S-T-I-K-S. Существование

Глава 10

Проснулся Трэш явно не через пятнадцать минут и даже не через час. Солнце к тому моменту успело зайти, потемнело, мир стал черно-белым. Опасаясь, что за время затянувшегося отдыха в зал могли пробраться недружелюбно настроенные личности, проигнорировал настойчивое приглашение желудка немедленно посетить стеллажи с вкусной едой. Замер, прислушиваясь. Если верить ушам, рядом ничего не происходит, даже мухи не жужжат, тишина мертвая. А вот снаружи донесся отдаленный выстрел, а затем что-то, похожее на протяжный человеческий крик. Причем оборвался он подозрительно резко, будто кричащему кто-то рот заткнул в один миг.

Добравшись до витринного проема, оставшегося без стекла, Трэш, осмотрев прилегающую территорию, убедился, что странные люди покинули автостоянку, оставив на местах своих пиршеств россыпи костей и черепов. Рядом не просматривается ни намека на движение, подозрительные звуки тоже не раздаются.

Хотя нет, вон где-то в отдалении проехала машина, выдав себя взвизгом шин при торможении, мотор не слышно совершенно.

Сходил до угла, высунувшись, уставился в сторону многоэтажных домов. В одном из них бушевал пожар, огонь вырывался сразу из десятков окон, и незаметно, чтобы кто-нибудь торопился его тушить.

Этим интересные зрелища не исчерпывались – по дороге, вырывавшейся из скопища промышленных строений, двигался человек. Шагает медленно, подволакивая ноги, характерно раскачивая торсом и все время суетливо двигая головой. С этим все понятно – очередной «странный», и нет сомнения, что похож на обычного человека, как внешностью, так и чистотой одежды, по неповоротливости заметно.

А вот что промелькнуло там, за детской площадкой по другую сторону дороги? Что-то, похожее на чересчур крупного человека, но очень уж быстрое, движения резкие, выверенные, а походка необычно-подпрыгивающая. В поле зрения непонятное существо попало на долю секунды, но этого хватило, чтобы заставить занервничать.

Все непонятное может оказаться опасным, а Трэшу сейчас требуется абсолютный покой.

Где-то правее и не так уж и далеко треснула короткая, на два патрона, автоматная очередь, вслед за этим по небу на низкой высоте промелькнуло что-то крестообразное, быстрое, жужжащее, напомнившее погоню по реке, когда за Трэшем следили с воздуха. Вот только этот дрон (если это действительно он) выглядел охотящимся хищником, а не беспомощным наблюдателем.

Насторожившись еще больше, крадучись и прячась за любым намеком на укрытие, обошел по периметру немаленькое здание, знакомясь с окрестностями, изучая схему выходов и наблюдая за то и дело появляющимися в поле зрения «странными». Все они двигались в одном направлении – в сторону горящего многоэтажного дома.

Изучив супермаркет по периметру, начал подробно исследовать подходы к зданию и выходы из него, легко расправляясь с замками. Обнаружил удобные и малозаметные лазейки в торговый зал, осмотрел некоторые служебные помещения, ничего подозрительного нигде не встретилось, везде тихо и спокойно. Складывается впечатление, что об этом месте все позабыли, судя по стрельбе и прочему, главное веселье происходит где-то дальше в городе, там явно творится что-то невообразимое.

Короткая прогулка изрядно вымотала. Несмотря на обильную еду и длительный сон, силенок у Трэша особо не прибавилось, ведь жизнь трепала его долго и упорно. Придется надеяться, что здесь и дальше тишину не разбавят неприятные события, потому как неизвестно, сколько времени займет восстановление.

Да и сможет ли он вообще восстановиться после такого? Не факт. Пока спал, отвалилось несколько фрагментов броневых пластин, а из дыры в левом боку натекла немалая лужа гноя. С этой раной дела откровенно плохи, а как себе помочь, Трэш не представлял. Только и сумел, что обтереться пачками бумажных полотенец.

Направляясь к знакомым стеллажам, уже не первый раз обратил внимание на то, что они лишь одни из многих, похожих друг на дружку съедобным содержимым. Чуть отъевшийся организм начал наглеть, настойчиво намекая насчет разнообразия, и Трэш, остановившись, ухватил самую большую жестянку. В помещениях, как помнилось еще по фурам, он видел хуже, чем на открытом воздухе, но не настолько уж плохо, чтобы, напрягая глаз, не различить текст.

Что значит «тушенка»? Съедобно ли это вещество? Если да, то каково на вкус?

