проста – все проблемы решаемы через постель. Каждый думает в меру своей испорченности, но я про сон.

Двуспальная кровать занимала почти все пространство. Рядом с дверью шкаф, в углу две гитары и стеллажи с CD-дисками. На тумбочке книги: «Герой нашего времени» Лермонтова, «Преступление и наказание» Достоевского, «Анна Каренина» Толстого. Но самая потрепанная – «Портрет Дориана Грея» Уайльда.

Я усмехнулась.«В нашей жизни не осталось ничего красочного, кроме порока»[22].

Задернув жалюзи, чтобы пронырливый фонарь не светил в комнату, я спряталась под одеяло и вновь дала волю слезам. После сна всегда легче.

Но станет ли мне когда-нибудь легче?

Стивен

Плати, Рэтбоун. Плати за эгоизм, идиотизм, вспыльчивость. За все приходится платить, и ты не особенный. Думай, как исправить ошибки. Но стоит ли бороться за Ари? Она предала меня, выбрав наркотики и Джерада.

Я проследил за тем, как Ари села в «Порше». Блеснула вспышка – скоро скандальной новостью запестрят интернет-издания и фан-странички. Марти до потолка прыгнет: «Она ушла от солиста к гитаристу – сенсация!» Интересно, что Марти подумает, когда узнает: Grape Dreams больше не бывать в полном составе. Фанаты взбунтуются, это точно. Но я не представлял, как вести дела с гребаным Джерадом Андерсоном.

Я понимал: виноват сам. Но Джерад… В голове не укладывалось. Я винил его за подлость, а себя – за доверчивость. Мне все говорили,она говорила: ему нельзя доверять. Отчего же сама поверила?

Ты был первым, кто сказал,Что у нас не все в порядке.Ты был первым, кто солгал,Когда все стало рушиться.

Трясло. Колотило. Нестерпимо хотелось напиться или что-нибудь сломать. Я покрутил телефон: порывался позвонить Ари и умолять ее вернуться… Но знал, она не станет меня слушать. Не теперь, когда Джерад все перевернул. Черт возьми, а он предупреждал меня о Софи! Говорил, что Ари будет больно, если я не порву все контакты с моделью!

Ари… Ари… Мой солнечный свет. Как ты могла меня предать?

И когда она бросила меня ради тебя,Я был последним, кто узнал об этом[23].

Срочно в студию. Уйти в мир музыки. Записать песню. Творчество – мои нитки. Они заштопают сердце, разорванное на куски.

Ари

Утром я не сразу поняла, где нахожусь. Вместо светлой и просторной комнаты – темная и маленькая спальня. В телефоне ни одного пропущенного или СМС. А я ждала?.. Ночью мне снились кошмары: темный коридор, закрытые двери, зеленые глаза.

– Проснулась? Будешь кофе? – В дверном проеме потягивался Джерад.

Я уставилась на его голый торс. Молочно-белая кожа без татуировок и родинок, рельефный пресс, выпирающие косточки на бедрах, полоска темных волос уходит в джинсы. Я резко подняла взгляд. Его лицо слегка опухло, но гематомы посветлели, а раны покрылись корочкой.

– Привет, – сказала я невпопад.

Джерад улыбнулся, вновь демонстрируя ямочку на щеке, и направился к шкафу. Достал хлопковую белую рубашку, накинул на плечи.

– Привезу твои вещи, – предложил он.

– Нет! – Наверное, я возразила слишком громко. Джерад удивленно приподнял бровь. – Спасибо. Я сама. Знаю, где что лежит, и все такое.

Андерсон застегнул пуговицы. Надеюсь, я не обидела его отказом.

– Ладно, Ари. Тогда поеду на новую работу, а после в студию. Соберу вещи. Очень мне хочется их где-нибудь собрать. – Он подмигнул и пригладил волосы перед зеркалом.

– Собрать вещи? – переспросила я. – Рэтбоун выгнал тебя из группы?

