Венец демона
– Я… я готов.
Сейхан сидела за обеденным столом, обхватив руками кружку. Ее кожа выглядела смертельно бледной, глаза остекленели.
С ней Кен был честен. Она сама потребовала этого, подозревая худшее, еще когда продиралась сквозь ядовитый туман.
Кен настаивал, чтобы Сейхан поехала с остальными в машине скорой помощи. Его беспокоило ее состояние – и угроза, которую она могла представлять.
Три дня.
Она отказалась.
Грей сел на стул.
– Расскажи Кену то, что рассказала мне.
Сейхан бесстрастно глядела на пар, поднимающийся над кофе.
– Когда я пошла искать мальчика, то видела много животных, лежавших на земле. Олень, дикий кабан, сотни птиц…
– Мертвые или живые?
– Точно сказать не могу. Некоторые шевелились.
– Ничего удивительного. – Кен сел, обдумывая полученную информацию. – Как я и говорил, одокуро всеядны, им подходит любой хозяин. Судя по вашему описанию, значительная часть фауны инфицирована.
– Что нам делать? – спросил Грей.
– Нужно немедленно отправить туда людей. – Кен нахмурился. – И сжечь все тела. Только не знаю, поможет ли это. Большинство зараженных животных наверняка уже справились с действием нейротоксина и ушли. Что еще хуже, выжившие члены роя будут искать новых носителей.
– И что из этого следует? – спросил Грей.
Ответ пришел от Айко Хигаши. Сотрудница японской разведки безукоризненно прямо сидела по другую сторону стола. Ее лицо было непроницаемо.
– Из этого следует, что уже слишком поздно. Если осы размножаются, пора начинать обратный отсчет. Через три дня нам останется лишь одно: превратить острова в огненный котел. Этому виду нельзя позволить распространиться.
Кен вспомнил бразильский остров, охваченный пламенем.
Лицо Грея окаменело.
– Профессор, есть какой-нибудь способ борьбы с личинками? – спросил он, не желая сдаваться. – Использовать их слабые места, чтобы выиграть хоть немного времени?
Кен заметил, что рука Пирса лежит на бедре Сейхан. Вопрос, несомненно, интересовал его и по личным причинам.
– У меня не было времени серьезно исследовать этот вид. Я пробовал обычные препараты, такие как ивермектин, эффективный против большинства внутренних паразитов. – Он покачал головой. – Никакого эффекта. Ничего не помогало.
Сейхан внимательно посмотрела на Кена.
– Что со мной будет?
Мацуи отвел взгляд. Он хотел бы смягчить свои слова, но знал, что эта женщина хочет услышать правду.
– Пока вы были без сознания, я осмотрел вашу кожу и обнаружил более ста укусов. По моим оценкам, количество отложенных яиц может достигать нескольких тысяч. – Он виновато посмотрел на Сейхан.
– Продолжайте, – велела она.
– Через несколько минут после введения из яйца вылупились особи первой стадии. Они микроскопические, поэтому вы, скорее всего, не испытаете никаких клинических признаков в течение большей части дня, пока они продвигаются глубже.
– А завтра?
– Вторая стадия. Личинки достигнут размеров рисового зерна и начнут наносить реальный урон. К счастью, они, похоже, избегают жизненно важных органов, обходят центральную нервную систему и сердце. – Кен посмотрел ей в глаза. – Тем не менее будет больно. Хотя и не так мучительно, как на третий день.
– Когда они начнут прогрызать мне кости, – бесстрастно продолжила Сейхан.
Кен вспомнил лабораторных крыс, которых использовал в Киото для экспериментального заражения. На этой стадии они корчились от боли, кусали себя; некоторые даже вспарывали себе животы, словно пытаясь выцарапать источник боли.
– Дальше будет все хуже и хуже, – сказал он Сейхан.
– А в самом конце?
Кен покачал головой. На такую прямоту он не был способен. Профессор закрыл глаза, но продолжал видеть крыс, которые, наконец, сдались. Личинки четвертой и пятой стадий буквально перемалывали тела своих хозяев. В течение нескольких дней взрослые особи вылуплялись из коконов и выедали себе путь наружу. Забыть это зрелище он не мог. Тела крыс подергивались, словно живые. Воспоминание даже сейчас заставило его содрогнуться.
