– Батюшка, а как жену то звать?
Он повернулся и улыбаясь произнес:
– Валька!
Я собрался уже встать, чтобы выйти на улицу, как старец вернулся, достал из кармана бумажный сверток и произнес:
– Совсем забыл, старый я шкаф, памяти совсем уже нет! Ты Сережа только здесь не открывай его, как до дома доедешь, там и распакуй!
Вышел я на улицу подышать и немного успокоиться, руки подрагивали, в горле пересохло, а люди из очереди, которая теперь уже увеличилась в несколько раз, настойчиво спрашивали:
– Ну что там? Как батюшка? Будет принимать? Да, что ты молчишь?
Выбрался я из толпы и сел на скамейку под деревом, недалеко от стены, и лишь потом осознал: «Когда идти в эту школу то, он ведь не сказал? Сегодня, завтра или через год, назад что ли вернуться, спросить?»
Сложно сказать сколько я там сидел, но Серафимовна вышла только когда монахи начали звонить к вечерней службе. К этому моменту у меня уже отсутствовали вопросы, полученное усвоилась, и я приготовился «идти в школу», мысленно согласился ждать нужного момента или случая.
Серафимовна вернулась с грустными, заплаканными глазами, но пыталась не показывать этого, я и не расспрашивал. В тот день я познакомился со старчеством! Понял – что такое узнать Божью волю!
Когда я приехал домой и распаковал сверток, что дал мне старец, удивлению моему не было предела. Там лежал в целости и сохранности, тот самый, драгоценный предмет отца – священнический крест, с позолотой и красными камешками, сияющими на солнце! Как он оказался у старца мне приходилось только гадать. Неисповедимы пути Твои Господи!
Похоронная процессия
Прошел месяц, почти ежедневно я вспоминал о предначертанном, но пока ничего мне не говорило о необходимости ехать по нужному адресу.
И вот однажды, настоятель нашего храма, отец Григорий и говорит мне:
– Сережа, нужна твоя помощь. Съездишь со мной в город? Задумал купить материалы, гвоздей немного, лак, краску, всего по мелочи, сам боюсь не дотащу обратно, да и к сестре двоюродной зайти надо, обещала парочку книг отдать, в школе работает, хороший человек, – при слове школа, у меня екнуло внутри, – неужели пора?
Утром мы отправились пешком на раннюю электричку. Прошлись в городе по магазинам, набрали полную сумку и тяжеленный рюкзак строительных товаров, пару свертков с гвоздями, краску в металлической банке, лак, клей и малярные кисти. И спустя час мы стояли у подъезда родственницы отца Григория. Дома ее, к сожалению, не оказалось, а религиозные книжки тогда были не на вес золота, а скорее как редкие бриллианты, купить или подержать в руках Евангелие было мечтой многих верующих, поэтому с тяжеленным туристическим рюкзаком и сумками отправились мы к ней на работу.
В город я всегда ездил с паспортом, поэтому, когда нас остановил милиционер и долго выяснял, что мы тащим и куда, пришлось предъявлять и документ, заодно из-под обложки я вытащил бумажку от отца Симеона, с адресом. Удивительно, но он совпал с улицей и номером дома, возле которого мы оказались двадцать минут спустя, после встречи с милицией. Это была обычная средняя школа, батюшка отправился внутрь здания, он был в гражданской одежде, иначе его и не пустили бы внутрь. Разыскивал там свою родственницу, а я стоял и ждал чуда!
Через минут двадцать вышел отец Григорий с книжками, а я все ждал, но чудо не происходило.
– Эх жаль, так и не встретился с сестрой, книжки вахтерше оставила, нет никого там сейчас в учительской. Ну все друг, теперь можно назад, – с удовольствием произнес батюшка.
– Не могу. Э-э, как бы вам сказать. Мне нужно здесь быть…, – в растерянности промычал я.
С вопросительным взглядом отец Григорий поставил сумку обратно на асфальт.
– Понимаете, м-м-м, у меня сейчас должна судьба решиться! Женюсь я!
– Не знал! Поздравляю друг! Давно познакомились?
– Отец Григорий… здесь все сложно, мы еще даже не знакомы…
Батюшка поднял брови и округлил глаза, ожидая подробного ответа.
– Ладно, каюсь. Был я у старца, сказал он здесь стоять, ждать какого-то Иван Иваныча, но почему-то его все нет, – от высказанной правды мне стало легче, но учитель все равно не появлялся.