– Стивен. Он – Стивен. – Джерад присел на кровать, щелкнул меня по носу и скрипучим голосом спародировал Дамболдора: –«Страх перед именем усиливает страх перед тем, кто его носит»[24].

– Не приплетай Волан-Де-Морта.

– Ну да, Стивен живой. Пока что!

Андерсон рассмеялся, а у меня похолодели конечности. Иногда его юмор… пугает. Джерад поцеловал меня в уголок губ и пошел к выходу из комнаты. Мое сердце не пропустило лишнего удара. Мы можем быть только друзьями – признайся ему, Ари!

Но вместо этого я выпалила:

–Стивен выгнал тебя из группы и ненавидит нас обоих?

Сказать легче, чем принять. Ненавидит.

– Я ухожу сам. – Джерад был спокоен, будто группа для него ничего не значила. – Мне не место в Grape Dreams.

Или он боялся меня расстроить? Слона в комнате не спрятать. Всем известно, что я – главная причина ухода гитариста из группы.

Джерад показал знак мира:

– Постараюсь не провоцировать Стивена и прийти домой без новых синяков. – Джер остановился в дверном проеме: – Думай о хорошем, Арина. Твоя новая жизнь тебе понравится.

– Как ты меня назвал?

– До вечера, Ари! – Он не обернулся.

В десять утра началась моя смена в кофейне. Расставание плохо сказалось на внешнем виде (от бледной официантки шарахались посетители) и работоспособности (я роняла подносы, путала заказы). Йоран шокированно наблюдал за моей несобранностью, а Дори – за унылостью. Каспер, наоборот, мурлыкал и ластился, будто пытался утешить.

Я бесконечно прокручивала в памяти, как Стивен ждал конца моих смен у дальнего столика, как просил, чтобы кофе ему делала я, как помог Кевину поверить в свои силы, как слушал забавные истории о гостях… Сегодня мне тоже не терпелось рассказать: вместо яблочного штруделя я принесла женщине миндальный шведский торт. Но Стивену все равно.

Я злилась. Ностальгировала. Сходила с ума. И через пару часов мне надоело фальшиво улыбаться, а от музыки шестидесятых тошнило, словно я последний сноб. Гости раздражали, коллеги надоели. Все бессмысленно. Выкарабкавшись на поверхность, я вновь упала на дно.

– Возьми отпуск, Ариэль, ты заслужила, – с вымученной улыбкой сказал Йоран. – Отдохни. Кевин доработает смену. – Хозяин кофейни крепко, по-родному, обнял меня и вручил зарплату на месяц вперед.

Мы оба в тот момент понимали – я не вернусь.

Облака на небе напоминали воздушное безе. Оторвать бы облачко и съесть. И выпить латте, и погладить Каспера, и послушать новую песню Кевина… Но в кофейню Sunshine, lollipops and rainbows мне дорога закрыта. Все лучшие воспоминания опять связаны с Рэтбоуном.

Чудом не прищемив подбородок, я застегнула кофту спортивного костюма. Надо съездить за одеждой… И почему не попросила Джерада? Пару раз я набрала номер Эмилии, но не решилась позвонить. Вдруг осудит? Вдруг попросит поговорить с Асоль? Асоль… Она уже, наверное, знает правду из интернета. Но мы друг у друга в черном списке.

Я бесцельно шаталась по городу, а Наталия Киллс снова и снова разбивала мне сердце балладой «Marlboro Lights». Принять бы. Но я держусь. Не ради Стивена. Ради себя.

Я доехала на метро до Даунтауна, чтобы прогуляться по площади Першинг: островок зелени и высоких деревьев среди небоскребов. Иногда на площади проходили фестивали, но сегодня только афроамериканец играл на пианино грустную мелодию, а в тени спали бездомные. От мысли, что я снова одна, как в Чикаго, меня затошнило. Я побежала и остановилась, когда закололо в груди.

