Прикажи меня поить, кормить,
Прикажи меня скоро казнить,
Не прикажешь ты скорей казнить —
Прикажи на волю выпустить,
Не прикажешь ты вон выпустить —
Напишу я скору грамотку
К товарищам на тихий Дон:
Славный, тихий Дон взволнуется,
Весь казачий круг взбунтуется,
Разобьют силу турецкую
И тебя, царя, в полон возьмут!»
Как возговорит турецкий царь:
«Выпускайте добра молодца,
Удалого казака Донского
Во его ли землю русскую
Ко его ли Царю Белому».
И действительно, как в песне поется, писали из Азова донские пленники о тяжелой неволе. Мутилось сердце казачье тоскою, злобою загорались очи, когда читали они эти письма. Бельмом на глазу сидел в устьях Дона Азов. Из-за него нельзя было казакам выбраться на синее Азовское море, пройти за Керчь к берегам Крыма, где люди не знают зимы. И далекой мечтой донцов было – взять Азов.
Знали про это азовцы. Знали через своих разведчиков, под видом купцов приходивших на Дон, знали и от перебежчиков. Старая песня донская поет про эти думы казачьи, поет и про изменника туму[12 - Тума – не казак, пришлец татарского племени, или казак, родившийся от татарки.] – Сеньку Маноцкова.
У нас, братцы, на Дону,
во Черкасском городу
Проявилась у нас, братцы, прирожоная тума.
Он из тум, братцы, тума,
Сенька Маноцков злодей;
Крепкой думушки с стариками
он не думывал,
Думывал крепкую он думушку
с ярыжками,
Перекинулся, собака, к Азовскому паше,
А Азовский-то паша стал его спрашивати:
«Ты скажи, скажи, приятель,
правду истинную,
Что-то думают у вас, во Черкасском городу?»
«Старики-то пьют, гуляют,
по беседушкам сидят,
По беседушкам сидят, про Азов ваш
говорят:
Ой, не дай Боже Азовцам
ума разума того —
Не поставили б они башенки на усть
речки Каланчи,
Не перекинули бы цепи через славный
тихий Дон,
Не подвели бы они струны ко звонким
колоколам!»[13 - Азовцы подводили струны к колоколам и привязывали их у ограды, чтобы ночью, если стража заснет, а враг подойдет – колокола зазвонили.]
Уж нельзя нам, братцы, будет во сине море пройтить,
По синю морю гулять, зипунов-то
доставать! —
Как у нас было, на Дону,
во Черкасском городу
Войсковой наш атаман во всю ночушку
не спал,
Как со вечеру, сокол наш, Роговые
проплывал,
По белу свету, сокол наш,
по синю морю гулял,
По синю морю гулял, кораблики разбивал!
Убедившись в том, что Московский царь не в силах удержать казаков от набегов на море, азовцы стали укреплять Азов. Каменные стены города были обновлены, прокопаны новые водяные рвы, насыпаны валы, построены башни. За крепостной оградой турки выстроили еще прочный замок, где бы мог спасаться гарнизон в случае, если бы казаки одолели стены. На берегах Дона поставили они передовые крепостцы. Отборный четырехтысячный отряд янычар был назначен для охраны Азова.
На правом берегу Дона, ниже теперешней Старо-Черкасской станицы, находится Монастырское урочище. На месте этом, еще с 1610 года, стоял Монастырский городок и в нем собиралось «Главное Донское войско» для совета и для похода. Здесь собирался войсковой круг, здесь принимали послов и царское жалованье. Зимой 1637 года по всему Дону были посланы гонцы с приказом – к весне быть на Монастырском яру для решения общего войскового дела.
Весной собрался круг. На круг этот прибыли запорожские казаки, возвращавшиеся с набегов.
Собравшиеся на кругу атаманы предложили «Главному войску – атаманам и казакам» совершить великий подвиг: смыть вины свои перед государем, сделать то же, что сделал Ермак; открыть Москве свободный доступ к морю, дать ей возможность торговать со странами всего света – пойти «посечь басурман, взять город Азов и утвердить в нем православную веру!»
– Аминь! – указали казаки.
Атаманы обратились к запорожцам со следующею речью:
– Путь ваш далек и опасен, вряд ли дойдете. У нас же запасов много и в союзе с нами вы найдете богатую добычу. Возьмем Азов, откроем свободный путь в моря Азовское и Черное и найдем за морями все, чего только можно пожелать!
Запорожцы поклялись идти заодно с донцами и до смерти воевать против басурман.
Тогда же послали казаки атамана Ивана Каторжного[14 - Иван Каторжный получил свое прозвание за смелые морские набеги, которые делал на каторгах. Каторгами же назывались большие гребные суда. Каторжный в своих морских поисках доходил до самого Константинополя.] в Москву с донесением царю о своем намерении взять Азов и подарить его государю!..
Походным атаманом был избран Михаил Ивановича Татаринов. Не было у казаков стенобитных тяжелых пушек, и всю артиллерию тогдашнего войска Донского составляли четыре легкие пушки – фальконета.
Отпели молебны, поклонились старым образам, попрощались с родителями и часть казаков пошла на лодках по Дону, другая на конях вдоль берега. Вскоре увидали казаки высокие сероватые стены Азова, увидали и башни. Отцы их не раз бывали там, не раз брали и самый Азов, но тогда это была небольшая деревянная крепость, теперь же перед казаками возвышалась каменная громада со многими башнями. Войско казачье разделилось на 4 части. На Дону стала судовая стража, зашли казаки и к самому морю и отрезали все сообщения Азова.
Разбить стены азовские казаки не могли. И вот они решили взять Азов открытой силой, подкатить к стенам плетневые туры, насыпанные землей, забросать турок каменьями, а потом ворваться в крепость и взять защитников ее в шашки!
Три недели вели земляные работы казаки. Турки смеялись над ними. Им, вооруженным отличными, по тому времени, пушками, смешными казались действия казаков. Они толпами выходили на стены и кричали: – «сколько вам под Азовом ни стоять, а его, как ушей своих, не видать!»
Пробные штурмы казаков все были отбиты. Уже немало полегло казаков под стенами Азова, не хватало и пороха, а ничего не произошло нового в стане казачьем.
В это время у казаков находился тот самый посол турецкий Кантакузен, при котором убит был воевода Карамышев. Он ехал от турецкого султана в Москву и для сопровождения его из Москвы прибыл воевода Чириков, привезший казакам жалованье.
Кантакузен, увидавши, что делается под Азовом, послал тайно одного грека к турецкому султану с письмом о помощи азовцам. Казачьи разъезды поймали этого грека, обыскали его, нашли письмо и сейчас же донесли атаманам. На кругу порушили арестовать Кантакузена. Его заковали в цепи и посадили под стражу.
Напрасно воевода Чириков доказывал атаманам, что они не имели права этого делать, что посол – лицо неприкосновенное, казаки говорили, что посол не смел ничего отписывать султану о том, что он видел, и что он уже больше не посол, а лазутчик и предатель.
Во время этих переговоров прискакал с южных казачьих постов казак с донесением о том, что от Кагальника идет к Азову подмога. Это были наскоро собранные в Керчи, Темрюке и Тамани турецкие отряды. Конные казаки бросились на них. Произошел быстрый конный бой. Казаки рассеяли турецкие полки. Часть турок была переколота, часть прогнана. Ни один не дошел до Азова. Но немало пало и казаков при этой атаке.
Казак
Весело вернулись победители в свой стан. Собрался круг войсковой; ходившие в атаку атаманы рассказывали о победе, о бегстве турок.
