* «…Ni havosduelon, netimu…»*
У нас будет дуэль, не бойся.
* «…Mi dono salvi komencon. Lasu mia nvengon por batalanta jami koj esti bela. Cuvi havas glavon?»
Я дам тебе фору. Пусть моя месть за боевых друзей будет честной. У тебя же есть спада?
2. Бой над Фридрихсхалле.
Лиловые птицы подсвечены отблеском красным
Такое привидится только в бессонном бреду
Когда расставания и ожиданья напрасны
Ты в них неповинен! Ты в них неповинен!
Там ждут…
Там ждут так давно эти аэродромные асы
При бомбардировке им пухом посадка дана
Они не взлетели, подсвечены отблеском красным.
Лиловые птицы. И мамина тень у окна…
Неизвестная русская поэтесса 20 в.
Сборник "Поэтические сокровища Империи Сапиенс".
Сирены выли, а пневматические лифты, несли нас в ангар, где стояли боевые машины. Форма людей, решивших сегодня умереть, была разной. В лифте, залитом лиловым светом, куда попал я, больше всего было моих ребят из эскорта герцога. Но рядом сидели люди и в форме космического десанта, и пограничного патруля… Совсем зелёные, наверное, курсанты – недалеко было их училище. Лица моих сегодняшних попутчиков были бледны и растерянны. У кого-то из них юношеский румянец от волнения заливал всё лицо, у кого-то дрожали руки – то ли от нетерпения, то ли от страха. А скорее, от того и другого. Все, перед боем, уходят в небо по-разному. Кто-то торопит себя, чтобы мучительное ожидание схватки не тянулось целую вечность. Кто-то, напротив, пытается быть неспешным, надеясь, что так он получит больше шансов выжить.
Напротив меня сидела девушка в форме канцелярии герцога. На форменной планке я прочёл имя: «Elizabeth Souget». Мне показалось, что я где-то видел её раньше. Красивая. Синие-синие, почти васильковые глаза и золотая копна волос, стянутая на затылке в тугой узел. Шлем в руках. Зачем она с нами? Я кивнул ей.
– Капитан, – услышал я по коммуникатору – я рада вас видеть…
Я даже улыбнулся. Наверное, в первый раз недели за две. Она меня рада видеть… Хоть кто-то рад видеть меня, человека шесть дней подряд ведущего своих друзей и просто тех, кто волей случая оказался рядом, на верную смерть. Теперь вот и эта красавица… Броня на ней чистая, новенькая, наверняка понимание того, что сейчас будет, самое отдалённое. Летать-то все могут. Поднять боевую машину в воздух – задача для всех посильная, а воевать?
Я кивнул ей ещё раз, прогоняя жалость. Она тоже ответила улыбкой, такой яркой, что на меня нахлынуло… Рядом со мной и напротив меня, заулыбались, хмурые прежде, лица людей, одевших на себя форму пилотов, возможно, в первый раз. Отвечать ей словами не хотелось – я не знал, что сказать в такой безнадёжной ситуации. Дворец Фридрихсхалле штурмуют уже неделю. Нас всё меньше, и никто не верит в успех. Что сказать девочке-лейтенанту, уставшей от бомбёжек и постоянного страха?
Хорошо, что как раз тут лифт прибыл, двери разъехались, кресла выбросили нас, и мы побежали к «гепардам». По обычаю имперских пилотов, перед боевым вылетом, полагалось написать что-то на стене. «Гепарды», подсвечиваемые аварийным светом во мраке ангара, казались тоже лиловыми. Внутри машин – красная подсветка, которая вот-вот станет зелёной, показывая готовность систем. Я черкнул пару строк, на шершавой стене ангара – строки показались мне излишне мрачными. Ну и черт с ними. Я повернулся к своей машине. Её активация была настроена на простой пароль.
– «Folge wie ein Schatten»* – сказал я и забрался внутрь капсулы. Снял перчатки и сунул руки в приятный гель манипуляторов. Разбросал на экране тактические карты. Проверил оружейные системы. Вроде бы всё в полном порядке…
– «Гепард» один требует рапорт готовности, – сказал я.
