***
Бойцы закатились в какую-то ложбинку и ощетинились во все стороны.
– Хорошо засели, не подступиться. Дальше не пойдем, засекут, думать нужно.
– «Может по уступочку, а Батя?» – Митяй смотрел чуть левее дороги на выступ который пролегал над дорогой.
Иван поднял ладонь, и Григорий Иванович привстал.
– Да, да, я тоже заметил, глазастый ты Ванька. Не выйдет, там заминировано. Колышек вон, травкой прикрыт. Колышки сами по себе редко растут.
– Разрешите я?
Все посмотрели на Бесфамильного.
– Гвоздь, Дуболом, прикройте парня, Малой, работай.
Ванька скользнул на обочину и пополз, растворившись среди камней. Продвигался медленно и бесшумно, если не знать куда смотреть, то заметить его было практически невозможно.
Гвоздь взял на прицел своей снайперки одного из бандитов, справа от дороги, Митяй ждал появление второго там же. У всех были глушители.
– Командир, левых я не вижу, Ваньке помочь не сможем.
– Ты его в работе видел, ему помощь не нужна, справится.
Впереди возникло какое-то движение. Один из боевиков справа стал разворачиваться к своим, выстрел Гвоздя попал ему в голову. Появившаяся голова второго дернулась и пропала за камнями. Группа мелкими перебежками стала приближаться к месту столкновения. Ванька вышел и поднял руку. Чисто.
Бойцы подбежали и увидели трех боевиков, лежащих возле мешков с песком, справа еще двое. Один убит выстрелом Гвоздя, у второго в шее торчит сухая палка.
– Малой, у тебя ножа нет что ли? Я же давал, куда пробожил-то?
– Чего пробожил сразу? Есть нож, доставать дольше было.
– Живых оставил?
– Вон тот, сейчас очухается.
Оставшийся в живых боевик стал приходить в себя, открыл глаза и шарахнулся в сторону, увидев Ваньку. Очень быстро, скороговоркой, залепетал что-то на непонятном языке. Гвоздь выругался.
– Малой, ты не мог, что ли кого другого оставить? Этот же лопочет на арабском.
– Ну извини, не спросил на каком он лопочет. Он говорит про какого-то русского демона, говорит, что в пещере остальные, человек шесть. Там пленный, может еще живой, еще двоих в ущелье сбросили, но это не он их убивал, оружие уже вывезли.
Соловьев даже прищурил глаз от удивления.
– Ты чего, на арабском говоришь?
– Дед сказал, родовая память даст понимание всех языков. Я говорю только на русском, по английскому трояк был, так получилось, учить языки надо.
– «Демон говоришь, чем ты их так напугал? Это ведь он тебя так называет. Видел, как он шарахнулся, когда увидел?» – командир улыбался.
– А чего сразу меня то? Может это он на Митяя так отреагировал. Он в «комке» и раскрашенный кого хочешь напугает.
– Ну и что теперь с ним делать? Разведчикам бы его, только возиться неохота.
– Я могу его отключить, часа четыре будет без сознания, потом ничего не вспомнит, даже как зовут. Правда, воевать сможет, рефлексы и характер останутся.
– Давай. Пока так сойдет, потом решать будем.
Ванька потянулся к боевику, но ничего не успел сделать. Араб вдруг соскочил, толкнул его и рванул в сторону пещеры, нож Митяя вошел ему между лопаток быстрее, чем он сделал пару шагов. Ванька пожал плечами и убрал свой нож, которым не успел воспользоваться. Командир махнул рукой в сторону пещеры.
– Ну, так тоже устраивает. Входим.
Остановившись возле развилки, решили разделиться.
– Седой и Ванька в левый проход, он поуже, Митяй, Гоша за мной.
Где-то в пещере стоял генератор, освещение было тусклым. Григорий Иванович с Иваном стояли в проходе прижавшись к стене перед большим, слабоосвещенным залом. Впереди были видны люди. Четыре вооруженных человека о чем-то спорили, размахивая руками. Еще двое сидели за столом возле ящиков откинувшись и прижавшись спинами к стене, почти дремали. Подойти ближе незаметно было нельзя. Убрать всех сразу может не получиться, потом выковыривать придется, еще не известно сколько их всего на самом деле.
– Григорий Иванович, когда буду в середине комнаты сними тех, которые за столом. Сразу они стрелять не начнут, пока очухаются, пока чего, потом побоятся по своим попасть, а мне мешать будут, отвлекаться на них придется, вдруг им на своих пофиг…
– Сразу они стрелять не начнут, потому что тебя раньше положат. Тут же прямая видимость, никто тебе не даст дойти до середины комнаты.
Ванька улыбнулся и исчез. Его размытый силуэт промелькнул по центру прохода в направлении противника. Двое упали сразу, одного откинуло к стене. Ванька проявился за спиной последнего, тот оседал с переломанной шеей. Одновременно с этим прозвучало два приглушенных хлопка, и боевики за столом завалились, даже не успев ничего понять. Седой бежал к Ваньке и показывал кулак, за ним следовали командир со своей частью группы, видимо ничего они в своём проходе не обнаружили. Быстро вернулись.
– Бесфамильный, ты, когда прекратишь свои фокусы. Я должен знать, что от тебя ожидать.
– Извините товарищ полковник, я сам не всегда знаю, на что способен. А про ускорение не подумал рассказать.
– Что за ускорение, черт тебя побери?
– В организме подстегиваются все химические процессы, для меня все как в замедленном кино, при необходимости могу почти остановить, но двигаться тяжело. Ненавижу это состояние, вываливаешься из него голодный как тот самый черт, который меня «побери». Вы уже видели в зале, когда я из центра уходил.
Тайком от командира Митяй сунул Ваньке какие-то сухофрукты и похлопал по плечу.
– Придем в берлогу, я тебе такое «не подумал рассказать» устрою, чтоб неповадно было меня до седых волос доводить. Боец пропадает прям на глазах, я же тебя уже на полу высматривал с пулей в башке. Три наряда вне очереди.
Ванька, как ни в чем небывало подошел к столу заинтересовавшись каким-то предметом, взял со стола нож и стал внимательно его рассматривать совсем не обращая внимание на беснующегося командира.
– Есть три наряда.
Гоша прыснул, и чтобы ему заодно не досталось, сделал вид, что расслабилась шнуровка на берцах, наклонился подправить.
Осмотреться, как следует, они не успели. Слева в темном углу скрипнула дверь. Обернувшись, все увидели в проеме человека с поднятым пистолетом. Дуболом рванулся и успел закрыть командира своей грудью, прозвучали выстрелы. Один из пистолета боевика, громким эхом раскатившийся по пещере, и хлопок из пистолета с глушителем. Гвоздь не промазал, но его пуля попала в уже мертвое тело. Митяй стоял и ощупывал бронник, ища, куда попала пуля. Подошедший Григорий Иванович хлопнул его по спине и показал в проем.
– Он в стену возле себя попал, скажи спасибо Малому, его работа.
Руку с пистолетом пригвоздил к косяку брошенный нож Ивана, второй клинок, только что подобранный им со стола, попал точно в сердце, пробив толстую куртку с лежавшим в кармане блокнотом. Удар бы настолько силен, что если бы не первый нож, то его бы полностью занесло обратно в комнату, даже дверь не выдержала и слетела с петель, про руку говорить не стоило, ее разворотило рывком.
