Сборник прозы, притч и стихов

Эта история произошла со мной, когда я учился в восьмом классе в гимназии. Пожалуй, гимназия была самой яркой деталью нашего поселка – она была крупной и многообещающей. Обычно все происходит наоборот – крупные школы строят в ближайшем городе, и люди из окрестностей добираются туда. В нашем же случае все было не так – люди из округи собирались у нас в поселке каждый день, чтобы учиться новому. Почему случилось именно так? Это долгая история. Просто исторически так сложилось…

Я был самым обычным школьником старших классов – ни двоечником, но и не круглым отличником, дружил с ребятами из класса, все как полагается. Ходил в школьный радиокружок, который нравился мне уж не помню с какого класса. Наш класс особенно любил учительницу по физике – Антонину Викторовну, тридцатилетнюю стройную даму с кудрявыми волосами. Не знаю, почему, но мы все с удовольствием ходили к ней на уроки, общались просто так в конце дня… В ней было что-то притягивающее, приятное, располагающее.

Никогда нельзя знать заранее, что вас втягивают в какую-то длинную историю. Тогда я и догадаться не мог, во что это могло перерасти… Как-то раз Антонина Викторовна просто подошла ко мне на перемене, и позвала в кабинет поговорить.

– Послушай, я только что общалась с директрисой, она хочет, чтобы ты ей кое в чем помог.

– Я?

– Да, Толик, ты. В пятом классе есть одна девочка, у неё не очень хорошо с математикой, – Антонина Викторовна сделала небольшую паузу. – У тебя ведь все хорошо с математикой?

– Д-да… – сказал я неуверенно, понимая, к чему она клонит.

– Ну вот и хорошо, будешь ей помогать.

– А что именно надо делать?

– Я приведу её после уроков, вы познакомитесь, и ты ей объяснишь то, чего она не понимает.

– Хорошо, – ответил я неохотно, понимая, что теперь я вряд ли от этого предложения отвяжусь.

После уроков я нашел Антонину Викторовну, спросил её, куда идти. Она назвала мне класс и велела там ждать. Я направился на место.

Это был класс №220, в нем у нас ничего не проходило. Я убедился, что дверь была открыта, и вошел. Внутри было просторно, и никого не было. Окна выходили во двор школы, было слышно, как там шумят ребята. Я сел за первую парту на втором ряду и стал ждать.

Через некоторое время за дверью послышался голос Антонины Викторовны, и в класс вошли. С ней вместе была маленькая девочка, идущая с ней за руку.

– Толик, знакомься, это Лиза.

– Очень приятно, Лиза, я Толик, – приветливо сказал я.

Девочка ничего не ответила и даже не подняла свою кругленькую голову. Она смотрела куда-то в пол через челку, нависавшую на один глаз, и немного шевелила рукой, которой держалась за учительницу. Я подумал, что что-то не так, но настрой Антонины Викторовны меня успокоил.

– Ну что, садись, доставай учебники, занимайся. Толь, у меня еще дела, я не могу с вами остаться. Сами разберетесь?

– Да, – ответил я, и дверь за моей учительницей закрылась.

Наступила пауза. Я плохо знал, что надо говорить в таких случаях, потому что преподавать вот так мне еще никому не доводилось. Я вообще-то был не очень рад всему этому, так как считал, что учитель из меня никудышный. И почему директриса выбрала именно меня?..

Лиза сидела за партой рядом со мной и прятала свое маленькое личико с курносым носиком в сторону.

– Что вы сейчас проходите?

Девочка молчала.

– У тебя есть листик?

Лиза мотнула головой.

Я полез к себе в портфель за тетрадкой, чтобы вырвать из неё листик. Пока я рылся в портфеле, Лиза стала наблюдать за мной, как будто чего-то ждала. Я достал листик, и мельком заметил её взгляд, но она тотчас его отвела, и снова уставилась в стол.

– Держи. Напиши мне, какие задачи у вас сегодня были? Помнишь что-нибудь?

– М-м. – она протянула звук, что-то между «м» и «у».

Я растерялся.

– Ну а что на дом задано, помнишь?

– Не помню.

