Маска, я вас знаю!

– Когда прислал?

– Ночью еще, но я тогда спал и только днем увидел, а…

– Время, конкретно! – потребовала я.

– Да зачем тебе? Ну, в ноль часов три минуты, это достаточно точно или еще секунды назвать?

– Не язви, тебе не идет. – Я скосила глаза, отследив и догнав промелькнувшую мысль.

Заодно увидела, как в прихожей открылась дверь и в нее заглянул сын.

– Кто не идет, куда не идет? – поинтересовался он. – Лично я ухожу, куда планировал. Докладываю: бабу Свету обезвредить не удалось. Она мне даже не открыла, через дверь сказала, что у нее нет никакого мусора. Вообще ничего лишнего.

– Ага, все только запасное, – пробурчала я недовольно, огорченная тем, что мой план по разоружению зловредной бабки, красиво замаскированный под благотворительность, провалился.

– И, чтобы вы знали, ей кто-то исправно подносит снаряды, – добавил сын напоследок. – На коврике за порогом яблоки в миске стоят, а на ручке двери висит пакет с черешней. Предупредите мирное население, пусть готовятся к ковровой бомбардировке. – И он закрыл дверь.

По лестнице с ускорением прогрохотали шаги.

Я прошла в прихожую, сбросила домашние тапки и сунула ноги в шлепки для непарадных выходов.

– А ты куда? – спохватился Колян. – Предупреждать мирное население?

– Почти. – Я открыла дверь и шагнула за порог. – Потом расскажу. Скоро вернусь.

Я спустилась по лестнице, вышла во двор, свернула в соседний подъезд и постучалась к Челышевым. Звонок у них вечно не работает, вернее, просто отсутствует, чтобы не тревожить громким звуком очередного спящего младенца.

– Что? – выглянув на лестничную площадку, коротко и нервно спросила Катерина. И тут же, оглянувшись, покричала в глубь квартиры: – Я кому сказала, положите это!

– Кать, ты когда и каким образом узнала, что Василий в шахматы на деньги играет? – спросила я быстро и четко, дождавшись, пока многодетная мать снова обратит внимание на меня.

Тянуть не стоило. Весь вид Катерины выдавал хронический дефицит времени и терпения.

– Ночью, в полночь кукушка из часов вылезла – и тут же сообщение на мобильный пришло, – быстро ответила Катька, даже не поинтересовавшись, зачем мне эта информация, и снова отвернулась: – Положите и не трогайте!

В квартире за ее спиной не положили и потрогали, в результате что-то упало и разбилось. Громыхая по неровному дощатому полу, в прихожую с задорным подскоком выкатилось твердое бугристое яблоко.

– Давай потом, а? Ну, я вам сейчас! – Катька захлопнула дверь перед моим носом, но хоровой рев в квартире от этого тише не стал.

Опасливо оглядываясь на дверь, содрогающуюся от ударов изнутри, я быстро поднялась с первого этажа на последний и придавила звонок квартиры Лосевых.

– Настя, открой! – донеслось из-за двери.

– Папа, открой!

– Мара, открой!

Я привалилась плечом к стене и приготовилась ждать, пока Лосевы найдут в своих рядах крайнего, который и станет привратником. Через минуту дверь приоткрылась и мне улыбнулся пухлый беззубый младенец.

– Агу! – сказал он жизнерадостно.

– Привет, заходи, – добавила его мамочка, распахнула дверь и тут же умчалась прочь, унося подпрыгивающего на ее руках ребенка.

Я прошла в прихожую и огляделась, высматривая Маринку.

Та стояла на табуретке в центре большой комнаты, точно под люстрой, и была мрачнее тучи.

– Мара, не надо! – испугалась я. – Хотя бы не сейчас! Наш дом и так уже не выбывает из криминальных сводок!

– Ты это о чем? – управдомша сделала совсем уж зверское лицо и гаркнула: – Ну и сколько мне ждать еще?!

– Не знаю, может, неделю-другую, со временем точно все наладится! – заверила я, одним глазом присматривая за Маринкой на табурете, а другим кося в поисках подходящей к ансамблю веревочной петли.

– Несу, несу! – В кухне загремело, зашуршало, и появился Семен, торжественно транспортирующий зажатую в кулаке электрическую лампочку.

– Никакого толку от тебя, все самой делать нужно. – Маринка цапнула поднесенную стеклянную грушу и со скрипом ввинтила ее в патрон.

Она слезла с табурета, жестом отмела в сторону бестолкового мужа и нормальным голосом спросила:

– Какие сводки, ты о чем?

– О всплеске ЧП в нашем доме, – объяснила я, решив не говорить Лосевой, что ошиблась в оценке ее настроения, сочтя его суицидальным. – Ты обратила внимание, что в один день и час под нашим мирным кровом случилось сразу несколько скандальных разоблачений? Катя Челышева вдруг узнала, что Василий играет на деньги в шахматы, ты – что Семен безответственно ест чебуреки, а Золотухин – что Алина ему неверна.