Проверил самым примитивным способом – пробил дыру когтем и принюхался. Пахло интригующе – специями и чем-то незнакомым, но намекающим на что-то невыносимо приятное, заставляя желудок заволноваться. Попытался высыпать содержимое в рот, но оно оказалось слишком плотным и покидать банку отказалось.

Расширил дыру, встряхнул энергичнее, и в рот плюхнулся сочный комок. Трэш заворочал языком и челюстями, а затем замер, неожиданно ощутив то, что не ощущал до этого ни разу, даже близко ничего подобного с ним не случалось.

Он в один миг осознал, что кукурузные початки, сухой хлеб, консервированный горошек, маслины без косточек, маринованные шампиньоны и даже кремовый торт – это вовсе не вкусная еда.

Да это вообще не еда, это почти что отходы жизнедеятельности.

Настоящая еда – тушенка!

Величайшее сокровище мира!

Бальзам для истерзанного лишениями желудка!

Лучшее лекарство, заставляющее забыть о боли и слабости!

Это именно то, что хочется уплетать целую вечность, без перерывов на сон!

Трэш не успокоился, пока не прикончил все до последней банки. Не везде тушенка оказалась настолько же качественной, как в первой, но даже в самых печальных случаях она не шла ни в какое сравнение с оливками, грибами и прочей смехотворной ерундой.

Он не ел, он смаковал и наслаждался.

По мере наполнения желудка крепла непонятно откуда взявшаяся уверенность, что это не просто еда, это еще и лекарство. Питаясь тушенкой, Трэш сможет быстро восстановить самые страшные раны, вернуть былую скорость и силу.

Жестянки закончились, но он нашел похожие. Назывались они по-другому, и в написанном мелкими и неудобными буковками составе не значились ни свинина, ни говядина. Рыба в масле, в томате, в собственном соку, жирная и пахнущая совершенно иначе. Но тоже ничего, есть можно, желания вернуться к консервированной кукурузе не возникло.

Хотя все эти банки можно без жалости обменять на единственный кусок тушенки.

Пошатываясь от съеденного, заставляя себя держаться, не падая, где стоит, Трэш направился к углу, который, после проведенной рекогносцировки, счел наиболее безопасным. Стеллажи здесь не сплошные, через щели в них можно обозревать зал, и завалены они хлебобулочными изделиями. С точки зрения нового, просветленного тушенкой чудовища – никчемный продукт, следовательно, если кто-то за ним и заявится, то в последнюю очередь, перед этим перепробовав все прочее.

Остается надеяться, что Трэш выспится раньше, чем это случится.

Пробудившись, даже не сразу понял, что это явь. Давно так себя не ощущал или даже вообще никогда.

Ну да. Точно. Никогда такого не было. Поразительно, но впервые за все время у Трэша ничего не болело. Да, печет в левом боку и на спине, но не сильно, даже не раздражает, почти ласково. И еще тело зудит в тех местах, где сильнее всего пострадало от огня. Но это ни капли не напрягает.

Может, ему снится счастливый сон? Уж очень похоже на то.

Приподнимаясь, услышал звон и звук катящегося небольшого предмета, явно свалившегося с его тела. Посмотрел на пол, брезгливо поморщился – там и сям натекли гной и сукровица, все это было усыпано обгорелыми фрагментами брони и выглядело отвратительно.

А это еще что такое?

Трэш присел, протянул руку вниз, зажал кончиками когтей валяющийся кусочек металла, поднес к глазу и не сразу понял, что это деформированный сердечник бронебойной пули. Внимательно изучив пол, приметил еще один, похожий, и несколько совсем уж невразумительных осколков, возможно – частички разрушившихся оболочек.

Начиная догадываться, в чем тут дело, осмотрел раны, до которых смог дотянуться. В одной, проделанной дрелью еще до знакомства с Мазаем, заметил посторонний предмет, подцепил его когтями и вместе с порцией кровавого гноя легко вытащил пластиковую трубку, заканчивающуюся толстенной пустотелой иглой.

А ведь раньше тут ничего не торчало, он ведь не первый раз себя осматривает. Это что же получается, организм столь грязным способом избавляется от инородных предметов? Ничем другим объяснить происходящее не получается.

Если вспомнить подсказки внутреннего голоса, тот так и говорил, что необходимо сытно питаться, и тогда все неприятности со здоровьем быстро останутся позади.

Трэш пошевелил левой рукой. Послушно задвигалась, лишь в локте ощущается стесненность. Пропил, сделанный Мазаем, стал заметно тоньше, будто броня по краям за время сна частично затянула повреждение. Хотел было потрогать ослепший глаз, но понял, что когтями скорее навредит себе, чем что-нибудь нащупает.