– Нельзя допустить, чтобы до этого дошло, – сказал Грей.
Кен сглотнул.
– Повторяю, ничего из того, что я пробовал, не помогало. Даже будь у меня больше времени, я не уверен, что мог бы добиться успеха. Как только личинки попадают в тело, лекарства бесполезны – так часто бывает и с другими насекомыми. – Чтобы объяснить это, он спросил: – Кто-нибудь из вас знаком сCochliomyia hominivorax?
– С чем? – нахмурился Палу.
– Мясные мухи. Они откладывают яйца в рану, и личинки прокладывают себе путь, поедая плоть. Без лечения можно умереть.
– А в чем заключается лечение? – спросил Грей.
– Единственный способ – операция. Их просто механически удаляют – выковыривают из тела. Никакие препараты их не берут.
– Тогда, может быть, операция… – начал было Грей, глядя на Сейхан.
Кен разбил его надежду.
– Личинки мясных мух залегают неглубоко под кожей. В отличие от личинок одокуро, которые расползаются далеко и глубоко, так что их не достанет ни один скальпель.
В комнате воцарилась тишина.
И тут заговорила Айко, словно ждавшая этого момента.
– Как сказал профессор Мацуи, он работал с одокуро лишь два месяца. Но если информация из Вашингтона верна – об артефакте, украденном во время Второй мировой войны, – тогда кто-то владел этим оружием на протяжении многих десятилетий. Возникает вопрос: почему им воспользовались только сейчас?
Никто не ответил.
– Потому что нечто изменилось, – сказала она. – Должно быть, нашли способ контролировать жизненный цикл этого монстра. Возможно, даже разработали лекарство.
– Но если вы правы, то откуда нам хотя бы начинать поиски? – нахмурился Кен.
Айко слегка улыбнулась.
– Есть одна мысль.
– Какая? – спросил Грей.
– Позвольте мне для начала подчеркнуть: все, что я собираюсь рассказать вам, основано на предположениях, которые могут оказаться ошибочными.
– Иными словами, это проверенная точная инфа, – сострил Ковальски.
– Я говорила с капитаном Брайант, пока вас не было… – продолжала Айко, не обратив на него внимания.
– Вы говорили с Кэт? – переспросил Грей.
– Да, – кивнула она. – Мы знаем, что ос выбрасывали из самолетов «Сессна». А еще мы подозреваем, что за всем этим может стоять японская организация. Поэтому я составила базу данных всех японских компаний, которые арендовали территории на островах в пределах дальности полета «Сессны».
– И что? – спросил Грей.
– Подозреваемых оказалось на удивление много. Азия очень активно инвестирует в Полинезию. При этом Китай и Япония отчаянно конкурируют. Но одно место меня особенно насторожило. Фармацевтическая компания купила небольшой остров. Атолл, если быть точной.
Она вытащила из кармана карту и развернула ее на столе. Подпись гласила: «Северо-западные Гавайские острова». Длинная цепочка крошечных островов тянулась по тысячемильной дуге через Тихий океан до самого острова Мидуэй и дальше.
– Атолл слишком мал и здесь не отмечен, – объяснила Айко, – но он расположен недалеко от острова Лайсан. – Она постучала пальцем по пятнышку на карте.
Палу придвинулся ближе.
– Мы с братухой там иногда плаваем. Душевные места. Малолюдные.
– Большинство островов необитаемы, – подтвердила Айко.
Грей вместе с гавайцем склонился над картой.
– А почему это вызвало подозрения?
– Во-первых, та компания конкурирует с «Танакой», которая профинансировала работу профессора Мацуи.
Айко посмотрела на него, но Кену не требовалось напоминать о вероятной зловещей подоплеке его поездки на Кеймада-Гранди.
– Во-вторых, – продолжала Айко, – на атолле когда-то находилась станция радионавигационной системы «Лоран», принадлежавшая пограничной службе США. Теперь там лишь заброшенная взлетно-посадочная полоса и несколько покинутых зданий.
– Если все это модернизировать, получится удобный перевалочный пункт, – признал Грей.
– Какую компанию вы имеете в виду? – спросил Кен.
– Она в течение нескольких лет попадала в поле нашего зрения – по причинам, которые, похоже, не связаны с этим: черные рынки, финансовые махинации… – Айко покачала головой. – Мы не можем выдвинуть убедительные обвинения. В основном из-за того, что японский закон потворствует корпорациям.
