Инсургент

Глава 5. Обещание

Морпех Иван Комарин, позывной «Правда», обещал двум своим дочкам-погодкам десяти и одиннадцати лет обязательно прибыть на соревнования по спортивным танцам, к которым девчата готовились почти полгода. Но как выполнить обещание, если боевые командировки – его работа?

– Обещал? Значит нужно явиться кровь из носу! – по-доброму подшучивал над товарищем его боевой друг Володя Литвин, позывной «Оникс», пребывающий в госпитале после третьего уже ранения. «Правда» пришел навестить сослуживца по гвардейской севастопольской бригаде и поздравить его с третьим орденом Мужества, но так и не смог сообщить Володе, что рапорт о дальнейшем прохождении службы Литвина снова «завернули».

– Слово-то я сдержу, брат, но тогда ты один будешь от «Бабы Яги» отбиваться своими костылями, – парировал Правда Ониксу, имея в виду вражеский дрон огромного размера с шестью подвешенными «вогами» от гранатомета.

Правда старался не расстраивать друга, ведь нетрудно было предположить, что окончательное решение о комиссовании в соответствии с заключением военно-врачебной комиссии скорее всего не обрадует Оникса, а оно как приговор – обжалованию не подлежит.

После таких ран в строй не возвращают. Руки-ноги то целы, но сильная контузия и осколочные ранения в голову обездвижили правую часть лица. Восстановление хоть и проходило относительно быстро, но лишь частичное. Благо – мозги в порядке и вербальные способности не утрачены, хоть и говорил Оникс медленно, зачастую проглатывая целые фразы.

– Пока руки целы – буду воевать, Иван Васильич, – А не примут обратно, подамся в ЧВК к Годину.

– Как так?! Сам же говорил, что там не соблюдают воинскую этику и принцип армейского и флотского единоначалия, дискредитируют командование и выполняют только те приказы, которые пожелают. Как ты с ними-то рука об руку воевать будешь? Они как будто одни воюют! Сам же говорил!

– Говорил. Но задачи они решают. Понимаешь. Васильич, они все равно герои и профессионалы. Вот мы же тоже гордимся принадлежностью к «черным беретам»! Нас тоже кое-кто на флоте считает высокомерными.

– Задачи и мы решаем, не щадя живота, – Правда дотронулся до спинки больничной койки. – И гордимся беретом, это верно. Гордимся, но не кичимся. Готовы с любой высоты и глубины в любое пекло, но не лезем не в свое дело. Просто выполняем свой долг.

– А может стоило разворошить болото, Васильич, – Хотя бы таким образом, через шумиху в СМИ?

– Разбудить можно и лихо. Разбудить и раскачать – антонимы. Одно дело – пошуметь, чтобы отвлечь, как мы это делали на островах, чтоб врага запутать и парней 300-ых эвакуировать, а другое – шуметь, чтоб «старлинку» помочь целеуказание верное дать. Нет, Володенька, субординация в армии и на флоте – залог успеха. Рычаги у этого твоего Година были влиять на все процессы и так. Целая медиа-империя на штате! Славы и власти захотел. А врагу только и нужен раздрай. Больше вреда от него теперь, чем пользы теперь. Да и мотивация там другая.

– Ну, не греши на всех – там хватает парней , которые не за деньги.

– И это истина, – подтвердил Васильич, – Однако, нельзя служить одновременно Родине и Мамоне.

Перефразируя Святое Писание, Правда поймал себя на мысли, что излишне морализирует, но его неприятие к «чвкашникам» искало объяснение в простых формулировках. Зачастую годились афоризмы и даже притчи из Библии. В любом случае Правда, как человек опытный, наделенный значительными полномочиями в бригаде морпехов, чувствовал, что действия Година раскачивают ситуацию не только внутри, но и в стране. И неважно – использовали его вслепую, либо он становился инсургентом по собственной воле, в силу непомерных амбиций, жадности или еще чего…

Для Правды тоже не было очевидным, заговор это или проявление характера инициатора бучи. Во что он точно не верил, так это в какой-то хитроумный план.