Встав, направился к главному выходу. Именно возле него при ночной разведке заметил то, что ему сейчас требуется, – магазин одежды. Тогда его в нем ничего не заинтересовало, но сейчас один из элементов интерьера будет очень даже кстати.

Не прошло и минуты, как Трэш стоял перед громадным зеркалом, впервые разглядывая себя по-настоящему. Нет, он и ночью, когда устроил разведку окрестностей, не упустил возможности полюбоваться собой, но тогда ничего не понял. Увы, но в темноте зрение работало как-то специфически, отражение расплывалось, просматривался лишь силуэт, заполненный мраком. Сейчас все иначе, пробивающиеся через стекла солнечные лучи помогают разглядывать картинку в цветах и со всеми подробностями.

Оказывается, Трэш выглядит настолько грозно, что сам себя перепугался. Огромный до такой степени, что целиком себя разглядеть не сумел. Рожа угловатая, чем-то неуловимо похожая на сейф, стиснута грамотно расположенными массивными фрагментами брони, между ними с перехлестом пристроилась целая система мелких пластин, обеспечивающих подвижность челюстей и устрашающую мимику. Глазницы походили на амбразуры, при попытке зажмуриться они частично или полностью прикрывались не только веками, но и крепкими на вид диафрагмами, выползающими с трех сторон. Похожим способом, при необходимости, можно защитить и рот. Ушей не видать, волос тоже нет, вместо них к затылку тянутся три массивных зубчатых гребня из негнущейся кожи, между ними протянулась сеть мелких, на их пересечениях проросли шипы разной длины.

– Да вашу мать, что же я такое?! – удивленно проурчал Трэш.

Внутренний голос отвечать не стал, а кроме него, увы, говорить здесь некому.

Подняв руку, Трэш потер когтем слепую глазницу. Ее полностью затянула ссохшаяся корка, под которой неприятно чесалось, очень хотелось туда добраться. Осторожно поддев преграду, надавил, медленно сворачивая в сторону. Ожидал увидеть под ней что угодно, самое неприглядное, но все же оказался не готов к последовавшему сюрпризу, зажмурился изо всех сил, а броневые щитки диафрагмы, автоматически сомкнувшись, сухо щелкнули.

Ну как было не зажмуриться, если в глаз, отвыкший от света, будто ослепляющей кувалдой врезали.

Да-да – в тот самый глаз, над которым шесть дней назад вдоволь поиздевался Мазай. Или не так уж сильно навредил, или организму такого срока достаточно, чтобы излечить даже столь тяжелую рану, что, с учетом перенесенных за этот период лишений, радует. Получается, нормально отдыхая и питаясь, можно выздороветь куда быстрее, в этом Трэш почти уверен.

Глаз восстановился, но не полностью, яркий свет его слепил, даже через щелочку смотреть не получалось. Пришлось во время поисков держать его закрытым, сожалея, что преждевременно отодрал корку.

Трэш искал тушенку, он не мог поверить, что ее больше нет. Ведь это настолько замечательный продукт, что спрос на него обязан быть колоссальным. По логике, не меньше половины торгового зала должны были отвести исключительно под нее, ну или оперативно пополнять стеллаж по мере разбора.

В ходе поисков он не забывал присматриваться к другим продуктам и вскоре сделал еще одно приятное открытие – оказывается, окорок ничем не хуже тушенки. Грудинка – тоже ничего, сало чуть похуже, но тоже сойдет, колбаса бывает разной, в основном не очень, сыр тоже попадается всякий, в том числе очень даже вкусный, особенно если он твердый. И еще, закусывать его нужно сливочным маслом, перемешанным с икрой.

Трэш постепенно и уверенно открывал в себе гурмана.

Холодильники потекли, кое-где пошел нехороший запах, но некоторые продукты остались замороженными или хотя бы охлажденными. Трэш высыпал в рот упаковку креветок, и они ему ни капли не понравились, в отличие от очищенных мидий. К пельменям он даже прикасаться не стал – ни вид, ни запах не понравились, складывалось впечатление, что это фальшивая еда, ну или он что-то в них не понимает. С интересом принюхался к мясу, каким-то образом догадался, что это вкусно, но употреблять имеет смысл только после термической обработки. Ради эксперимента сжевал один кусок, понял, что желудку это понравилось, но вот об удовольствии говорить не приходится, лучше уж к сыру вернуться.