Мы стояли еще минут десять, я не знал, что делать, но вот из-за угла появилась большая грузовая машина с цветами в кузове. За ней шли люди в черном и тоскливо играла живая похоронная музыка. Бом-бо-ом-бо-ом. Мы немного отошли к школьному забору уступая место процессии. Людей проходило довольно много и почти все смотрели в нашу сторону и шептались. Невольно прислушавшись, я понял, что смотрят они на здание школы и говорят о покойнике, о том, какой он был хороший человек, как его любили ученики, как много лет он здесь работал.
Крупный мужчина в пиджаке переступая наш выцветший рюкзак, проносил мимо моего носа надмогильный венок. На ленточках которого золотыми буквами читалась надпись:
– От коллектива учителей. Покойся с миром Иван Иванович… – тут я обомлел, ноги подкосились, и я провалился назад, прямо на рюкзак с гвоздями.
– Это был без сомнений он! Но как же так, не успел что ли Иваныч меня с будущей женой познакомить?
Процессия прошла мимо, музыка плыла уже в конце улицы. Я сидел на рюкзаке склонив голову и не понимал, чего же хочет от меня Небо и что теперь делать дальше?
Вдруг, моего плеча кто-то коснулся:
– Здравствуй Сережа.
Я поднял глаза и прямо в солнечном круге увидел светящееся лицо, глаза не могли различить черты от яркого света, но это точно была молодая девушка с очень приятным голосом.
– Добрый день, вы знаете мое имя? – поднимаясь и удивленно разглядывая грустную девушку в черной косынке, испуганно спросил я.
– Да, мне отец Симеон сказал, я Валя, – скромно ответила она, опустив глаза.
Так мы и познакомились с Валентиной. Ивана Ивановича хоронили на кладбище за моей деревней, он был родом из тех мест.
После необычного знакомства мы часто встречались и становилось понятно, что мы внутренне похожи. Все нас роднило, хотя не могу сказать, что Валя была очень верующей. Судя по ее рассказу, она попала случайно в тот монастырь, пришли они с подругой, но старец принял ее, а подруге почему-то отказал в беседе.
Через месяц мы поженились, а еще спустя годик у нас появился сын Сашка.
Валя много работала в местной клинике. Наверное, это единственное что мне в ней не нравилось. Много раз мы спорили о том, чтобы она оставила работу и устроилась в другое место, спор утихал и ничего не менялось, она настаивала на своем, а я мог только молиться.
Предначертанное
Через много лет, когда страна начала разваливаться, а сын мой был уже взрослым, решила наша деревенская община просить о строительстве храма. На удивление, быстро пришел положительный ответ. Собрали мы десятку прихожан, оформили документы. Настоятелем временно назначили отца Григория, священников тогда рукополагали редко, поэтому он стал служить в двух храмах сразу, а я рад был помогать ему в алтаре. Храм к нашей с женой радости освятили во имя святой блаженной Валентины Минской.
Однажды остался я после службы один в храме, натираю подсвечники, воск удаляю, слышу дверь входная открылась. Оборачиваюсь, стоит там старушка невысокая, лица не видать, одета в длинный белый платок и платье до пола.
Стою я на коленях с тряпкой возле подсвечника, а она подходит и говорит:
– Хорошо ты делаешь, что помогаешь в храме, нравишься ты мне, наблюдаю за твоей семьей, а вот то, что твоя жена в молодости акушеркой была, да много младенцев погубила – это беда, нужно ей понять это и исправится, потому как в Царствии Божием нет не раскаявшихся, но Господь хочет, чтобы все спаслись и не повторяли греха.
Я как стоял на коленях, так и стою, только тряпка из рук выпала, а она продолжает:
– Когда умрешь, будет жена твоя помогать людям, кому вредила с детоубийством в утробе, да тем, кто сирот приютил, напиши ты ей письмо и отдай отцу Григорию, пусть после твоего ухода передаст Валентине. Скоро Сергий тебе уже отправляться в путь – домой! Пора, готовься!
После она исчезла, а я как оцепенел возле подсвечника, не мог осознать, что скоро я умру, принять то, что будет происходить с моей женой.
Позже, уже дома тайком писал я это письмо. Как мог в деталях описал то, что передала она мне и попрощался с женой. Грустил, но знал, что меня ждет Господь, в сердце жила тихая радость от предвкушения встречи с Ним!
Письмо я передал отцу Григорию, с просьбой вручить его Вале, не сразу, а в нужный момент, он сам поймет когда.