– А может это замысел такой? – словно дублируя мысли друга, полушепотом произнес Оникс, – На самом верху так решили. Чтоб врага запутать! Чтоб показать, что мы слабы и у нас разлад внутри. Может поэтому Годин так себя ведет? Не думал об этом? Неслучайно ж он на базах ГРУ свои подразделения слаживает…

– Я, брат, в конспирологию не верю. – больше уверяя самого себя, чем споря, ответил Правда, – Я тебе верю. За тобой бы пошел, а за этим Годиным нет. Он на войнах наживается. Патриотизм бизнесом сделал. А ребята его… Да. Сражаются. Но мы не хуже. Они в аду может и лучшие, может и в Бахмуте тоже. А мы лучшие в боевой и политической подготовке! А так же на островах, в Крынках и в Работино, так ведь? Не одним Бахмутом фронт дышал.

– Это так. И в Мариуполе, и в Новомихайловке мы справлялись не хуже, верно. – подтвердил Оникс. – Там…

– Там, где мы – там не ад, там Победа. – по-дружески перебил Оникса Правда…

– Победа. – подтвердил Оникс, мечтательно вздохнув, – А ты, Васильич, дочкам раз обещал, то обязан быть как штык на танцевальном конкурсе.

– Раз обещал, значит – буду. Только не грузи раньше времени. Лучше скажи как у тебя на личном фронте?

– Да все так же. Никак. – признался Оникс, – Я однолюб. Причем, безответный.

– Ты все про свою первую любовь, школьную?

– Про нее! В учительницу был влюблен.

Товарищи засмеялись.

– А как сестра твоя младшая Юлька, как она с нашим Ромео, взял же себя позывной этот сорвиголова.

– Явно в ее честь. – подтвердил Литвин.

– Ты ж в курсе, что он учудил на Правом берегу, когда с Херсона отходили. Для форса без шлема на штурм пошел, в берете. Кричит: «Черная смерть идет!» Полякам в развалины мину противотанковую забросил, взял опорник единолично. Мы зашли, а он сидит над поляком и плачет.

– Чего? – удивился Литвин, слушая подробности о зяте. – Ромео плакал? Пожалел пшеков, что-то верится с трудом?

– Да нет. Обыскал поляков на предмет полезных трофеев, а обнаружил у них мародерскую добычу. А там рубли советские и награды государственные за минувшую войну. Точно ветерана ограбили. Он же близко к сердцу это принимает. Для него все наемники – немцы, хоть там и поляки были.

– Успокоил его?

– Как сумел, а еще снял шлем с пшека и насильно ему на голову водрузил. И что ты думаешь? Прилетела пуля от снайпера и прямиком в шлем.

– Выходит, ты нашего Ромео от снайпера спас.

– Да боюсь, что ненадолго. И спасибо не сказал. Обругал только, мол, зачем ты на меня фашистскую каску надел и снова на берет ее поменял.

– Безбашенный он, Правда! Правда твоя! Но Юльку любит так же безбашенно, как воюет. Только плохо, что не бережет себя. Хотя бы для нее. – резюмировал Оникс.

– А чего Юлька не обрадует брата наследником семейным? Сколько ей? Двадцать шесть? – спросил Правда.

– Двадцать восемь… Не сыпь соль на рану. Не получается у них пока. Бывает такое. Но семья крепкая. И любят друг друга. Мне это душу греет. Ждет она его так, как тебя твоя Божена ждет, как я мечтаю, чтоб меня кто-нибудь ждал.

– Я тебе обещаю, что с этим помогу.

– Ты мне уже дал обещание, что к дочкам на конкурс придешь! Это сперва выполни.

Глава 6. Черный берет

Замужняя Элеонора Леонова, в девичестве Гулько, охотно принимала знаки внимания от многих. Не чуралась Эля и прямым воинским начальником своего супруга. Майор Дмитро Ступак, к примеру, «подбивал к ней клинья» с тех самых пор когда в результате Русской весны и вывода из Крыма части феодосийских морпехов, отказавшихся подписать контракт с Россией, «отказники» оказались сперва в Одессе, а потом в Бердянске.

Бердянск показался Элеоноре еще большей глушью, чем Феодосия. Кроме белоснежной ротонды у набережной, розового двухэтажного особняка на променаде и круглой клумбы, смотреть там было не на что. Памятники сантехнику, доктору Айболиту, кораблику и велосипеду не в счет – Элеонора, проходя мимо этой удручающей ее архитектуры малых форм, всякий раз полагала, что городские власти решили поиздеваться исключительно над ней, опрокинув все ее мечты о славе, карьере и процветании.