Продукты, которыми Трэш набивал брюхо, зачастую оказывались солеными или острыми, а уж жирными – почти всегда, поэтому организм начал требовать воды тем настойчивее, чем больше его загружали пищей. С пивом связываться больше не хотелось, сходил к стеллажам, забитым водой, заодно прихватив ведро, которое использовал в качестве стакана. Залившись, вернулся к магазину одежды, забрал оттуда несколько рубашек, с их помощью протер пол в том месте, где спал.

Бронированному телу все равно, на какой поверхности валяться: мягкой, твердой или даже утыканной острыми предметами, но очень уж брезгливо устраиваться на грязном.

Место Трэшу нравилось, оно и правда самое удобное во всем здании. Отсюда и зал неплохо просматривается, и можно уйти по коридору к выходу с другой стороны. До широкой двери всего-то несколько шагов, путь к ней он прикрыл от посторонних взглядов щитами с рекламными материалами.

Здесь он и устроился на дневку, которая, скорее всего, перерастет в ночевку. Чувствовалось, что организм нуждается в продолжительном отдыхе, не все раны залечены, не все посторонние предметы удалены.

Интересно, как долго придется восстанавливаться? Да, запасы торгового зала велики, не поспоришь, однако не беспредельны, а аппетит непомерно велик. К тому же Трэш сейчас снимает сливки, поедая самое вкусное.

Как бы вскоре снова не пришлось консервированной кукурузой с оливками давиться.

Проснулся после заката, с удовлетворением отметив, что именно так и задумывал. Организм, приходя в норму, перестал теряться во времени, «внутренний будильник» наконец начал срабатывать.

Выбравшись из здания, привычно обогнул его по периметру, а затем устроил несколько коротких вылазок чуть подальше, в отдельных точках, которые присмотрел, как пути отхода на случай опасности. Некоторые пришлось забраковать, остальные скрепя сердце одобрил и слегка приспособил на случай неприятностей. В здании он чувствовал себя защищенным, но понимал, что это очень уж неудобное место, хорошо просматривается с разных сторон. Если кто-то ищет пищу, сюда направится в первую очередь. И тогда Трэшу придется принимать бой за лакомства или убегать.

Слишком слаб для серьезной схватки. Значит, вероятнее второй вариант…

Да ладно, у любого варианта можно найти минусы, в том числе у этого. Ведь бросать супермаркет не хочется, здесь еще много чего вкусного осталось.

Само собой, что Трэш проделывал это не без помощи глаз и ушей, поэтому заметил много чего. В городе все так же постреливали, причем однажды настоящий бой разгорелся, – ожесточенная пальба продолжалась не меньше пары минут. Где-то правее многоэтажек и гораздо дальше что-то ярко полыхало, чуть ли не полнеба освещая, возможно, именно из-за этого пожара в воздухе ощущался запах гари.

Вокруг супермаркета царило спокойствие, «странные» попались на глаза лишь дважды. Причем в первом случае стоявшая парочка, заметив приближающегося Трэша, резко вспомнила о наличии неотложных дел и удалилась с завидной быстротой.

В зарослях за дорогой, где до этого однажды видел кого-то большого и шустрого, вновь засек движение. На этот раз это оказался всего лишь человек обычного роста и телосложения. Пробирался он крадучись, прячась за деревьями и кустами. Уткнувшись в стену промзоны, начал удаляться вдоль нее, явно не желая показываться на открытом месте.

Ночная мгла – невеликая помеха. Трэш понял, что это мужчина средних лет, не по сезону одетый в зимнюю куртку и зачем-то обмотавший рукава толстым слоем темного тряпья. В руках топор, но хоть это тоже оружие, вряд ли осторожного человека можно относить к тем, которые передвигаются на технике с красными ромбами.

Скорее всего, это один из легкомысленных. При помощи скрытного поведения старается избежать знакомства с зубами каннибалов. В таком случае он – единственное исключение, все прочие его сородичи, замеченные Трэшем, вели себя куда беспечнее.

Куда это он, интересно, на ночь глядя направляется?

Да нет, не так уж это и интересно. Есть занятие куда увлекательнее, чем размышлять над сутью чужих поступков. Надо срочно вернуться в торговый зал и завалиться на прежнее место. Так Трэш и поступит.

Только вначале как следует перекусит.

Глава 11

Трэш, пробудившись, первым делом осознал тревожный факт – в супермаркет, который он уже начал считать своей единоличной собственностью, забрались посторонние. Первой мыслью заподозрил вторжение «странных». Днем, пока искал вкусную еду, замечал их неоднократно на автостоянке и в стороне, примыкающей к дороге, да и после заката пару раз на глаза попались. Во всех случаях они не приближались к зданию, как правило, путь их лежал все в том же направлении – в сторону многоэтажных домов, один из которых до сих пор дымился, неприглядно чернея выжженными оконными проемами.

Прислушиваясь, понял, что поторопился с выводами. Слишком тихие шаги, даже восстановившийся слух, способный различить жужжание мелкой мухи почти за десяток метров, едва их улавливает. «Странные» передвигаются совсем не так, если бы не их трепет при виде Трэша, можно заподозрить, что им принадлежит весь мир. Очень уж уверенные в себе, никогда не прячутся, всегда движутся по кратчайшему пути, ни капли не задумываясь о создаваемом ими шуме.

Эти не такие, эти осторожные, не хотят, чтобы все узнали об их присутствии.

Охотники подкрадываются? Если так, надо срочно уходить. А если нет? Если это всего лишь какой-то «странный» унюхал Трэша и теперь из-за страха пытается тихо уйти. Будет обидно бросить настолько замечательное место из-за глупейшей перестраховки.

Очень медленно приподнявшись, Трэш перенес вес тела на мягкие подушечки, обволакивающие ступни в отдельных местах. Он знал, на что они способны – даже такая тяжелая туша могла передвигаться на них почти бесшумно. Приблизился к стеллажам с хлебом, где заблаговременно оборудовал несколько наблюдательных точек, уже на второй обнаружил пришельцев.

Нет, это явно не «странные». Трое, передвигаются крадучись, двое дальних то и дело смотрят по сторонам, ближайший уставился вперед. То есть скоординированно контролируют местность. Обычные люди, очень похожие на тех, которые едва не убили Трэша шесть дней назад. Одежда темная, пятнистая, за спинами уплощенные рюкзаки, на которых закреплены угрожающего вида кирки, в руках оружие, в гнездах разгрузочных жилетов множество разных предметов, в основном немирного назначения, на глаза надвинуты маски приборов ночного видения, из которых струятся странные лучи, – неплохо освещают стеллажи, при этом все остается черно-белым и лишенным теней.

Откуда-то всплыло знание, что это работает инфракрасная подсветка, невооруженным глазом можно разве что разглядеть источник, да и то не всегда, и уж никак не издали.

Но Трэш почему-то разглядел куда больше.

Чего хотят эти люди? Его смерти? Ну так пусть попробуют, быстро придется пожалеть. Он уже не прежняя развалина, он неплохо восстановился, нет ни боли, ни предательской слабости в ногах, его мышцы сильны, зрение и слух работают безукоризненно.

Перед очередным стеллажом троица остановилась, один мужским голосом напряженно произнес:

– Пусто. Тут до нас кто-то побывал.

– Банки, – сказал другой. – Посмотрите, они раздавлены.

– И порваны.

– Так и есть. Кто мог такое сделать?

– А вон таз валяется. Ох он и грязный, из него что, свиньи помои жрали? Может, атомные забрели?

– Да какая нам разница. Лучше скажи, что брать будем, тушняка-то нет, голяк полный.

– Может, поищем еще, они же не все в зале выкладывают, на складе что-то остается.

Трэш чуть расслабился, он понял, что пришельцы даже не догадываются о его присутствии. Заявились сюда с той же целью, что и он – раздобыть продовольствие. Продуманные, первым делом за самым вкусным направились, причем безошибочно, явно зная, где тушенка лежит.

То есть лежала.

Один, резко встрепенувшись, развернулся, вскинул винтовку с непомерно длинным, увенчанным глушителем стволом, направил, казалось, прямо в глаз Трэшу и прошипел:

– Здесь кто-то есть.

Трэш, не понимая, каким образом его заметили, даже дышать перестал, окаменел, прикидывая, как можно разделаться с этой троицей, при этом не подставившись под пули и не нашумев.

Человек неожиданно расслабился, чуть опустил винтовку, покачал головой:

– Померещилось.

– Я и не знал, что тебе может мерещиться, – заявил второй, тоже опуская оружие.

– Не люблю этот кластер. И вообще эти места не люблю.

– А кто их любит? Слишком много черноты поблизости, а чернота всем на мозги давит. Ну так что делать будем? Языки чесать? Не забывайте, что бубновые вот-вот сюда заявятся, это их поляна, они ни одной перезагрузки не пропускают. Выносят все подчистую, вяжут свежих и уходят.

– Я слышал, тут дроны газом все вытравляют.

– Есть такое. Не каждый раз, но бывает. Сокращают поголовье мертвяков. Но это если и делают, то уже после бубновых. С внешниками у тех давно все уговорено, считайте – одна шайка.