Отдышалась. Осмотрелась. Зеркальное здание сверкало в лучах заката. Я громко рассмеялась. Студия звукозаписи! Тут несколько месяцев назад Стивен познакомил меня с участниками группы и менеджером. Теплая атмосфера, веселая болтовня, приятная встреча с пиарщиком группы Шоном… Тогда я обрадовалась, что Джерад Андерсон не приехал. Забавно, теперь он единственный, кто рад меня видеть.

Стивен

– Ты как?

Хм. Как я? Схожу с ума.

– Нормально, Бен.

Он помотал кудрявой головой. Сочувствие бесило до скрежета зубов. Бен и Логан узнали вчерашнюю драму из сети и достали меня звонками, допытываясь, где я, как я. Волновались? Конечно, у нас выступление на телешоу через три дня. Там, кстати, и объявим, что гитарист покинул группу.

Я провел ночь в студии. Днем ребята приехали на запланированную репетицию с пачкой журналов. Оперативно, пресса. Марти ворвался в комнату через двадцать минут и заявил, что «всегда знал – эта русская девчонка нас погубит». Лицемер. Моя любовь к Ари принесла ему несколько хитов! И, словно вспомнив это, менеджер сально ухмыльнулся:

– Сучка тебя вдохновляла. Когда порадуешь новой песней? – Клянусь, видел значки доллара в его глазах.

– Новая песня готова. Спою ее на телешоу. «Цветочные облака» отменяем из промо.

– Но… – возмутился Марти.

– Без «но».

Менеджер цокнул языком. Спорить не стал. Я не парень с единственным хитом, я – успешный проект, и Марти это понимал. Меня не напугать неустойками. Читать контракты я научился. Во всем, что касалось творчества, последнее слово было за мной и ребятами. Отныне и навсегда.

Болело запястье, но я упрямо учил партию – когда Джерад свалит, мне придется играть за него. Бен листал журналы. Логан по телефону уверял Сьюзан, что группа не распадется. Нервы у всех были на пределе. Отказаться от Джерада – выстрелить себе в ногу, мы это понимали. Он один из продюсеров нового альбома: сочинял музыку, помогал с концептом, аранжировками, визуальной частью… Выпустить альбом без него казалось неправильным, с ним – нереальным. За альбомом обязательно последует тур.

Марти ушел, избавив всех от причитаний. Осталось выбрать песню и начать репетировать. Выбирал обычно Джерад.

– Привет, парни.

А вот и его предательская задница. Кулаки зачесались.

– Опоздал, простите, – улыбнулся Джерад. Он глянул на меня с превосходством, будто намекал – ты знаешь, из-за чего опоздал.

Я представил Ари под ним: она стонала, царапала его спину… Я подскочил, но вспомнил, с каким ужасом Ари смотрела, когда я бил Джерада. Боялась. Меньше всего я хотел, чтобы она потеряла чувство безопасности рядом со мной. Поэтому сел на диван и вернулся к гитаре.

Бен и Логан проигнорировали Джера: барабанщик сел за установку, а бас-гитарист вышел, чтобы закончить телефонный разговор. Они со мной, а не с тобой, я им важнее! – радовался, как мальчишка.

Да, но Ари уехала с ним.

Подмывало крикнуть: «Как я мог считать тебя другом?! Почему ничего не заметил?!»

– Песню выбирай, – холодно сказал я.

– М… «Сломленная девушка»?

Бен закивал, одобряя. Логан вернулся и взял гитару. Я скривился: песня, из-за которой Ари приехала на концерт. Совпадение или доводит меня? Если врезать не могу, то ударю словами.

– Бен, ты интересовался, как у меня дела? – перефразировал я недавний вопрос. Смотрел четко на Джерада и говорил взглядом: «Ты был моим другом. Ты убеждал меня, что Ари нам не нужна. Никому из нас. От Ари одни проблемы. Как ты мог, мать твою?!»

Нет. Не при свидетелях. Я выдохнул, успокоился.