Она имела специальность хореографа и сценического постановщика и диплом, подтверждающий специализацию – Эля закончила целый институт культуры «практически без троек в аттестате». Кроме того, Эля, как все недооцененные артистки «погорелого театра», искренне считала, что обладает обворожительной внешностью.

Немного тюнинга, выравнивание нижнего ряда зубов с помощью дорогостоящих брекетов, операция по уменьшению не в меру крупных грудей до полновесной троечки, и еще парочка модных тату – на спине и на запястье, – на ее необремененный дальновидностью, но зато практичный взгляд этого было вполне достаточно для стремительного взлета в столичном варьете или, берите выше, в искрометном сериале будущего президента Незалежной, где ей наверняка предоставили бы одну из главных ролей.

Столицей Эля пока считала Киев, но грезила о Париже. А ее «олух» капитан Леонов никак не мог посодействовать заслуженному ей стремительному социальному лифту. Она не прочь была от него избавиться, как избавилась от пятилетнего ребенка, сбагрив «неугомонное обременение» бабушке с дедушкой в Бахмут.

Да уж, в провинциальном Бердянске, да и в не менее унылом для будущей звезды подиумов и эстрадных подмостков Мариуполе, ей светила лишь должность официантки или, в лучшем случае, помощницы директора.

За это «несправедливое несоответствие» ее уровня и реального положения дел Элеонора, естественно, пилила мужа Игоря, того самого капитана Леонова, которого объявила первопричиной своей вопиющей нереализованности. Она могла сгинуть в сей глухомани, а он и в ус не дул! Да и что он мог?! Если б не она, вообще бы остался за бортом!

В этой негативной оценке супруга ей подпевал один из центральных Элиных ухажеров, майор Дмитро Ступак, из «свидомых» националистов, весьма перспективный в отличие от «ее нерасторопного муженька». Ступак то и дело оказывался рядом во все перипетиях судьбы разваливающейся пары.

Бракоразводный процесс был, конечно же, неминуем. Игорь жалел, что не смог оставить пятилетнего сынишку дома, ведь спорить с Элеонорой было бесполезно. Сохранять же брак с человеком, который грезит о Париже из Бердянска, и при этом отправляет родное дитя в Бахмут, означало терять время даром. Не дорожишь мужем и считаешь ребенка обузой – иди лесом!

Тревожный звоночек крушения молодой семьи раздался еще в Одессе, когда Игорь Леонов устроил демарш вместе с двадцатью такими же ретивыми и несговорчивыми морпехами из вышедшей из Крыма роты. Тогда еще он был «старлеем».

Дернула его нелегкая противиться смене цвета берета. По приказу «Верховного головнокомандувача» Петра Порошенко 23 мая 2018 года морские пехотинцы Украины должны были сменить традиционные черные береты на головные уборы цвета морской волны.

Леонов не просто заартачился и тихо саботировал приказ «Высокоповажного», но и устроил демарш, выказав отрытое неповиновение на гарнизонном плацу. Черный берет не снял, бирюзовый не надел. Поведение отказавшихся переодеться расценили как тихий бунт. Большинство уволили в запас «с позором» для острастки других. В роли «спасителя» подвернулся «вездесущий» майор Дмитро Ступак.

– Утихомирь своего мужа, Элеонора. – вкрадчивым голосом произнес майор, – Он совсем берега попутал. Еле вывел его из под удара, а то шел как зачинщик. Какая разница, какого цвета берет? Дурак он и есть дурак! Скандал докатился до самого Президента. Комбриг в шоке! Еле уговорил его не увольнять твоего упрямого Гарри, но придется из Одессы не в Киев ему убыть, а к пресному морю в Бердянск. Иначе бы просто уволили по дискредитации, без шансов восстановиться на службе.

– И сколько в этом Бердянске куковать? – чуть не расплакалась Эля.