– Вот что Луна в Скорпионе делает, – покрутила головой Маринка. – Видимо, ночь была неблагоприятная для мирной семейной жизни.

– Да ни при чем тут Луна со Скорпионом, как, впрочем, и семейная жизнь. Колян мой тоже сделал открытие – узнал, кто ему колесо продырявил.

– И кто? – живо заинтересовалась Маринка.

– Задохлик из второй квартиры.

– Смотри ж ты! А всегда такой скромный и вежливый! В тихом омуте…

– Не будем сейчас об этом. – Я одним разом отмахнулась и от обсуждения задохлика, и от мелькнувшей в связи с упоминанием омута мысли о неопознанных трупах из пруда. – Скажи, как ты узнала о преступлении мужа против здорового образа жизни? Получила в полночный час анонимное письмо с портретным фото «Семен с чебуреком»?

– С чебуреками! – поправила Маринка, опять мрачнея. – Он держал по чебуреку в каждой руке и откусывал от них поочередно, блаженно улыбаясь и пуская слюни, как клинический идиот. И это было видео, а не фото.

– Его прислали с незнакомого адреса?

– Увы. Иначе я бы поблагодарила неизвестного доброжелателя за своевременный сигнал.

– Понятно. – Я повернулась и пошла к двери.

Маринка поплелась за мной и высунулась на лестничную площадку с вопросом:

– А ты чего хотела-то?

– Да как всегда – мира во всем мире и счастья для всех, – отговорилась я, рассматривая натюрморт у двери бабки Плужниковой.

Зеленые бугристые яблоки показались мне знакомыми – одно такое я только что видела у Челышевых. А в пакете была не черешня, а вишня, Колюшка ошибся.

– Как опасливо ты смотришь на подношения бабе Свете, – хихикнула Маринка. – Боишься, что это данайские дары? Не бойся. Не знаю, откуда вишня, а яблоки из сада нашего нью-деда, маминого нового мужа.

– Бабка их не разгрызет, будет целиком метать и убьет кого-нибудь, – зловеще напророчила я.

– Разгрызет! – успокоила меня Лосева. – Ты забыла, ей Золотухин, царство ему небесное, новые зубы справил? Она теперь, как бобер, деревяшки точить может. Я ей хотела еще айву дать, тоже из сада нью-деда, но решила не частить. Заберет яблоки – поставлю айву.

– А почему в руки не дашь? – не поняла я.

– А потому, что бабка дверь не открывает! Никому. Даже полицейским, которые по квартирам ходили, про кудряво-лысого спрашивали, представляешь? Боится, что ее следующей прикончат.

– Почему именно ее? В доме двадцать четыре квартиры и под сотню жильцов, есть выбор!

– А ей, видишь ли, ночью покойный муж приснился. Он печально качал головой и пальцем манил ее к себе на облако.

– Точно на облако? Может, то был пар из адского котла? – ехидно поинтересовался из-за ее спины муж.

– Ой, Сема, кто бы говорил! Можно подумать, ты у нас херувимчик с крылышками! Ангелы, небось, чебуреками не запихиваются! – Злопамятная Маринка развернулась к супругу, забыв про меня.

– Спокойной ночи, не поубивайте друг друга, пожалуйста, – попросила я и, не получив ни ответа, ни привета, пошла к себе.

Колян так и сидел на кухне – ждал меня и обещанных объяснений, от нечего делать отщипывая кусочки от пирога, от которого уже мало что осталось. С моим появлением он замер с оттопыренной щекой и вопрошающим лицом.

– Ты понимаешь, какая история, – я села за стол и утащила из-под руки мужа последний сладкий кусочек, – тут у нас приключился какой-то сеанс одновременной игры. Минувшей ночью минимум три человека из числа жильцов нашего дома практически одновременно получили анонимные сообщения с тем или иным компроматом.

– Не я один? – удивился Колян.

– В том-то и дело! Маринка Лосева таким образом узнала, что ее Сема нарушает диету, лопая чебуреки и шаурму, Катька Челышева – что Василий играет на деньги в шахматы. И я полагаю, что скандал у Золотухиных случился по той же причине: все тот же неизвестный доброжелатель проинформировал Петра о неверности супруги. Отсюда два вопроса. Первый: кто этот аноним, который знал так много чужих секретов? И второй: почему он выдал все эти тайны разом, если хронологически компрометирующие события не совпадали? Тебе колесо прокололи еще в мае, а Лосев с Челышевым провинились уже летом. Причем чебуречная в парке открылась в июне, а шахматный клуб появился только на прошлой неделе.

