Откуда-то налетел ветер – разметал падь, пустил кружить небольшими вихрями, осыпал лицо чем-то колким, жестковато-ледяным. Принёс с собой невнятное жужжание да лёгкий тоненький перезвон. Среди туч проявилась луна – растрёпанная да щербатая, в красноватом зыбком ореоле. Маринка засмотрелась на неё, и неясное предчувствие ворохнулось внутри, будто пытаясь предостеречь от чего-то.
Мороз разошёлся к ночи, ноги в лёгких ботинках заледенели. Попрыгав на месте, Маринка, перешла на бег. Принялась было напевать для смелости, но вспомнив про непростое место, осеклась, решила не привлекать внимания. Так и трусила вперёд в молчании, мечтая поскорее добраться до деревни.
Далеко впереди проявился смутный силуэт. Кто-то помещался на тропинке, перегораживая проход. Маринка чуть замедлила движение, но, приглядевшись, сообразила, что это всего лишь снеговик – грубо вылепленная фигура без лица и рук, на толстых коротких ногах.
Чтобы не наступить в сугроб, Маринка слегка подтолкнула снеговика. И не смогла отнять от фигуры рук! Снежный ком надвинулся близко-близко, Маринка ткнулась в него лицом, захрипела, забилась, тщетно пытаясь вырваться. Перезвон ветра завыл набатом, ледяными иглами ввинчиваясь в виски, тело сделалось чужим. Непослушным.
Как она могла быть такой беспечной? Почему не предупредила о приезде?? Сейчас её сожрёт ледяное чудовище, и никто никогда не узнает про это!
Что-то вроде корявой ветки метнулось сбоку, набросившись на снеговика, одним махом снесло тому голову. Маринка всё ещё барахталась в сугробе, а от фигуры уже ничего не осталось. Лишь куча снега насыпалась на тропинку.
Растопырив сучки, ветка зависла перед лицом Маринки, и та сжалась в ожидании удара.
Однако ничего не произошло. Стих набат, примолкло назойливое жужжание. Когда же промерзшая насквозь Маринка осторожно отняла руки от лица – ветка всё также висела рядом. Качнувшись в воздухе, она дрогнула несколько раз да спланировала вниз. Маринка машинально перехватила ветку и с лёгкостью поднялась.
– Спасибо! – прохрипела она, отряхиваясь.
Ветка отмахнулась да медленно накарябала на нетронутом снежном полотне кривоватую надпись: Держися меня!
После это резво заскользила вперёд. И Маринка не стала ждать – поспешила следом.
Бабе Оне не спалось. Расположившись подле окна, разглядывала она морозные узоры да думала о будущем.
Накануне по традиции гадала она «наперёд». В талой воде, оставленной на ночь в сенях, обнаружились грязь да щепа, встревожившие её – надвигались непонятные хлопоты и проблемы. Грапе тоже вышло видение – приснилось ей собрание деревенских колдовок. И среди них разглядела Грапа новенькую – нахальную да из себя разодетую, по виду сосем не местную.
Обсудив всё друг с дружкой, сговорились девчата быть настороже. Мало ли что.
Опасения бабки подтвердились после появления Евы, разглядела в ней Оня слабую сторону, нешуточную обиду да уязвимость. Неспроста девочка здесь оказалась. Ох, неспроста. Вот и смутья поблизости крутится, явно что-то затевает.
Крепко призадумавшуюся бабку отвлекли шажочки – кто-то перемещался по крыше, подскакивая и топоча.
Звякнула печная заслонка и пропищало из-за неё:
– Гости к ночи! Гости к ночи! Встречай гостей!
– Кого ещё в ночь несёт? – Оня поспешно накинула шаль да прихватив для верности горсть золы, выглянула с крыльца.
В калитку вбежала девушка, обернувшись назад, махнула рукой и крикнула кому-то:
– Спасибо!
–Мариночка! Ты? – ахнула Оня, а после увидела за забором зависшую ветку размером с древко метлы. На секунду на ней проступила высокая да худая фигура в чёрном. Поправив платок, махнула Оне рукой и унеслась к лесу.
– Тоська! – только и успела подумать бабка и обняла подскочившую Маринку, заохала. –Деточка! Как же ты добиралась? Ночью! Одна! Пойдём скорее в дом, к теплу.
О своём приключении Маринка рассказала на ходу:
– Меня ветка спасла!.. Она снежную бабу порушила. И к вам проводила…
– Ох, деточка! Недоброе время ты выбрала! Сейчас по темну нельзя никуда ходить! Беречься нужно!
Бабка провела Маринку на кухню – к теплу и вкусностям.
Там уже вовсю орудовала кикуша – доливала пузатый расписанный розами чайник кипятком, выставляла сахарные пряники да варенье. Скупо кивнув Маринке, потащила из духовки тяжёлый, исходящий паром чугунок. Внутри того что-то аппетитно побулькивало и клокотало.
– Дай-ка, рассмотрю тебя получше. – бабка повертела Маринку и вновь обняла. – Подросла, расцвела. Раскрасавицей сделалась!
– Я так скучала! – Маринка уткнулась в душистую, морщинистую щёку и притихла.
– Что ж так долго собиралась, деточка? – Оня легонько побаюкала её, погладила по волосам.
– Всё некогда было. То одно, то другое.
– Что ты Лизу не захватила?
– Она на море захотела, родители отвезли.
– Как у неё дела?
– Нормально. Шьёт кукол, даже магазинчик открыла в интернете.
– И покупают?
– Ещё как! В очередь пишутся, представляете?
– Вот и правильно. – покивала Оня. – Лиза по роду рукодельница, по крови своей. И куклы её совсем не просты. Скрытую обережную силу имеют.
– Как вспомню, что с ней было!..
– Зачем вспоминать? Что было – то ушло. И в том твоя заслуга! Повезло Лизе с сестрой.
Бабка усадила Маринку поближе в печи, налила горячего чая да пододвинула плошку дымящейся каши.
– Пробуй, милая. Не стесняйся.
Угощение оказалось очень вкусным, Маринка ела и ела – никак не могла насытиться.
– Что тебе приготовить? Чего больше всего хочется? – расспрашивала Оня, подкладывая добавку. – Как славно, что ты приехала! Люблю, когда гости в доме!
– Гости? – переспросила Маринка.
Бабка кивнула.
– Перед тобой Матрёша девочку привела. Городскую. Дворовый негодник магией к нам перенёс. Помочь ей нужно. Обратно вернуть. Завтра утром познакомлю вас, авось и подружитесь.
Вскоре заявился и дворовый. Завидев Маринку, обрадовался и полез обниматься.
– Девка! Ты?! Откель взяласи? Соскучилси по тебе, страсть как!