– Это скорее от тебя зависит, а не от него. – прошептал на ухо Дмитро, – Я из-за тебя за Леонова вписался. Не видать тебе, Эля, Киева, как своих ушей, с этим твоим упрямцем. Как осел, не сдвинешь с места. А мог бы карьеру сделать здесь в Одесской академии, она межвидовая теперь, или вообше в Киев перебраться. В штаб! Или в Главное управление разведки, или в Силы спецопераций, он же снайпер по военно-учетной специальности. Причем, неплохой. Славился еще в Феодосии меткостью. Но и там отказался, дебил, СВД – советскую винтовку на американский «Баррет» сменить, типа тяжелая для снайпера винтовка. Начал критиковать при инструкторах из Канады. Уже тогда на него искоса смотрели натовцы. А теперь вон – в неблагонадежные его определили. Таким дорогу не дают.

– А таким как ты? – выставила губки Эля.

– Дают. Я правильно политику партии понимаю. А с такой как ты рядом я бы горы свернул и на самый верх поднялся бы. – заморгал маленькими глазками перед шикарной брюнеткой раздувающийся как мыльный пузырь Ступак.

– Так тебя в Киев переводят? – заинтересовалась Элеонора.

– Пока тоже в Бердянск, под негласное кураторство «Азова»* морпехов неблагонадежных определят. И меня отправляют присматривать за процессом формирования новых частей, в том числе за Леоновым приглядывать. Я, если честно, не дал Леонова уволить, чтоб ты с ним в Бердянске оказалась. Чтоб тебя там видеть.

– Раз пока в Бердянск, то до гор рановато, – отрезала Элеонора, – К тому же, я с ребенком.

__________________________

* «Азов» – здесь и далее запрещенная в России террористическая организация (прим. автора)

– Ребенок твой – мне не обуза. Приму как своего, – заверил Дмитро.

– Получишь представление в столицу – вернемся к разговору. – пообещала Элеонора, на время поставив точку.

И тут не прогадала! В Бердянске и в Мариуполе нашла вертихвостка Эля себе местных ухажеров из коммерсантов не первого эшелона, задаривших ее мелкими презентами и примерно такими же гарантиями перемещения в Париж транзитом через Киев. Как выяснилось, в этих приморских городах функционировала портовая инфраструктура, через которую из Незалежной из Приазовья вывозили металл, каменноугольный кокс и зерно, складируя деньги в офшорах для украинских олигархов. Действовал и городской рынок, где торговцы нагружали красавице целые баулы фруктов и ягод безвозмездно.

Просидев в местных кафешках на набережных несколько недель раскрашенная как светофор Элеонора была по достоинству оценена, как относительно доступная высокая брюнетка с шикарной белозубой улыбкой, ровными ногами и почти грамотной речью – будучи уроженкой Донбасса она слегка «гэкала», что придавало ей шарм, но что для достижения успеха в профессиональной артистической сфере требовало лингвистического перекраивания.

В «инстаграме» появились «рилсы» и «фото-сеты», где Азовское море выдавалось за Адриатику, Мариупольская мечеть Сулеймана Великолепного и Роксоланы за виды Стамбула, а бердянская ротонда за смотровую вышку на Английской набережной Ниццы. Тут главное – ракурс!

А потом все резко изменилось и начался кромешный ад! Это случилось в феврале 2022-го. В город после невыполнения и даже высмеивания ультиматума Кремля, касающегося немедленного прекращения использования Украины как плацдарма для атаки на Крым и Донбасс, пришли русские войска!

Бердянск пал за два дня сразу после Мелитополя. Националисты из «Азова» скучковались в Мариуполе на заводе «Азовсталь». А украинские морпехи из бригады, где служил Леонов, закрепились на заводе Ильича. Началась блокада и фактическое выкуривание сил киевского режима из Мариуполя с одновременной хаотичной эвакуацией.

Элеонора с двумя чемоданами и клатчем из рептилий убыла из города на микроавтобусе с красным крестом, не попрощавшись с мужем. Естественно, осуществить сей вояж без содействия Ступака было бы невозможно. Дмитро оказался тут как тут, причем наделенный функциями сопроводителя наиболее ценных «гражданских специалистов», а на самом деле богатейших людей города, не успевших вывести кэш и драгоценности, городского актива и «инкогнито» в виде канадских, английских и американских инструкторов, в том числе самого Марка Картера. Те спешно уносили ноги с базы Урзуф под Мариуполем, фактического штаба нацполка «Азов».

