– Девчоночка знала, куда шла. Пускай теперь приноравливается!
– Всё-таки вредная ты, Таисия!
– Уж какая есть!
– Хватит вам уже, давайте делом займёмся, – перебила Матрёша. – Пошли в дом. Аня, ты ступай в серединке, за Оней сразу. Идти старайся след в след. Не выбивайся в сторону. Поняла?
Анна кивнула, и процессия медленно двинулась к крыльцу.
Дверь была приоткрыта. Баба Оня трогать её не стала, с неожиданной ловкостью проскользнула в неширокий проём. За ней осторожно последовали остальные.
Выстуженные сени вели в небольшую комнатёнку – полупустую, грязную и очень холодную. Развалившаяся печь выступала из угла, на боку валялась табуретка, а больше ничего здесь и не было, разве что обильные заросли паутины повсюду. Бормоча себе под нос, баба Оня двинулась к замызганному окошку. Тося высматривала что-то на потолке, водила над головой руками, шептала. Матрёша же опустилась на колени, пригнулась к самому полу и стала по собачьи принюхиваться. Зрелище было жутковатое. Анна невольно подумала, что тётка и сама сейчас смахивает на нечисть. Матрёша нюхала и нюхала, и, наконец, махнула рукой в угол, что напротив печи. Там, плотно пригнанная к доскам, находилась ляда, закрывающая вход в подвал. Открывать её не стали – Тося не позволила. Она рассматривала что-то на полу и вдруг нагнулась, подняла то ли нитку, то ли шерстинку. Поднесла близко к глазам, понюхала зачем-то и, обернувшись к остальным, кивнула, указывая на дверь.
Уже на улице, когда отошли подальше от брошенного домишки, Тося положила шерстинку на ладонь бабы Они и объявила торжественно:
– Букарица в подполе прячется. Вот ведь ловко обвела всех нечистая! Прямо под носом гнездо свила.
– Кто это? – Анна первый раз слышала такое прозвание. – Букарица? Она вроде буки?
– Из нечисти персона. Опасна тем, что всё норовит имя выпытать. Через него власть над человеком получает и тогда не отстает.
– Вы это по шерстинке определили? – поразилась Анна.
Тося не ответила. Повернувшись, она смотрела на дом, прикидывая что-то про себя.
– А отчего шерстинка? – продолжила расспросы Анна. – От платка или шали?
– Ты серьёзно или прикидываешься? – Матрёша подпихнула Анну в бок. – Не знаешь, кто такая букарица?
– Откуда мне знать? У вас здесь всё иначе! Другой мир! С домашними духами соседствуете, ведовством занимаетесь.
– Чего ж прилепилась тогда? Зачем пошла с нами?
– Интересно же! Как такое пропустить?
– Эх, девка! Опасный тот интерес, не в куклы ведь играемся, а нечисть отваживаем. Повезло тебе, что Оня знаткая, прогнала бУка. Иначе не стояла бы ты с нами сейчас. Душу бы до донышка выцедил да оболочку пустую оставил.
– И… Ч-ч-что?
– А то! Попала бы в дурку. Там, знаешь сколько таких, нечистью обласканных? Лечат их по науке, а толку в том никакого.
– Хорош базарить. – грубовато оборвала подругу Тося. – Действовать пора. Что предпримем?
– Подкурим травой. А как вылезет, сетку накинем, ту, что Оня сплела. Перевяжем да в полынью.
– Туда нельзя. Новые заботы накличем. Её же шуликуны вытащат.
– И то верно. Тогда на перекрестке оставим? Пусть убирается к себе. Там кто-нибудь распутает, освободит.
– А уничтожить её нельзя? – вновь не смогла сдержаться Анна.
– Можно и уничтожить. Да только зачем лишний раз равновесие нарушать? Привлекать внимание иных? Разозлятся. Полезут сюда толпой. Бука вернётся, за куму свою мстить примется.
– Куму?
– Куму. Одного они роду-племени.
– Но вы же от бука защиту поставили!
– Потому, что знали – недалеко где-то шляется. Если тайно придёт, такого наворотит! Мы не расхлебаем.
– Пошли уже отсюда, девчата. – попросила не в меру разговорившихся приятельниц баба Оня. – Скоро нас совсем заметёт. Да и вообще, не для чужих ушей такие разговоры!
Метель и правда усилилась. Ветер бросался снегом, вился рядом, словно хотел подслушать.
– Пошли! – согласилась Тося. – Вернёмся, как стемнеет.
Против ветра идти было сложно. Щёки мгновенно заломило от холода, нос заледенел. Анна прятала лицо в шарфе, но это мало помогало. Руки в перчатках промерзли насквозь. Зима словно насмехалась над ней: «Хотелось тебе снега да мороза? Так получай сполна!»
Всё-равно это лучше, чем сушь и пыль под солнцем! – шмыгая носом, твердила про себя Анна.
Она поотстала, совсем перестала прислушиваться к товаркам. Те же впереди приостановились и весело загомонили с незнакомым дедком.
– Опять девки ведьмачить наладилися? – поддел дед. – Вы осторожнее тама, друг дружку в жаб не обратитя.
– Смотри, договоришься, Семён. Тебя обратим… В таракана!
– Таракан – тварина хорошая. К достатку и благополучию в дому – хихикнул дед. —Моя старуха вам спасибочки скажет.
– Отстань уже, старый. Дай пройти.
– Ктой-то с вами? – прищурился на подошедшую Анну дед.
– Родня моя, – баба Оня легонечко подтолкнула Анну в спину. – Пойдём мы, Семён. Видишь, совсем замёрзла деточка.
– Я в вечеру загляну, Оня?
– Сегодня не собираемся. Дела!
И отмахнувшись от дедовых расспросов, девчата поспешили дальше.
Уже во дворе у бабы Они долго совещались возле снеговика, и, договорившись о времени встречи, разошлись по домам.
Анна следила за ними через окошко и отогревалась чаем. Кика теперь травяного заварила, с малиной сушёной да смородиновым листом. Такого вкусного и ароматного – не оторваться!
От событий и впечатлений у Анны немного подкруживалась голова и тревожно щемило в груди. Но она даже не думала отступаться, настолько увлекли её происходящие в деревне чудеса.
Весь день баба Оня возилась возле печи, томила в чугуне какие-то травки, просеивала золу, перемешивала её с солью. Выбрав самый большой гвоздь, какое-то время держала его над свечным пламенем. Свеча была необычная – чёрная и толстая. От неё по дому плыл противный сладковатый дух.