– Так вот, у меня все отлично. Скоро приедет девушка, которую я люблю. – Брехня. Мучаю. – А эта… как там ее? Объедок, подобранный моим другом, – слова вылетали небрежно, а во рту горчило. – Ах да. Аристель. Глупая фанатка. Я уверен, она приползет ко мне, когда Джер наиграется и бросит ее, как ту, из бара. Он всех бросает. Понимает, что не достоин ничего в этом мире, он – кусок дерьма!

Говорить о Джераде, будто его нет рядом, говорить про Ари, будто она ничего не значит, приплести Асоль… Аплодисменты. Поклон. Занавес.

– Стив… – начал Джерад.

Но я не дал ему сказать: заиграл аккорды другой песни. К черту. Сменили отношение друг к другу, сменим и традиции.

– Стив, поехали в бар? – предложил Бен.

Мы вдвоем убирали инструменты.

После репетиции Джерад объявил, что покидает группу и передает Марти права на свои идеи и музыку. Как благородно! Кланяюсь в ноги!

– Нет, – ответил я Бену. – Стараюсь не пить.

Наивно надеялся: Ари тоже борется с зависимостью.

– Кстати, Джер сказал, что Ари переехала к нему, – вдруг выдал барабанщик. – Я подумал… Вдруг тебя поддержать надо.

Меня будто по затылку битой ударили. Я резко обернулся:

– Ари уехала вчера к Джераду, чтобы переночевать.

Он увез ее по одной причине – из-за моего упрямства. Ари просила, чтобы я ушел, а я стоял как придурок и настаивал на разговоре. Ей пришлось уйти первой. Куда-то. С кем-то. Вот почему. Но какого хрена она осталась? Квартира принадлежит ей! Я был уверен, Ари вернется домой!

– Ублюдок ее держит в заложниках? – прорычал я.

– Нет, Ари переехала. Он именно так сказал. Я еще удивился…

Бен вновь начал болтать, обсуждая тему ухода Ари, как очередной выпуск шоу Джерри Спрингера[25].

– Вали, а! – рявкнул я. – Не надо мне никакой поддержки.

Глупый мальчишка.

Бен пробубнил что-то и скрылся за дверью.

Я рухнул на диван.«Ари переехала», – стучало в висках.

А я… Как же я? Думал, приеду вечером, попробую все исправить. Или пришлю цветы. Или позвоню. Я схватил телефон. Крепко сжал в кулаке. Какой смысл? Она выбрала Джерада. Одиночество острым осколком рассекло сердце. Пальцы набрали номер на автомате.

– Софи… Соф… – Я повторял имя модели, а голос ломался, как сухая ветка. – Вернись, пожалуйста. Мне так плохо.

Я убрал телефон от уха. Она молчала. И моя жалкая просьба висела в воздухе.

– Соф?

– Контракт в Нью-Йорке закончится через десять дней. Могу я вернуться за вещами? – Лед в ее голосе идеально бы дополнил мой бокал.

Я неловко закашлял и уронил голову на свободную руку.

– Дело в том, Соф, – взъерошил волосы. – Твоих вещей, ну… их нет.

– Как это «нет»?

– Квартиру затопило… А ты игнорировала звонки. Но мы можем купить тебе много новой одежды, если ты вернешься ко мне.

Не верю. Что. Сказал. Это.

Эгоистичная потребность быть кому-то нужным? Естественно для любого человека. Поэтому Ари осталась с Джерадом, а я звоню бывшей.

– Если контракт закончился… – Я потер переносицу. Извини, Соф, опять втягиваю тебя в неприятности. – Давай снова, как тогда, жить вместе. Мне… нужна ты. Рядом.

Штерн медлила с ответом. Еще бы! Я приехал, использовал, пусть и не буквально. Слил, как в унитаз, на Соф всю обиду на Аристель, всю злость на себя и уехал. Достоинство боролось с очевидными удобствами.