Я задумался, что мне теперь делать. Через некоторое время после безрезультатных размышлений, я снова к ней обратился:

– Знаешь, что. Давай сделаем так: я тебе дам листик, а ты делай с ним, что хочешь. Рисовать умеешь? – она уверенно кивнула. – Ну вот, будешь рисовать. А я тоже чем-нибудь займусь. А что учительнице сказать, я как-нибудь сам разберусь. Хорошо?

– Угу. А ручку можно? – я достал из пенала ручку, а сам взял схемы для радио и начал чертить.

Так продолжалось до конца урока, до самого звонка. Я и не заметил, как пронеслось время, потому что был увлечен работой, а вот она, наверное, долго ждала. Изредка только поглядывала в мои непонятные чертежи, и снова продолжала рисовать. Я тоже иногда глядел в её листок. Надо сказать, для пятого класса она здорово рисовала. Когда прозвенел звонок, она положила ручку и ожидающе посмотрела на меня. Я положил схемы в портфель, и встал.

– Ну что? Идем?

Она тоже встала, взяла свои вещи и пошла к двери.

– А листик?.. – спросил я. Она мотнула головой, опять сказала «м-м», и приоткрыла дверь. Я вышел за ней. В коридоре она остановилась и стала ждать меня.

– А что ты стоишь? Все, иди! – улыбнулся я. И Лиза поплелась к лестнице.

На следующий день ко мне подошла Антонина Викторовна.

– Ну, как прошло занятие? – я сперва не понял, о чем она говорит. – Ну, с пятиклассницей?

– А! Если честно… никак.

– То есть, никак?

– Ну мы ничего не делали. Я пытался её спросить, что они делали на уроках, но она на все либо мотала головой, либо отвечала «не знаю».

– Да?.. – Антонина Викторовна задумалась. – Ну я скажу Татьяне Львовне. Ты ведь не против?

– Да нет, надо же отчитаться, наверно…

Я уже надеялся отделаться от этих занятий, но следующая весть ждала меня совсем скоро:

– Я спросила, она говорит, надо продолжать. Надо попробовать еще раз.

– Еще раз…

– Да. Сегодня можешь?

– Пожалуй…

– Ну хорошо, тогда давай, как вчера, подходи в тот же класс, я подойду.

– Ага.

– Слушай, знаешь, что? Ты будь с ней чуть-чуть построже. Совсем чуть-чуть, мол, скажи, пусть учебники вытащит, заставь её в задание заглянуть. Поуверенней. Надо только в работу войти, а дальше пойдет. Угу?

– Ла-адно, – протянул я.

Я сидел в классе и смотрел в окна на пролетающие облака, когда в класс вошла моя ученица со взрослым эскортом. Лиза шла уже более уверенно, чем вчера, но все еще побаивалась.

– Привет, Толя. Как настроенье, заниматься будем? – я развел руками. Я-то был готов… вообще, это у Лизы сейчас спрашивать надо, зачем мне-то это говорить? – Так, ну в общем, садитесь, открывайте учебники, занимайтесь. Все в порядке? – Я растерянно сказал, что да, все нормально. И Антонина Викторовна ушла. Забавно, в этот раз она ни про какие дела не сказала.

– Ну что, доставай математику. – Лиза вопросительно посмотрела на меня, потом открыла портфель и выложила учебник. – Что вам задавали?

– Ничего – буркнула она, – Сегодня не было математики.

– Неважно, что было последнее? Какая тема? – Лиза полистала учебник, и ткнула пальцем в надпись:

– Вот, – надпись раздела гласила «Натуральные числа».

– Хорошо, – сказал я. – Давай решать. Что возьмем? – Лиза поправила челку, снова начала листать учебник, и снова тыкнула пальцем в страницу.

– Вот это.

– Хорошо, – я начал читать задание.

Задание было самое обычное, простая арифметика, взять да посчитать числа.

– У тебя есть тетрадка? – спросил я, оторвавшись от учебника – Это к уроку надо сделать?

– Угу.

– Тогда открывай, сейчас будем писать. – Лиза открыла тетрадь, взяла ручку, на этот раз свою, и начала выводить условие. Я не успел задать первый вопрос, как тут же увидел написанный ею ответ.

– Правильно. Молодец. А теперь это? – Лиза с уверенностью поставила следующее число. – Хорошо, а как ты его получила?