Ступак вовремя, прямо в период блокады Мариукполя, перешел в структуру ГУР МО Украины и поменял шеврон сил береговой обороны со скандинавским драккаром на нарукавный знак с совой, пронзающей мечом Россию.

Оказавшись рядом с богачами и иностранцами, Эля успевала строить глазки, иногда вздрагивая от разрывов снарядов, что выглядело особенно пикантно и лишний раз доказывало, что Элеонора неисправима.

Ступаку повезло не оказаться в окружении самому. Воспользовался он и шансом устранить главного, как он считал, соперника на пути к сердцу ветреной нимфетки Эли. Здесь, он, безусловно, заблуждался, но лысеющий пончик Ступак всегда комплексовал при виде жгучего брюнета Леонова, ладного станом и физиономией. Тут он скорее мстил за собственную внешнюю ущербность, а не ревновал.

Толку ревновать Элю! За эти четыре года в Бердянске и Мариуполе даже опьяненный страстью Ступак понял, что Эля не особо расположена к мужу, по сути она умудрялась крутить одновременные романы со знатным металлургом, топ-менеджером порта и соучредителем центрального рынка. Следовательно, привлечь внимание этой алчной красотки могли власть и деньги. И то, и другое Ступак надеялся получить благодаря новой должности и знакомствам. В ближайшая время!

Однако, отправить капитана Леонова на верную смерть Ступак вознамерился окончательно и бесповоротно, мотивации проявить абсолютную власть и упиться своим могуществом было достаточно. Цель выглядела если и не приоритетной, то утилитарной и легко достижимой.

Предварительно Ступак приставил к Леонову соглядатая. Согласно замыслу снайпер, чьи возражения о работе одиночкой были проигнорированы, получил напарника. Лейтенант из «Азова» с позывным Локи в знак уважения к скандинавскому божку хитрости, обмана и коварства, действовал под прикрытием и в рамках боевого слаживания между оставшимися в Мариуполе подразделениями. На Локи якобы возлагались и задачи обеспечения между морпехами и Рэдисом – командиром «Азова» – устойчивой связи.

Это был истый идейно прошитый головорез, расписанный рунами, свастиками и заодно портретом Степана Бандеры. Отморозок, уже прошедший под присмотром спецов из английской SBS обучение в центре морских диверсий в Очакове, искренне верил в то, что он – викинг, а то и бессмертный «берсерк».

Убийце была поставлена вполне четкая задача: при удобном случае ликвидировать морпеха, списав все на «черных беретов» из Севастополя. За это Ступак гарантировал «утилизатору» содействие в переводе в элитный ГУР, прослывший синдикатом киллеров. Условие повышения по служебной лестнице лейтенанта из «Азова» Ступак озвучил недвусмысленно: неблагонадежный Леонов должен «склеить ласты» с обязательным «пруфом» с «конфирмацией», то есть с подтверждением смерти в виде снимка трупа.

…Штурм города затянулся более, чем на два с половиной месяца. До того, как Игорь Леонов вместе с остатками морпехов оказался на Азовстали, живым и невредимым, и без несостоявшегося убийцы, и присоединился к заблокированным со всех сторон националистам, произошло событие, перевернувшее жизнь Леонова бесповоротно. Но до того, как оно будет описано на страницах романа, мне следует поведать читателю о персонаже, который появился на театре военных действий между Россией и Украиной задолго до рокового поворота в судьбе украинского морпеха, так и не водрузившего на голову бирюзовый берет.

К слову, Леонов все же пожмякал сей головной убор в 2018-ом, в Одессе, гуляя по Аркадии. Дойдя пешком до арки бывшего генерал-губернатора Новороссии, Игорь спустился к песочному пляжу Ланжерон, где сообразил пройти чуть дальше, до «Тельняшки бич», и запустить берет неприятного цвета в море, словно плоский камень. Так берет не просто слился с волной в однородной гамме, но, намокнув, вобрал в себя морской воды и отяжелел, а «краб с крылатым якорем» быстро потянул его ко дну.

Глава 7. Городская герилья

Наконец, мое повествование докатилось до еще одного инфернального типа, для коего война стала образом жизни и способом стремительной наживы. Он появился на Украине за несколько месяцев до февральских событий, наперед зная, что они обязательно случатся.

Взаимодействуя с ГУР МО Украины он, безусловно, не влиял на даты и хронологию штурмов, тактических отступлений и оперативных прорывов, но всеми своими действиями подгонял фатальный ход истории. При этом он и подобные ему приглашенные на Украину «спецы» собирали множество, продуцирующее самоподобие. Предлагая себя в качестве образца он формировал фрактал лишенных сострадания негодяев. Самых способных из них он намеревался использовать в своем бизнесе.

– Это городская герилья, коллеги! – вещал в замаскированном ангаре, установленном на полигоне под Урзуфом, Марк Картер. Это было вводное выступление перед курсами выживания в городском бою и тактической медицины. Командиры подразделений снайперов, пулеметных расчетов и гранатометчиков внимали каждому его слову. Здесь были и откровенные нацисты с тату в виде рун и свастик, присутствовали и морские пехотинцы, – Руины – ваши окопы! Ты прикрываешь напарника в двойке, а не мирняк! Мирняк – потенциальная опасность. Если сомневаешься хотя бы на секунду – снимай его! Не важно, кто перед тобой – престарелый оборванец в инвалидном кресле или ребенок! Иракский опыт говорит о том, что на них может быть пояс шахида.

– Причем здесь иракский опыт… – сплюнул в сторону капитан Леонов. – Это же наши люди, а не арабские аборигены.

– Заткнись, Леонов, – зарычал на него Ступак, – Или проваливай. Картер – важная птица. Ему надо понравиться.

– Спальный район – естественная преграда, как река или высота. – продолжал Картер, – Жилой дом – опорный пункт! Подготовьте его надлежащим образом! Пробейте в стенах проходы для быстрого перемещения. Проколите этажи направленными взрывами сверху до подвала для экстренной эвакуации! Закрепите канат для спуска! Заминируйте входы! На крыше здания – лежка снайпера или точка зенитчика! Если перед тобой дилемма – эвакуировать двухсотого, так вы называете убитых, или подготовить сюрприз врагу, то отбрось сантименты! Побратиму, кажется так у вас называется сослуживец, ты уже не поможешь. Дай ему право умереть дважды героем! Первая твоя забота – нанести неприемлемый урон врагу. Заминируй труп. Если это вражеское тело – тем более! После удара дрона-камикадзе или реактивного снаряда противник обычно подбирает трехсотых, раненых по-вашему, – дождись и бей по эвакуационной команде! Расчет РСЗО опорожнил пакет «Хаймарса» – помогите загнать систему в безопасный квартал, замаскируйте на гражданском паркинге! Если дом разнесет русская ракета – не беда! Мир увидит преступление русских перед человечностью и окажет Украине еще больше помощи! Содействуйте сотрудникам сил спецопераций, которые обеспечивают информационное обеспечение…

Игорь Леонов не хотел дослушивать этого выбритого трехмиллимитровым триммером и расфуфыренного как павлин офицера Корпуса морской пехоты США с арабской куфией на шее. Надушенный тип в арафатке проповедовал вещи, несопоставимые с воинским братством и усвоенными Леоновым в морской пехоте незыблемыми постулатами воинской доблести. Он призывал прикрываться мирными, а не защищать население, и все слушали его с раскрытым ртом, особенно Ступак, выдававший этот «словесный пердеж» за французский парфюм.

– Я, пожалуй, пойду. – попятился Леонов из ангара.

– Опять гордыню и неуважение к партнерам показываешь. – констатировал Ступак, – Допрыгаешься, стуканут.

– Если майор Ступак не отрапортует, то некому стучать. Но ты ж не Стучак, а Ступак у нас, так? – буркнул напоследок Леонов и развернулся к выходу.

– Куда, бл…? – попытался остановить своенравного Леонова его прямой начальник.

– В гальюн! На дучку! – не стесняясь оратора, перед которым заискивали присутствующие, сообщил Леонов и вышел.

– Кто этот бестактный офицер, что только что вышел? – поинтересовался сопровождающий американского специалиста офицер ССО, – Мистер Картер потом спросит, он не любит недисциплинированных. .

– Это Леонов. Капитан, командир роты снайперов. – ответил Ступак.