– Ладно, – согласилась Соф. – Вернусь. Но, Стиви, никакого секса в ближайшие недели. Я злюсь.

Едва удалось подавить смех. В тоне Софи было столько кокетства! Типичное женское «нет», означающее «вымаливай прощение, и будет да, много раз да, в разных позах да». Знала бы Софи, что последнее, о чем я думаю, – это секс с ней.

– Жду, – коротко ответил я.

Ари

– …Ах да. Аристель. Глупая фанатка. Я уверен, она приползет ко мне, когда Джер наиграется и бросит ее, как ту, из бара.

Пару секунд я не могла дышать. Подавив импульс вбежать в комнату и врезать Стивену, я отошла на безопасное (для Рэтбоуна) расстояние.

Как быстро он забыл! И дня не прошло! Выступили слезы, но я смахнула их и уверенно пошла к выходу из студии. Звездный мудак!

– Мисс? – окликнул меня охранник. – Уходите?

– Да. – Я слабо улыбнулась. Голос дрогнул. – Услышала достаточно. Спасибо, что пустили.

– Это распоряжение мистера Рэтбоуна. Ему передать…

– Нет. Ничего не надо передавать. Хорошего вечера.

Я вылетела из студии, всхлипнув, и последние слова охранник вряд ли разобрал. Но рыдать от злости не так унизительно. Я пнула бордюр. Ненавижу. Ненавижу-ненавижу-ненавижу! Когда-то Стивен говорил, что я чего-то стою, а сейчас подтвердил – я была игрушкой. Заменой…

Влюбленный Джерад Андерсон – замена для меня. Переключусь. Забуду. Я стояла посреди улицы, смеялась, плакала и наверняка выглядела сумасшедшей. Пользоваться другим мужчиной, пока зализываю раны? Звучит легко.

Почувствуй себя Асоль, Джерад. Почувствуй себя мной, Стивен. И знай, Рэтбоун: никто не полюбит тебя так, как любила я.

В кого я превращаюсь?..

Легче добраться до мексиканской границы, чем до нужного района. Три раза я уехала не на том автобусе, и гитаристу Grape Dreams пришлось забирать меня из какого-то гетто.

Всю дорогу я собиралась с мыслями, а дома спряталась в душе, после которого Джерад отдал мне свою футболку – потертую, с белыми и красными треугольниками на принте: обложка альбома IAMX. Моя жизнь потерпела великое кораблекрушение[26].

За поеданием пиццы Джерад рассказал о себе: он вырос в английской деревушке, после смерти отца изучал русскую литературу, но бросил университет, чтобы уехать в Париж. Спустя пару лет обучился игре на гитаре и выбрал путь рок-музыканта. Наконец-то мне было с кем обсудить любовь к Достоевскому и электронной музыке. Мы правда могли бы стать друзьями. Но я все решила. И поцеловала Джерада первой. Оказывается, это просто – использовать кого-то. Кого-то харизматичного и горячего. Кого-то влюбленного. Совесть скоро заткнется, и мне будет хорошо.

Ничуть не растерявшись, Джерад ответил на поцелуй, а я схватила его за ворот рубашки и повела в спальню. Завершим начатое в темной комнате. Он уложил мое тело на простыни и лег сверху, опираясь на локти.

– Ты чертовски красивая, малышка Ари. – Он убрал с моего лица мокрые после душа волосы и повел ладонь ниже.

Когда его рука коснулась внутренней стороны моих бедер, я свела их. Джерад замер. В полумраке свидетель – только фонарь за окном. Но я все равно стеснялась. У Джерада Андерсона было много женщин!

А дело точно в этом? Или я отвыкла от чужих рук? От теплых, а не холодных… Нет. Не позволю глупым мыслям испортить мой план.

– Продолжай.

Он спустился на пол. Я изумленно смотрела: что Джерад делает? Циничный и жестокий, эгоистичный и своенравный, он стоял передо мной на коленях. Секунду медлил и опустился между моих ног.

