– Виноват! – я вытянулся перед ним.
В другой ситуации мне бы досталось на орехи, но тут он только махнул.
– Кто линкор перед Гегемоном посрамит, того я сам, лично на куски порежу, – пообещал Надвиз.
И мы двинулись к порталу – цепочкой, один за другим.
Ныряя в голубое пламя, я задержал дыхание – раньше я проходил через него либо уже в знакомое место, либо вообще не понимал, что происходит, а тут мне предстоит попасть на другую планету, центр исполинской Гегемонии, для которой Земля не больше деревушки. Меня замутило, и я обнаружил себя в другом зале, намного больше, с высоким потолком и колоннами.
Отскочил в сторону, давая дорогу следующему, и огляделся.
Стен как таковых тут не было, за колоннами виднелась густая зелень деревьев, доносилось журчание воды, мягкий ветер нес запахи листвы и цветов. Колонны черного мрамора взлетали на высоту метров в двадцать, а с потолка свешивалось множество древних знамен, сине-золотых, красно-белых, густо-фиолетовых.
Я поймал злобный взгляд Равуды, и он красноречиво провел пальцем по горлу. Помечтай, помечтай, урод…
– Смирно! – приказала Лиргана, старшая по званию в нашей группе.
Вошедший в зал очень высокий кайтерит мог похвастаться светлыми волосами на голове. Увидев вытянутое, лошадиное лицо, узкие красные глаза и улыбку с температурой чуть повыше абсолютного нуля, я невольно поежился.
Принц Табгун, родственник Гегемона, полководец, консул и еще там кто-то.
– Вот они, наши героические герои, – лениво проговорил он, осматривая наш строй. – Именно на таких людях… – пауза, словно провал в речи, неожиданный, сбивающий с толку, – держится наша армия. Вольно… славным достается слава, и я рад приветствовать вас во Дворце Семидесяти Фонтанов.
Ого, это мы в резиденции правителя!
Табгун пошел вдоль строя, вглядываясь в лица, и я взмолился всем богам одновременно – только бы он не вспомнил меня, только бы он не вспомнил меня… Моления однако до адресатов не дошли – принц остановился рядом со мной и улыбка на его лице изменилась, в ее холоде появился некий личный оттенок.
По спине у меня побежала дрожь.
– Вот и ты, боец, – сказал Табгун почти угрожающе, и тут у меня затряслись ноги. – Радостно видеть, что ты… – снова пауза, – уцелел в передрягах кровавых сражений, развернувшихся на Бриа.
«И что ему от меня надо?» – подумал я с тоской.
Опять мне достанется на орехи от командиров, снова меня позовет к себе Геррат…
– Только вот помни, боец, что смерть порой… приходит от руки, которая выглядит дружеской, – принц сделал непонятное движение, словно повернулся внутри идеально сидевшей на нем формы, темно-синей, какую носят флотские, с многочисленными нашивками и аксельбантами, и у меня непонятно почему закружилась голова, захотелось упасть на колени перед ним, обнять ноги и зарыдать.
Это я что, словил солнечный удар?
– Еще увидимся, боец, – добавил Табгун тоном инквизитора, расстающегося с узником после пытки, и зашагал дальше.
Я сглотнул пересохшим горлом, и понял, что весь мокрый от пота.
– Следуйте за мной, – велел принц, закончив осмотр и не заговорив больше ни с кем, даже с Лирганой.
За дверью, через которую он явился, обнаружился другой зал – с таким же высоким потолком, без колонн, и со стеклянными стенами. Я увидел панораму раскинувшихся за ними садов – аккуратно подстриженные живые изгороди, свечки деревьев вроде кипарисов, струи многочисленных фонтанов, что взлетали и падали, оставляя водяную пыль, в которой играло солнце, танцевали крохотные радуги.
Кое-где из зарослей поднимались белоснежные округлые сооружения с остроконечными крышами.
– Немногие могут похвастаться, что видели то, что вы увидите сейчас, – сообщил Табгун через плечо. – Хотя все слышали об отвратительном бунте, случившемся двенадцать лет назад… И чтобы опираться на верность верных, мы показываем вам то, что сохранено. Узрите же!
Мы прошли через новую дверь, и оказались… посреди руин.
Мраморный пол взрыт, в нем трещины и выбоины, потолок обрушился, несколько колонн лежат, точно исполинские стволы. Всюду осколки стекла, куски блестящего металла, обрывки яркой ткани, у стен застыли шкафы с распахнутыми дверцами, искореженные, покосившиеся.