– Итак, что же это за компания?
Айко подняла бровь.
– «Фениккусу лабораториз».
Кен откинулся на спинку стула. Он узнал название. Сейчас оно приобрело для него больше смысла.
– В чем дело? – спросил Грей.
– «Фениккусу» на японском означает «феникс».
– Бессмертное существо, возрождающееся из пепла, – кивнула Айко.
– Интересно, откуда только они взяли такое название, – фыркнул Ковальски.
Айко пожала плечами.
– Как я уже сказала, не исключено совпадение. На этом основании мы вряд ли сможем ворваться на объекты, принадлежащие «Фениккусу лабораториз».
– Без дополнительных доказательств не сможем, – согласился Грей.
Айко уставилась на карту.
– Как раз на островке посреди Тихого океана мы могли бы их найти.
– Тогда отправляемся туда, – решил Грей.
Кен так и видел, что в голове у него уже готовится план.
– Я с тобой, – заявил Палу. – Я знаю эти острова. У меня даже есть двоюродные братья на Мидуэе. Они нам лодку дадут. Будет хорошее прикрытие.
Грей задумчиво кивнул.
Сейхан встала.
– Я тоже еду.
Взгляд Пирса стал напряженным.
– Может быть, лучше…
– Я еду.
Кен попытался вмешаться, зная из первых рук, что будет дальше:
– Вы должны находиться в карантине. Если не в медицинском центре, то, по крайней мере, здесь.
Сейхан обожгла его взглядом.
– Док, я сейчас что, заразна?
– Ну… нет, – сник он.
– Тогда у меня есть три дня.
Она вышла из комнаты.
Когда за ней захлопнулась сетчатая дверь на веранду, Ковальски поднял обе ладони.
– Просто чтобы вы все знали: я не против, пусть едет.
16 часов 44 минуты
Грей осторожно выглянул на веранду. Он ждал, пока Сейхан перестанет расхаживать по веранде. Ей потребовалось полчаса, чтобы наконец успокоиться и сесть на верхнюю ступеньку.
– Эй…
Она сидела спиной к нему, не оборачиваясь.
Плохо дело.
Грей медленно приблизился, боясь ее спугнуть. И осторожно предложил ей свою версию трубки мира:
– Я нарезал тунца. – Он посмотрел в сад. – Примерно через час мы отправляемся. Ты, наверное, захочешь еще раз покормить свою бродячую кошку.
Сейхан тяжело вздохнула и взяла тарелку.
Грей присел рядом, оставив между ними несколько дюймов в качестве буферной зоны.
– А как насчет твоих нотаций, что не надо кормить бродяг? – пробормотала она.
– Сейчас не время беспокоиться, какой вред приносит биосфере острова одна кошка.
– Это, конечно, правда…
Тем не менее она не смотрела на него.
– Сейхан…
– Ты меня тут не оставишь.
– Да, но…
– Я умру, сражаясь.
– Мы найдем лекарство. – Он протянул руку. – Вместе.
Она выдохнула, чуть расслабившись. Их пальцы сплелись.
Сжав ее руку, Грей почувствовал дрожь.
– С тобой все будет в порядке, – пообещал он ей.
– Я не за себя боюсь. – Сейхан наконец повернулась к нему. По щекам катились слезы. – Надо было сообщить тебе раньше…
– О чем? – встревоженно спросил Пирс. Он уже примерно месяц чувствовал, что ее что-то тревожит.
– Я беременна.
Часть третья
Янтарный путь
Глава 17
8 мая, 17 часов 03 минуты по японскому времени
Фудзикавагутико, Япония
Не обращая внимания на безмолвного посетителя, Такаси Ито опустился на колени перед традиционным котацу – низеньким деревянным столиком, покрытым старинным одеялом; под ним стояла жаровня с углями.
Жар углей согревал худые, терзаемые артритом колени Такаси. Хотя давно настала весна, воздух в курортном городке на берегу озера Кавагути был прохладным. Озеро находилось на высоте восьмисот метров на северном склоне Фудзи.
Кавагучи – самое известное из пяти озер, окружающих священную гору. Отсюда открывался потрясающий вид. Веками на эти берега приходили художники, чтобы передать красоту высокой заметенной снегом вершины, отражающейся в спокойных, как зеркало, водах.
И всегда тщетно.
Сквозь стеклянную стену Такаси смотрел на вершину горы. Он сам выбрал это место в нескольких километрах от отелей, ресторанов и городской суеты, чтобы построить новейший исследовательский комплекс «Фениккусу лабораториз».
Сияющая вершина Фудзи – идеально симметричный конус – напоминала подвеску, безмятежно висящую в небе. Ее краски постоянно менялись с движением солнца: от сверкающего бриллианта до багровой, как рана, тени. Синтоистская мифология гласила, что там обитает бессмертный бог Куни-но токотати-но микото. Даже название горы, «Фудзи», было синонимом слова «бессмертный».
А еще Такаси нравилась неоднозначность Фудзи – горы спокойной и в то же время мятежной. Фудзи был активным стратовулканом, который несколько раз сжигал дотла близлежащие дома и храмы. Во время последнего извержения, в 1701 году, над огромными пространствами летал горячий пепел. Токио засыпало золой, десять лет длился голод.
Однако эта же вершина была источником воды для большей части окрестных территорий: отсюда орошались рисовые поля и фермы.
Гремучая смесь темпераментов делала Фудзи душой Японии. Здесь проявлялась способность народа к глубочайшей мудрости и спокойствию – и в то же время готовность уничтожить все вокруг в моменты волнения или угрозы.
Древние самураи размещали на горе великолепные тренировочные центры. Земля, на которой построили исследовательский комплекс, когда-то была вотчиной сёгунов Токугава – тех самых воинов, которые погибли в храме Канъэй-дзи в Токио. Такаси вспомнил камень за храмом: там он каждый год жег благовония в память о своей возлюбленной Миу.
Разве мог я выбрать другое место для лаборатории?
Имелась причина и более практического характера. Городок Фудзикавагутико лежал всего в ста километрах от Токио, где была расположена штаб-квартира. Близко и при этом уединенно.
Именно то, что нужно.
Сотрудников комплекса отбирали на основании их лояльности, осмотрительности и научных знаний. Средняя зарплата составляла более шестидесяти миллионов иен; деньги, а также изощренные меры безопасности обеспечивали молчание.
Конечно, неизбежно расползались слухи – и от конкурентов, и от всех, кому случалось заглянуть за ворота объекта.
Возможно, мне следовало выбрать более консервативный дизайн.
Среди множества хозяйственных построек выделялось архитектурное чудо из стекла и стали, выполненное в форме пятиэтажной пагоды. Прозвище, данное строению, произносили иногда с насмешкой, а иногда с уважением: «Кори-но-сиро» – Ледяной замок.
Название пришлось Такаси по душе. Оно звучало особенно уместно посреди зимы, когда снег покрывал не только вершину горы, но и окружающие земли. В стеклянном здании отражался мерзлый пейзаж, оно становилось неотъемлемой частью окрестностей, ледяным призраком из прошлого Японии.
Дизайн объекта служил и практическим целям. Стекло и сталь не горели – на случай если горе Фудзи суждено когда-либо разразиться дождем из пылающей золы. Кроме того – и об этом мало кто знал, – вниз уходили пять подземных уровней. Лабораторный бункер внизу скрывал величайшую тайну корпорации, причем самый нижний этаж мог выдержать ядерный взрыв.
Сейчас его мечта близилась к воплощению. Грядущий кошмар должен был послужить местью за убийство Миу, возлюбленной жены, чтобы весь мир страдал так же, как он. И из этого же храма возродится вечная японская империя.
Сидя вместе с безмолвным гостем в своих апартаментах на верхнем уровне стеклянной пагоды, Такаси занимался хобби, которое любил с юности. На стеганой поверхности котацу лежал лист стекла, служивший рабочим столом. Ноутбук был раскрыт в ожидании видеозвонка от внука, но Такаси сосредоточился на сложенном листе бумаги. Оригами он увлекся еще в детстве, прежде чем его изгнали из семьи. Оно было связано как с его личным прошлым, так и с культурным наследием, и восходило к тем временам, когда оригами практиковали в судах японской империи. Миу поощряла тягу мужа к искусству. Такаси сложил для нее зверинец и сад бумажных цветов, просто чтобы вызвать редкую улыбку.