– Я просто умножила предыдущее на тройку…

– Слушай, ну так ты все понимаешь. Только в следующий раз так и пиши – 12*3, чтоб было понятно, откуда ты это взяла.

Лиза писала дальше. Сложилось такое впечатление, что она меня не слушает. Не в том смысле, что она все пропустила мимо ушей, а в том смысле, что я ей не нужен, и она и так это знает. Действительно, Антонина Викторовна оказалась права: «а там пойдет…» Первый номер мы сделали быстро, и я спросил, что дальше. Она еще раз тыкнула в какой-то номер на той же странице, и я прочел:

«Проверить равенства:

1) 3*5 = 5*3

2) 24*8 = 8*24

3) 5*3*5 = 5*5*3»

Тут я застопорился. Я прекрасно понимал, что все написаное верно. Но как объяснить это ребенку? Я поинтересовался у Лизы, как они пишут это в классе. Она молча вывела надпись:

«1) 3*5 = 5*3 – переместительный закон.»

Я опомнился. Ведь правда, был такой закон, и сочетательный, и распределительный… А я, балда, уже забыл это все за годами обучения в старшей школе. Ну, раз она справилась с этим, то с остальными она тоже справится. Лиза закончила писать пример, и перешла к следующему.

– Проверила, что все верно?

– М, – отрывисто произнесла она свой любимый звук.

– Тогда давай дальше.

И тут все вдруг сломалось. Лиза написала в тетради: " 2* (15+5) = 30+5 = 35», посчитав все в столбик снизу. Я некоторое время не мог понять, откуда она берет эти числа, потому что ожидал вполне конкретную запись, и поэтому просто следил за её вычислениями. В какой-то момент я понял, в чем дело, но не стал её тормозить. Когда она дописала, я сказал:

– А скобки? Тут были скобки. – Лиза смотрела на меня непонимающими глазами. – Ну смотри, когда я умножаю сумму пяти и пятнадцати на два, я сначала считаю их сумму. А потом умножаю на два. – Лиза продолжала смотреть на меня, ничего не говоря. Я не мог уловить, что она думает, поняла она меня или нет. Поэтому я сказал ей переписать все еще раз, только теперь со скобками. Лиза перечеркнула все, и начала выводить заново. Но допереписав пример, она снова начала считать все в столбик, повторяя совершенно все заново, словно заученный наизусть стих.

– Стой, стой, стой. Ты меня не поняла. Давай еще раз. Когда здесь написаны скобки, я должен сперва считать сумму, а потом умножать. А ты все делаешь наоборот. Теперь ясно?

– М, – кивнула она без сомнений.

– Тогда считай. – и Лиза в третий раз начала выписывать то же самое. Я вздохнул. А как же все хорошо начиналось… Что мне теперь делать, объяснять еще раз? Одно и то же, пока не дойдет?.. Я же говорил, что учитель из меня никакой.

– Так, ты делаешь одно и то же. А я хочу, чтоб ты сделала правильно. Понимаешь? Ты понимаешь меня или нет? Когда два числа стоят в скобках – я не заметил, как начал говорить громче, – надо посчитать, сколько будет, если их сложить. А ты умножаешь! – меня начала донимать мысль, что если я так буду говорить одно и то же, она не поймет. – Хорошо, давай забудем об этом примере, давай я тебе дам другой такой же.

Я написал у неё в тетради своим аккуратным почерком выдуманный пример и дал ей посчитать. Какого было мое удивление, когда она написала все точно так же, снова совершив ту же ошибку. Я смотрел на неё, как на кого-то провинившегося, а она на меня с тем же абсолютно непонимающим полным ожидания взглядом. Надежда добраться до второй цифры в её примере у меня пропала. Я понял, что это безнадежно, и не выдержал:

– Ну это же очевидно, что здесь понимать? Есть скобки – значит складывай, а потом делай все остальное! Ты же гимназистка, у тебя же есть голова… – Я бросил взгляд на Лизу. В её глазах начали появляться мелкие капельки.

– Значит, мне нельзя учиться в гимназии?.. – спросила она дрожащим голосом. Я остановился. Я не знал, что сказать.