– Здесь некогда… располагалась главная сокровищница, – Табгун покачал головой. – Ворвавшиеся сюда мятежники, лишенные разума негодяи, похитили все, до чего дошли их руки, в том числе и несколько предметов из Сферы Чистоты, которая с тех пор не может похвастаться полнотой полноты.
Так, и Сияющий Обруч у нас из этой самой Сферы, и выходит, что кто-то из повстанцев его утянул, потом спрятал на «Гневе Гегемонии», а Диррг как-то об этом узнал и теперь ищет эту штуку… Но куда делся сам похититель… умер, не успев забрать имущество? Попади он в руки Службы надзора, мигом бы все рассказал.
– Тут закипел последний бой, где части, верные Гегемону, да правит он вечно, встали насмерть, – если Табгуна когда-нибудь лишат титулов, денег и привилегий, он сможет зарабатывать на жизнь как бродячий сказитель. – Многие расстались тогда с жизнью, почти все были ранены, но… не отступили ни на шаг, и благодаря этому цивилизация устояла.
«Интересно, а где ты сам был в тот день?» – подумал я.
– Дворец восстановили, но этот зал оставили нетронутым как память о верности, – принц сделал паузу, еще более длинную, чем обычно. – Надеюсь, вы ощутили дух места. Теперь за мной, награды ждут вас.
И мы потащились через анфиладу комнат, причудливо украшенных, набитых изящными вещами, которые я не в силах ни описать, ни назвать. Случился передоз новых впечатлений, комнате на третьей я устал восхищаться и открывать рот, и просто тащился за остальными, как баран на бойню.
Пару раз мы свернули, и очутились в очередном зале, по сравнению с которым увиденные ранее выглядели каморками.
– Ну ни хрена себе… – прошептала Лиргана: проняло даже ее.
Вместо крыши над головой скопление кучевых облаков, они даже движутся, но за пределы зала не выходят. Вдоль стен огромные, в три человеческих роста статуи – воины в бронезащите и с оружием, дамы в пышных платьях, благообразные пожилые мужчины со свитками в руках, многие по-кайтеритски безволосые, но не все; должно быть всякие деятели, кто вложился в создание и сохранение Гегемонии.
И трон, похожий на застывшую волну, сине-зеленый, с белой спинкой.
Зал был пустым в тот миг, когда мы вошли, но тут же начал заполняться – зашелестели роскошными халатами мужчины и женщины, сплошь кайтериты, холеные, надменные. Вокруг трона образовалась толпа, и на его вершине объявился согбенный старик – откуда он там взялся, я не понял, сдвинулось что-то, и в белоснежном кресле возник этот тип, дряхлый гриб в лиловой тунике.
– Приветствуйте великого Гегемона, Защитника Справедливости и Держателя Мира, Приносящего Первую Жертву, Говорящего с Истиной, Того, кто Поддерживает Пламя! – рявкнул здоровенный мужик, разряженный как петух, и все одновременно склонились в поясном поклоне.
Я чуть отстал, поскольку совсем не понимал, что делать.
Когда распрямился, белое кресло медленно ехало вниз по склону волны, а Табгуну несли подушку, на которой аккуратными рядами лежали медальки: золотые толстые кругляши разбрасывали искры, черные ленты с бантами змеились, точно щупальца.
– Сегодня награждены будут герои битвы на Бриа! – вновь подал голос здоровяк. – Планета сия населена непокорными дикарями, не желающими радостно встать под сень благостной руки цивилизации, упорствующими коснеть в невежестве, грязи и нищете! Доблестные воины Гегемонии несут им спасение, мир и благодать!
Я вспомнил бриан, их гордые лица, мирные поселки, и подумал, что пропаганда всюду и всегда одинакова.
– Героям первых сражений на Бриа сегодня будут вручены Медали Малого Солнца! – продолжал надрываться глашатай. – Тем, кто проявил храбрость и показал воинское умение!
Мой взгляд упал на Равуду, и меня перекосило от злости – этот урод стрелял в своих, насиловал пленниц, а его произвели в «герои»? Да чтоб я сдох, нахрен эту награду! Вот только никто меня не спросит.
Гегемон встал из кресла, Табгун подал ему одну из медалей.
– Трибун Лиргана! – объявил глашатай, и кружок из золота закачался на груди, которую я не так давно тискал.
А потом хозяйка этой самой груди… дальнейшее вспоминать не хотелось.
– Трибун Явайни!