Теперь он продолжил практику ради успокаивающего эффекта, ради возможности упражнять терзаемые артритом пальцы, а еще ради решения математических задач, чтобы ум оставался таким же острым, как складки бумаги. Десятилетиями он сидел у ног мастеров оригами, оттачивая свои навыки. Несколько лет назад умер Акира Ёсидзава, один из его учителей.
Ему было девяносто четыре. Я достигну этого возраста в конце года.
Остались последние черты. Такаси погрузил кончики пальцев в увлажненную губку – он использовал технику мокрого складывания, разработанную Ёсидзавой – и поставил фигурку на задние лапки.
Получился богомол.
Как всегда, у него не было изначального плана. Такаси покорялся пальцам, которые диктовали направление и форму.
Но теперь он понял, почему выбрал эту фигуру.
Напротив, в традиционной позе сэйдза, сидела женщина в соломенных сандалиях, носках-таби и белом кимоно, заправленном в красные штаны-хакама. Ее темные волосы были заплетены и уложены в высокую прическу, подколотую декоративными шпильками. Типичное убранство мико, девицы из синтоистского храма.
Такаси знал, что она исповедует религию крови и смерти.
Глядя на молящегося богомола, он понял, что его вдохновило – женщина, опустившаяся на колени по ту сторону стола. В «Кагэ» ее, как и самого Такаси, обучали убивать. В течение последних нескольких лет Такаси с внуком тайно разыскивали тех, кто выжил после чистки «Кагэ», собирая и тренируя маленькую армию – современную версию нинздя, тайных воинов феодальной Японии.
Эта женщина, однако, нашла его сама и уже доказала свою полезность. Она предоставила информацию, которую подтвердили его люди в японской разведке: американцы отправились в Эстонию. Они хотели выяснить происхождение янтарного артефакта, который стоил Миу жизни. Необычный поворот событий насторожил Такаси, и он отправил команду на перехват. Следовало узнать причину этой странной поездки и устранить любую возможную угрозу.
Ожил ноутбук, сообщая о входящем вызове.
Такаси нажал на иконку телефона и принял вызов от Масахиро. Пристыженное лицо внука появилось в новом окне.
Операция на Мауи в целом шла по плану, но ее запятнал один провал. Агенты «Сигмы», сыгравшие ключевую роль в падении «Кагэ», все еще живы.
– Конничива́, софу, – хрипло произнес Масахиро. Потом, очевидно, заметил разгневанное выражение лица собеседника и сменил тон. Масахиро должен был вернуть уважение Такаси, прежде чем снова называть его дедушкой. – Джонин Ито, – поправился Масахиро, подчеркнуто низко склонив голову.
– Ситуация на базе?
С Мауи внук отправился на остров Икикауо. Их база располагалась на небольшом атолле, недалеко от Мидуэя, где японский флот потерпел унизительное поражение во время Второй мировой войны. Было очень логично нанести удар именно оттуда.
– Хай, – Масахиро вскинул голову. – Данные в надежном месте. Секции для спаривания разбирают. К ночи все будет чисто.
Такаси заметил, что женщина едва заметно покачала головой.
– Вы уверены, что они отправятся туда? – спросил он ее.
Она склонила голову, не сомневаясь, что американцы – в частности, двое оперативников, которые пережили покушение, – попытаются выследить Масахиро на Икикауо. Невероятно!.. Но Такаси уже начал доверять получаемой от нее информации.
Масахиро, наверное, заметил их краткое совещание и взволнованно заговорил:
– Джонин Ито, все идет по плану. Мы можем…
Такаси поднял ладонь, призывая его к молчанию.
– Ты потерял хорошего солдата. Генина Джиро. Я посылаю замену.
Его взгляд скользнул к стоящей на коленях женщине.
– Но у нас нет времени, – нахмурился Масахиро.
Такаси глубоко вздохнул.
Что такой молодой человек может знать о времени?
– Операция продолжается, как планировалось, – отчеканил он. – Однако тебе предстоит новая миссия в Икикауо. Шанс восстановить честь.
Пока Такаси излагал подробности, женщина ждала. Ее пальцы покоились на рукоятке кинжала, спрятанного на поясе хакамы. Она сказала, что это аутэм, клинок для темных целей. У нее были свои причины, чтобы заманить американцев в ловушку.