– Нет, послушай, ты и дальше будешь тут учиться. Просто тебе надо понять, как это правильно делать…

Наступила пауза. Я понимал, что если заставлю её написать еще раз, ничего не выйдет, а как ей объяснить, я не знал. Поэтому я просто смотрел на неё и думал, что говорить дальше. Наверное, у меня был воинственный вид, потому что капельки в её глазах не уменьшались. Наконец я смягчился и произнес:

– Слушай, давай мы на сегодня остановимся, ладно? Я не знаю, как тебе правильно объяснить и спрошу у учительницы. А ты пока иди домой, отдыхай. Угу? – спросил я в стиле Антонины Викторовны.

Лиза кивнула и вытерла собиравшиеся слезы.

На следующий день я встретился с Антониной Викторовной и сообщил:

– У меня проблема. Я не могу объяснить ребенку сочетательный закон арифметики. – Антонина Викторовна остановилась. – Лиза умная девочка, – сказал я, – но она чего-то никак не может понять. И я не пойму, что.

– А ты попробуй забыть о том, что она не понимает, – предложила тридцатилетний педогог.

– То есть как?..

– Ну вот так, просто иди вперед и не обращай внимание на то, что что-то не выходит. Если долго не можешь с чем-то разобраться, просто посмотри, что должно быть дальше – и все получится.

– Да?.. – усомнился я.

Антонина Викторовна улыбнулась мне, взяла за плечи, ловко отодвинула с дороги, и помчалась за каким-то учеником. Я не успел её спросить, будет ли занятие сегодня, так что решил, что приду в 220-й класс, подожду, и если они не придут, пойду домой.

Я снова сидел в 220-м классе и на этот раз размышлял на тему того, как же все-таки объяснить Лизе этот противный сочетательный закон. Мои размышления прервал скрип двери. В класс осторожно заглядывала моя ученица.

– Привет, – поздоровался я. – Ты одна?

Лиза кивнула и вошла. Мне вдруг стало интересно, она сама пришла или встретила Антонину Викторовну?

Я попросил у Лизы её тетрадку, чтобы посмотреть, не разобралась ли она сама. Просмотрев классную работу, я понял, что ничего не изменилось – она делает все ту же самую ошибку. Я решил воспользоваться советом своей учительницы и не останавливаться на этом, а идти вперед. Дальше по моему пониманию шел распределительный закон – ну надо же, чтобы ребенок знал их все? И я начал.

– Смотри, распределительный закон – это значит, что я раскрываю скобки. Вот возьмем вчерашний пример: (2+3) *5…

Лиза внимательно смотрела за тем, что я пишу. Когда я закончил, я спросил её: «поняла?». Она как всегда мыкнула, и я дал ей вчерашний пример, над которым мы бились. И на этот раз Лиза написала все по-другому, раскрыв скобки и посчитав все верно, хотя и немного сложней, чем надо было. Но, во всяком случае, это было уже лучше, чем вчера. Я был рад, что у меня хоть что-то наконец получилось. Выйдя из класса, я был определенно доволен собой. Оказалось, преподавать – это не такое уж утомительное занятие, я первый раз в жизни почувствовал, что от него можно испытывать удовольствие, когда у тебя получается. Правда, Лиза начинала пугаться, когда у неё что-то не выходило. Вообще, она сказала про себя, что она «грустная». И следующий совет своей наставницы в этом плане, который я получил был таким:

– Не важно, выходит у неё или нет. Тебе нужно показать ей, что она может, заинтересовать ее. Найти подход. Это искусство, понимаешь? Каждого обучают по-своему.

Я долго думал над этими словами. Позже я узнал, почему Лиза была такой пуганной – её отец кричал на всех в доме, а на неё с раннего детства. А также потом я узнал от Антонины Викторовны, что он пил. В общем, с этих пор я принял для себя несколько правил по общению с Лизой: во-первых я никогда не заводил темы, касающиеся дома, даже фразы вроде «иди домой отдыхать» перестал говорить. Не надо заставлять ребенка думать на эту тему, пусть даже вскользь. Во-вторых, я пытался, как говорила Антонина Викторовна, как-то развеселить и расшевелить Лизу, но делать это не специально и прямо, а ненавязчиво. Иногда у меня даже получалось. Один из таких случаев я до сих пор помню: