Ее голова упала к нему на грудь. Он чувствовал острый запах ее спутанных волос. Было темно. Зеленые змейки света от уличных фонарей извивались вокруг них. Ее глаза смотрели в его глаза – страшные, торжественные, черные.
– Нелли, пойдем в ту комнату, – прошептал он тонким, дрожащим голосом.
– Там беби.
Они смотрели друг на друга. Руки их были холодны.
– Идите сюда, помогите мне. Я перенесу колыбель сюда… Осторожно, не разбудите ее, иначе она завопит во всю глотку.
Ее голос звучал хрипло. Ребенок спал. Его маленькое красное личико было спокойно. Крошечные розовые сжатые кулачки лежали на одеяльце.
– Она выглядит счастливой, – сказал он с насильственным хихиканьем.
– Потише вы! Вот что, снимите ботинки… Джордж, я никогда бы этого не сделала, но это сильнее меня.
Он нашел ее впотьмах:
– Дорогая… – Он неуклюже навалился на нее, прерывисто и тяжело задышал.
– Врешь, Хромой!..
– Честное слово, не вру, клянусь могилой матери. Тридцать семь градусов широты, двенадцать долготы… Вы бы посмотрели! Мы добрались до острова в шлюпке, когда «Эллиотт П. Симкинс» пошел ко дну. Нас было четверо мужчин и семь женщин и детей. Да ведь я сам все рассказал репортерам. Потом это было во всех воскресных газетах.
– А скажите-ка, Хромой, каким же образом тебя оттуда вытащили?
– На носилках – лопни мои глаза, если я вру! Сукин сын я будь, если я не тонул самым настоящим образом, точь-в-точь как старая лоханка «Симкинс».
Головы на толстых шеях откидываются назад, громыхает смех, стаканы стучат о круглый стол, ладони хлопают по ляжкам, локти въезжают в ребра.
– А сколько человек команды было на судне?
– Семеро, считая мистера Доркинса, второго офицера.
– Четыре и семь – это одиннадцать… Черт побери, по четыре и три одиннадцатых бабы на парня!.. Славный островок!
– Когда отходит следующий паром?
– Брось! Выпей лучше еще стаканчик. Эй, Чарли, налей!
Эмиль дернул Конго за рукав:
– Выйдем на минутку. J’ai que’quechose ? te dire[12 - Хочу кое-что тебе сказать (фр.).].
Глаза у Конго были влажны, он слегка спотыкался, следуя за Эмилем.
– Oh, le p’tit mysterieux![13 - О, немного загадочно (фр.).]
– Слушай, я иду в гости к одной даме.
– А, вот в чем дело. Я всегда говорил, что ты ловкий парень, Эмиль.
– Вот я тебе записал мой адрес на случай, если ты забудешь его: девятьсот сорок пять, Двадцать вторая улица. Можешь ночевать там, но только не приводи с собой женщин и вообще… Я в хороших отношениях с хозяйкой и не хочу портить их. Tu comprends?
– А я хотел, чтобы ты пошел со мной на вечеринку. Faut faire un peu la noce, nom de Dieu![14 - Ради бога, надо повеселиться (фр.).]
– Мне утром надо работать.
– Брось! У меня в кармане жалованье за восемь месяцев.
– Нет, приходи завтра в шесть утра. Буду ждать.
– Tu m’emmerdes, tu sais, avec tes mani?res![15 - Меня раздражают твои манеры (фр.).]
Конго сплюнул в плевательницу, стоявшую в углу под стойкой, и, нахмурившись, отошел вглубь комнаты.
– Эй, Конго, садись! Барней нам сейчас споет.
Эмиль вскочил в трамвай и поехал в город. На Восемнадцатой улице он слез и зашагал по направлению к Восьмой авеню. Вторая дверь от угла – маленькая лавочка. Над одним из окон висела «КОНДИТЕРСКАЯ», над другим – «ГАСТРОНОМИЯ». Посредине, на стеклянной двери, была надпись эмалированными буквами: «ЭМИЛИ РИГО, ПЕРВОКЛАССНЫЕ ДЕЛИКАТЕСЫ». Эмиль вошел. Задребезжал дверной колокольчик. Полная, смуглая женщина с черными усиками на верхней губе дремала за кассой. Эмиль снял шляпу:
– Bonsoir, madame Rigaud.
Она вздрогнула, посмотрела на него, и на ее широко улыбающемся лице образовались две ямочки.
– Tieng, c’est ?omma са qu’ong oublie ses amies[16 - Вот так мы забываем старых друзей (фр.).], – сказала она громко, с сильным южнофранцузским акцентом. – Уже неделя, как мсье Люстек не посещает своих друзей.
– У меня не было времени.
– Много работы – много денег, а?
Когда она смеялась, ее плечи и большие груди колыхались под тесной синей кофтой.
Эмиль прищурил глаз:
– Могло быть хуже. Но мне надоело быть лакеем… Это утомительно; никто и смотреть не хочет на лакея.
– Вы тщеславный человек, мсье Люстек.
– Que voulez vous? – Он покраснел и добавил застенчиво: – Меня зовут Эмиль.
Мадам Риго закатила глаза:
– Так звали моего покойного мужа. Я привыкла к этому имени. – Она тяжело вздохнула.
– Ну а как идет дело?
– Comma ci, comma ?a… Ветчина опять вздорожала.
– Это чикагские дельцы вздувают цены… Спекульнуть на свинине – вот где можно заработать.