– Отсюда не два вопроса, а три, – внимательно выслушав, поправил меня Колян. – Третий: как он это сделал? Очень похоже на веерную рассылку, когда одно сообщение отправляют по множеству адресов, только тут содержание писем разное. Я бы сказал, что это запрограммированная рассылка, когда письма висят, уже готовые к отправке, и разом уходят к адресатам в определенный момент.

– В минувшую полночь, – кивнула я. – Но почему именно тогда? Должна же быть какая-то причина…

– Если хочешь, я покопаюсь и кое-что узнаю, – предложил муж.

Оглядев разоренный стол, со словами «Ну, если больше ничего не осталось…» он вернулся к телевизору смотреть очередной сезон смешнючего сериала про вампиров «Что мы делаем в тени».

Я убрала со стола, вымыла посуду и, решив, что утро вечера традиционно мудренее, стала готовиться ко сну. Уже чистила зубы в ванной, когда ко мне пришла гениальная идея.

Точнее, пришел опять Колян и тем самым навел на мысль.

– Ой, а это что у тебя? – с живым интересом вопросил супруг, нарисовавшись за моей спиной внезапно и пугающе.

Я поперхнулась, едва не перекусив зубную щетку. Хотя вообще-то шокироваться не стоило. Где как, а у нас санузел отнюдь не приют спокойствия, трудов и вдохновения.

Ручка на двери сломалась еще три года назад, и с тех пор гарантированно уединиться для водных и прочих процедур стало невозможно. Зачем, да? Все же свои. Апофеоз этикета – упреждающе проорать за дверью «Кто не спрятался – я не виноват!» – и вэлкам. А ежели у кого к диарее инфаркт приплюсуется, так это мировой революции фиолетово в крапинку.

– Эфо вувной повошок, – ответила я, свободной от щетки рукой потянувшись хлопнуть любознательного супруга по наглой лапе.

Не успела. Колян сунул палец в коробочку, нюхнул, чихнул, лизнул, скривился и объявил:

– Это неправильный порошок!

– И его делают неправильные корейские пчелы, – согласилась я. – Постой! А откуда ты знаешь, каким должен быть правильный порошок?!

Вот так-то, век с мужиком живи и все это время открывай в нем новые горизонты!

– Порошок должен быть белым, – сообщил Колян, утаив, откуда ценные сведения. – А этот черный!

– Потому что из пепла бамбука, – объяснила я.

– Сама жгла?! – восхитился Колян.

– Укушу, – пообещала я и показала зубы.

– Ой, да не бесись так, не надо, – попятился супруг. – У тебя вон уже пена на губах, прям берсерк какой-то корейский!

– Это порошок! – возмутилась я.

– Ага, ага. Пепел бамбука стучит в мое сердце! – возвестил он и убежал.

А я осталась стоять с щеткой в зубах, пораженная, как молнией, внезапной мыслью.

Про пепел, стучащий в сердце, Колян не сам сочинил, а перефразировал слова главного героя книги Шарля де Костера «Легенда об Уленшпигеле». А знаменитое «Пепел Клааса стучит в мое сердце» – это у нас что?

Иносказательное напоминание о погибшем и призыв к отмщению!

Так не ответ ли это на вопрос, почему рассылка накопленного компромата жильцам нашего дома произошла минувшей ночью?

– Это была месть! – с нажимом сказала я Ирке по телефону.

– Кому и за что? – уточнила она.

– Кому конкретно – отправитель не знал, именно поэтому адресатов было много, а за что – думаю, за какой-то серьезный вред, причиненный ему кем-то из жильцов нашего дома. Понимаешь? Кто-то из наших ему знатно напакостил, и он отомстил, ответив не точечным ударом, а ковровой бомбардировкой, чтобы наверняка.

– Понимаю. Но почему ты ограничиваешь круг потенциальных вредителей жильцами вашего дома?

– А потому, что отправитель, как мне кажется, и сам из наших! Он продолжительное время наблюдал за соседями, имел возможность видеть их как во дворе, где, например, Колян паркует машину, так и в парке, где Семен чебуреки лопал, а Василий в шахматы рубился. Напомню: на парк выходят окна по фасаду нашего крыла дома.

– А много ли таких квартир, у которых окна на обе стороны?

– Всего одиннадцать, ведь рядом с Ребровыми нынче «Оптика».

– Значит, круг подозреваемых довольно узок?

– Склоняюсь к тому, чтобы свести его в точку. – Я наконец подошла к цели своего позднего звонка. – У тебя какие планы на завтра? Составишь мне компанию? Собираюсь съездить по адресу прописки Косоногова, потому как именно он мне максимально подозрителен. Посмертно, правда, но все же… Хочу побольше узнать об этом мутном гражданине.

– Конечно, я с тобой! – заверила подруга.

Для проверки возникшей у меня идеи требовался помощник, и я порадовалась тому, что он – вернее, она! – у меня всегда есть.