По маске шлема побежал поток зелёных строк:
– «Гепард» два – готов,
– «Гепард» – три – готов,
– «Гепард» – четыре» – готов…
«Гепард» номер тридцать три отметился красным. Я даже не сомневался, что увижу в красной строке имя новенькой…
После гибели, в первый день, большей части опытных пилотов, у нас каждый день маленькие трагедии. Сегодня такую трагедию, будут звать, кажется, Элизабет Сугэ. Всю неделю, пока нас штурмуют, в рапортах появляется несколько красных строк. Перед боем – о неготовности вовремя, после боя – в отчете GVK*. Я отправил ей простую инструкцию, надеясь, что она всё-таки не разберётся с управлением и останется в ангаре.
– Спасибо, капитан! – весело пропела она по голосовой связи.
– Пожалуйста – подумал я, вовсе не разделяя её веселья.
Сейчас нас будут бомбить… Силы Альянса, блокирующие дворец, могут позволить себе действовать по одной и той же простой схеме. Пробомбят, потом попробуют «забрать» воздух своими «мачете». До третьего этапа – зачистки штурмовыми группами у них пока руки не доходят. Но вряд ли потому, что наши «гепарды» помощнее, а наша пехота оснащена лучше. Нас просто медленно выбивают, машина за машиной. Мы неплохо дерёмся, за нами слава лучших пилотов обитаемого мира. Да ещё к тому, в герцогстве Остзее, несмотря на его малые размеры, новые образцы техники появлялись раньше, чем даже Имперский Флот мог похвастаться аналоговыми образцами. Так было всегда, я никогда не задумывался, о причинах. А теперь, судя по развитию событий, не успею.
Во дворце Фридрихсхалле блокирован сам герцог Фридрих и остатки его гвардии. Блокирован эскорт, которым командовал я, и много мальчишек из военных училищ. Большинство оказалось здесь случайно, кое-кто из идеализма, кто-то ещё чёрт знает из-за чего, но все толком не понимают, что происходит. Сейчас в ангаре осталось всего 34 машины, а противник каждый день обновляет паритет в небе ровно до того количества, чтобы иметь кратное превосходство, но, чтобы атакующие не мешали друг другу.
Мы же держимся уже неделю, вопреки собственным ожиданиям.
Ганзейский «кракен» сел на посадочной площади космопорта Кёнигсберга – столицы нашего небольшого герцогства. Сел он конечно, после того, как с орбиты полностью подавили наше ПВО. Целая десантная бригада Ганзейского Союза, пришедшая на планету на одном из ганзейских «кракенов», вообще не участвует в штурме, соблюдая непонятный мне нейтралитет. Но это только затягивает нашу агонию потому, что если бы ганзейцы не высадились, нас бы просто стёрли орбитальной бомбардировкой. Вместе с нашими прекрасными боевыми качествами.
Террасаконтера Альянса «Дева Марина» висит на орбите, оттуда же приходят десантные модули террисов с планетарной техникой. Террисам нужны наши головы. Наш герцог и все, кто с ним, нужны желательно живыми. Альянсу просто необходимо предъявить виновников всего, что сам спровоцировал и натворил. «Ограниченная операция по спасению человечества», как говорят их медиа. Так что, пока нас штурмуют славные представители военной касты homo praeteris*. Это – то ли военные, то ли полиция, то ли два в одном – у терисов* всё запутанно. Ганза и Альянс – странный союз у наших противников – но от этого не легче не становится.
Ну вот, началось… я почувствовал, как всё вокруг вибрирует. Где-то наверху рвутся тактические бомбы. Совсем скоро оставшиеся «гепарды» уйдут в небо, чтобы попробовать перехватить хотя бы часть штурмовых машин противника. Уже почти неделю все мы превращаем один из самых красивых дворцов на планетах Империи в груду развалин. Наше сопротивление – действие довольно бессмысленное, как показали результаты нескольких дней боёв. Но альтернатива – это сдача в плен без условий, а против капитуляции были почти все оставшиеся защитники. Дерёмся мы хорошо – спортивный счёт был бы в нашу пользу. Реальная же картина нашего героизма больше похожа на медленное самоубийство.
Бомбы наверху всё еще падают, падают, снова и снова, падают – а мы всё ждём момента для перехвата. Это отвратительное ожидание продолжается невыносимо долго – может минуту может две, может больше. Знать не хочется, сколько проходит времени. Всё кажется, что одна из бомб всё-таки пробьёт толстый щит там, наверху, и ни я, ни мои ребята уже никогда не взлетят. Проходит целая вечность. Потом всё затихает.