Когда его язык дотронулся до клитора, я не смогла сдержать стон. Длинные пальцы вошли внутрь, подстраиваясь под ритм его языка. Джерад хорош. Чертовски хорош! Он слегка прикусывал, целовал и облизывал меня, но оставался главным в процессе. Руководил. Я вцепилась в его волосы, приближаясь к оргазму: мышцы начали сокращаться, а ноги трястись.

Но без любви удовольствие не имело смысла. Я приглашала домой много парней. Клиентов Cotton Candy, и не только. Некоторые были ничего, но… ни один из них не Стивен, пусть я и выбирала брюнетов, иногда с щетиной, иногда с зелеными глазами. Сейчас я думала о том, как неправильно происходящее. Мерзко, как с очередным клиентом. И если получу оргазм, Джерад захочет что-то взамен.

Я отодвинулась к спинке кровати. Клитор пульсировал, требуя разрядки, но я проигнорировала свою похоть.

– Прости, не могу. Асоль и…

– Стивен.

Я неловко кивнула, а Джерад выпрямился. Он вытер ладонью блестящие от моей влаги губы и усмехнулся:

– Ты умеешь испортить момент.

– Извини…

– Давай просто поспим.

Он забрался на кровать, лег рядом и повернулся на бок, прижавшись. Твердый стояк коснулся моего бедра.

Я отпрянула:

– Извини. Я правда не могу.

Джерад притянул меня обратно.

– Ты намного важнее, чем секс, малышка Ари.

Но я знала мужчин. Долго терпеть он не станет.

Ночью мы поехали в клуб. Джерад перестраивал режим для новой работы, а у меня работы не было, и я согласилась составить компанию. В клубе гремела музыка и светили разноцветные прожекторы. Мы сразу прибились к тусовке каких-то людей, оказалось, к друзьям Джерада. Отвязные, как подростки: они танцевали, пили, принимали наркотики…

– Ари, давай! – крикнула одна из девушек – блондинка со стрижкой каре. В ее руке блестели таблетки со смайликами.

Я помотала головой:

– Нет, спасибо, я завязала!

– Это маленькая шалость, – ладони Джерада оказались на моей талии, – так веселее. – От него пахло водкой с апельсиновым соком.

– Мне не грустно! – отшутилась я, двигаясь под заводной трек.

Вибрация битов синхронизировалась с пульсом, напомнив – я еще жива. Танцы спасут сломленную девушку? Раз Стивен не смог. Я подняла руки и позволила волнам музыки унести меня. Но Джерад быстро вернул птичку в клетку. Он загадочно улыбнулся, когда вел к туалетам. Музыка тут звучала приглушенно, и мы могли говорить спокойно.

– Ты чего, Ари, боишься? – пристыдил Джерад.

– Нет. – Голос надломился: я боялась, и очень сильно. – Понимаю, для вас таблетки – развлечение. Но я могу опять подсесть на Neon Cloud. Или… что-то посильнее. – Мысли о наркотиках осели в моем животе свинцовым камнем. За кайфом всегда следует расплата.

Но Андерсон ухмыльнулся и стал наступать, как дикий зверь загоняет оленя в ловушку. Мгновение – и я прижата к стене. Откинув волосы с моего лица, Джерад сказал:

– Я постоянно тусуюсь, мне нравится. А Стивену никогда не нравилось. Он домашний и… скучный. Может, когда нам будет сорок, начнем жить, как Стив. Но ты молода, девочка! Не хочешь развлекаться?

– Мне достаточно развлечений, – тихо парировала я.

Джерад хмыкнул – неубедительно.

Прокуренный воздух резал глаза. Горячее дыхание щекотало мне губы. Капкан захлопнулся. Зверь выжидал. Ладно. Пусть все узнает:

– Я работала в стрип-баре, я нюхала, я танцевала каждую ночь, и мне не нравилось! Не нравилось! – Кричала, рыпалась, но знала, так капкан сжимался сильнее. – Мне не сорок, – я впилась ногтями в запястье Джерада, и он отошел, – но мне нравилось жить, как Стивен.