Проинструктировав внука, Такаси заметил маленькую картинку в уголке монитора. Еще одно лицо женщины – но не темноволосой красавицы с безупречным цветом лица. На фотографии был призрак. Смертельно бледная женщина с ледяными голубыми глазами и волосами цвета свежего снега. Альбиноска. Словно бросая вызов отсутствию пигментации, на правой стороне лица было вытатуировано колесо, сейчас полустертое и припудренное. Вводить в заблуждение она умела – за десятилетия в «Кагэ» научилась делать из этого пустого холста какие угодно лица, мастерски преображаясь и скрываясь.
Ничего удивительного, что она пережила чистку.
Тем не менее Такаси узнал о ней все.
Он прочитал русское имя внизу фотографии: Валя Михайлова.
Однако имя не могло поведать, кто она такая.
Такаси коснулся молящегося богомола на стекле, сознавая, что интуитивно уловил ее суть.
Вот кто ты на самом деле.
Глава 18
8 мая, 12 часов 09 минут по восточноевропейскому летнему времени
Таллинн, Эстония
– Мы словно в сказку попали! – воскликнул Монк.
Кэт разделяла чувства мужа. Таллинн был одной из старых европейских столиц, его основали в тринадцатом веке. Несмотря на бурную историю – город видел, как страну завоевывают многочисленные соседи, – почти все средневековое наследие чудесным образом сохранилось.
Особенно здесь, в центре.
Монк вел машину, а Кэт смотрела на мощеные улочки и хитросплетения переулков, обрамленные причудливыми пастельными домами с красными черепичными крышами – в основном средневековой постройки. Над городом высился шпиль церкви Святого Олафа – в течение большей части XVI века она оставалась самым высоким зданием в мире.
И в то же время по другую сторону «БМВ» из окон открывался совсем другой вид: сверкал современный мегаполис из стеклянных небоскребов и угловатых зданий. В третьем тысячелетии появился новый Таллинн. Там, где когда-то был лишь порт на берегу Балтийского моря, с бумажными и спичечными фабриками, теперь раскинулась Кремниевая долина Европы. В Таллинне было больше технологических стартапов на душу населения, чем где-либо еще. Даже «Скайп» был создан именно здесь.
Тем не менее, люди гордились своей историей и воздавали ей должное. Сейчас, когда отмечали дни Старого города, на средневековых улочках толпились мужчины и женщины в старинных костюмах. Некоторые вышагивали над толпой на ходулях. Повсюду стояли торгующие лакомствами и поделками ларьки.
Идущий рядом с медленно движущимся автомобилем мальчик постучал в окошко и показал корзину шоколадных батончиков и сладостей «Калев», изготовленных в Эстонии. Мальчик был одет в брюки, которые, как и свободную льняную рубашку, покрывала яркая вышивка.
– Надо девочкам взять конфет, – сказал Монк.
– Хочешь, чтобы они ели еще больше сладкого? – Кэт подняла бровь. Она подозревала, что он сам не прочь полакомиться.
– Вообще-то я тоже не отказался бы от шоколада, – сказал доктор Беннет с заднего ñèäåíüÿ.
– И я, – улыбнулась Элена.
Кэт кивнула, покоряясь большинству, и опустила окно. Запахи сладкой выпечки и жареного мяса пробудили аппетит. Кэт купила несколько шоколадных батончиков и пакет карамели, который придержала для себя – конечно, исключительно в исследовательских целях, чтобы оценить работу эстонской кондитерской промышленности.
Когда они выехали из Старого города, на дорогах стало свободнее. Несмотря на задержки, добраться из аэропорта до места назначения удалось меньше чем за полчаса.
– Впечатляет, – промолвила Элена, глядя на массивное здание Национальной библиотеки Эстонии.
Восьмиэтажная кирпичная постройка раскинулась на целый квартал. Фасад напоминал могилу сталинской эпохи, безликую сероватую известняковую плиту, украшенную единственным окном-розеткой, а над всем этим нависала треугольная пирамидальная крыша. Утилитарный дизайн объяснялся просто: строительство библиотеки началось, когда Эстония еще находилась под железной пятой Советского Союза, а завершилось после того, как страна объявила о своей независимости в 1988 году.