«Бомбардиры бомбардировали, бомбардировали да не выбомбардировали» – прожевал я русскую поговорку, отсылая команду AIG*. Взлетая, я видел, что «гепард» тридцать три был всё ещё «красным». Похоже, у нас минус одна машина, ещё до того, как начался бой.
До войны, если эту неделю можно назвать войной, я уделял много внимания языку наших вероятных союзников. Искренне сожалел, что мы ими не успели стать. Наше будущее там – в просторах русского космоса. Разделяли ли мою точку зрения Кайзер Вильгельм и его брат, наш герцог Фридрих? Наверное да, но всё время шли на уступки, стараясь избежать войны между Альянсом Претерис и Империей Сапиенс. Альянс и Ганзейский Союз душили русских санкциями. Империя, чтобы избежать или хотя бы отсрочить войну подключалась к ним, хоть и формально, продолжая торговать и передавать русским технологии.
Ганзейский Союз тоже саботировал санкции и поддерживал нас и Конфедерацию Русских Планетных Систем – но результаты поддержки не были видны простому солдату.
Русский президент Андреев был популярен даже у своих врагов. Послав к черту этикет и прочую дипломатическую ерунду, он носился между Кайзером, герцогом, Ганзой, вел переговоры с Серапеоном Альянса*, пытаясь доказать, что война не нужна, а революции и хаос после них приведут к войне ещё худшей – без правил и переговоров до последнего человека. Даже своих вероятных тогда противников он упорно продолжал называть «наши партнёры». Но время слов прошло. Мир был невыгоден Альянсу. Слишком многое сложилось в жизни на его пространствах так, что привело к видимому техническому отставанию и от Империи с герцогством Остзее, и от Конфедерации Русских Планетных Систем. Остановить отставание террисов, населяющих «Пояс Златовласки», от сапиенс можно было только войной.
Малейший признак на остановку скатывания к войне Альянс тут же разрушал своим давлением. Мы обещали русским, и снова и снова нарушали свои обещания. Я несколько раз, в знак протеста, подавал в отставку, но герцог не давал мне отставки.
– Франц, – сказал мне тогда герцог, – позволь не объяснять тебе причины, по которым я принимаю то или иное решение.
Сказано было жестко, и моя дружба с герцогом дала тогда, вроде как трещину.
Впрочем, было уже не до того. Вскоре неожиданно отрёкся наш кайзер, и без единого выстрела капитулировал Империум Сапиенс. Русское Пространство разорвала на части революция между Центром, Окраиной, и прочими, более мелкими осколками этих самых пространств, к которым примыкали пиратские «серые» зоны. Но русские решили драться и дрались как с Альянсом, так и со своими революционерами, в требованиях которых явно прослеживалось умелое участие дипломатов Альянса. Русские смогли себе позволить, исходя из космографии точек перехода к своим системам войну на два фронта. Роскошь.
Кто знает, если бы не капитуляция нашего кайзера, может быть объединённые флоты Империи и КРПС* вполне могли бы противостоять терассаконтерам Альянса.
Проблема нашего маленького Остзее заключалась в том, что по большому счёту, у нас и флота-то не было. Корабли не больше рейдера. Герцог Фридрих фон Цоллерн был братом Кайзера. Наше герцогство было, по сути, частью Империи Сапиенс. Мы играли роль кадрового резерва для флота и были экспериментальной военной базой. Никому и в голову не могло прийти, что второй по мощи флот во Млечном Пути сдадут без боя. Небольшие рейдеры Остзее являлись частью Имперского флота. Наши медиа так и говорили о нем: «наш флот». Когда «наш флот» исчез из реальности и был уведён ганзейцами в неизвестном направлении, Герцог Фридрих пытался отсрочить наше падение. Но без Имперских Ударных Кораблей Открытых Пространств он был, как говорил когда-то наш древний философ Андерсен, «голый король», или «голый герцог». Именно так и стали его называть многие недовольные острословы.
И конечно, нам пришлось, шаг за шагом, сдавать свои базы, отказываться от владений и спешно продавать или даже передавать их даром Ганзейскому Союзу.