– Иди к нему. – В ленивом тоне сквозили британский акцент и ядовитая ревность. – Он тебя ждет?

Слова ударили в солнечное сплетение, выбив весь воздух из легких.

– Вот именно, Ари. Потому что Стивен Рэтбоун – как домик в пригороде: с виду чистенький, а на заднем дворе закопаны трупы.

Я промолчала, опустив глаза. Джерад оперся руками с двух сторон от моей головы. Опять запах водки. Прекрасное дополнение к аромату отчаяния.

Капкан – зависимость. Переступив порог клуба, я знала, к чему это приведет. И позволила капкану захлопнуться. Зверь близко. И зверь – не Джерад. Это наркотики. Они помогут мне забыть. Я смогу остановиться.

– Вижу, шестеренки в твоей голове крутятся в правильном направлении. – Джер наклонился и зашептал: –«Ты думаешь, стоит захотеть, и ты бросишь, но это как сон. А сон нельзя остановить. Он продолжается вопреки твоей воле. И вдруг ты понимаешь, что ты бессилен»[27].

Я не ответила. Притянула Джерада к себе: я готова на все. Он взял меня за руку и повел обратно на танцпол. И кто-то принес косяк, и я смеялась громче всех, и в моей руке были те самые таблетки со смайликами.

Глава 8

Она просто девочка, и она в огне,

Жарче, чем фантазия, длиннее, чем автострада.

Она живет в этом мире, что охвачен огнем.

© Alicia Keys, «Girl On Fire»Ари

Эмилия долго извинялась перед мужчиной за соседним столиком, а официанту к извинениям достались неплохие чаевые. За моральный ущерб: не каждый день в кофейню приходит истеричка в спортивных штанах и в футболке с IAMX, размахивает сигаретой, ругается русским матом и просит сделать кофе по-ирландски[28]. Но о вежливости я напрочь забыла.

– Поверить не могу! – Затушив окурок так сильно, что он развалился, я испачкала пальцы. – Как можно быть таким…

– Ари. – Подруга убрала пепельницу на другой конец стола. – Все смотрят.

– Да? Супер! – Я повернулась и показала двум девчонкам, на вид школьницам, журнал: – Тут интервью про меня. Хотите автограф?

Впервые за три дня я покинула квартиру раньше девяти вечера. Отношения с Джерадом напоминали бесконечную вечеринку: мы танцевали, пили, употребляли. Знаться приходилось с огромным количеством людей, половины я не помнила, и мой затуманенный мозг не думал о Стивене, что меня, конечно, радовало. Но утром я прочитала интервью, а Эмилия прислала очередное сообщение – и пазл сложился.

В популярной сети кофеен напитки дорогие и скучные, особенно в сравнении с меню Sunshine, lollipops and rainbows. Я скучала по работе, но, когда думала, что стоит вернуться, ложилась спать.

– Рэтбоун пиарит новую песню про суку-бывшую и предательство друга. А сам он? Гребаный святоша? – Сначала я подумала, что интервью – фальшивка, Стивен не сказал бы такого. Но у журнала хорошая репутация. Стивен ненавидит меня – вот и вся правда.

– Вам бы поговорить… – Эмилия попыталась отнять у меня салфетку.

Нет уж, ей удалось забрать пачку сигарет и пепельницу, на салфетку пусть не покушается!

– Он все сказал. – Я порвала салфетку. – Обидно, что я не могу оправдаться! Люди не знают правду, но у них сложилось мнение обо мне, удобное Стивену. Как с песней «Солнечный свет». Он тогда не признался: мы расстались из-за него! И сейчас он изменил первый.

– Ты же не веришь, что Стивен мог? – Вопрос Эмилии звучал утвердительно.

Я дернула плечами. Какая разница? Он не пытается меня вернуть.