Дочь дыма и костей

Он стоял на расстоянии всего лишь вытянутой руки, острие меча уперлось в землю.

Действительно, ангел. Длинное лезвие меча светилось белым светом от раскаленных крыльев – мерцающих и таких огромных, что они задевали стены с обеих сторон улочки, каждое перо напоминало сдуваемый ветром язык пламени.

Глаза!

Его взгляд, как зажженный фитиль, опалял воздух. Никого более красивого Кэроу в жизни не встречала. Первая мысль, нелепая, но всепоглощающая: запомнить его, чтобы позже нарисовать. Вторая – никакого «позже» не будет, он ее убьет.

Он так быстро приблизился к ней, что воздух озарила вспышка света от крыльев, перед глазами у Кэроу замелькали огненные пятна. Меч вновь задел ее, на этот раз руку, но она успела уклониться от смертельного удара. Двигаясь свободно, живо, легко, Кэроу держала дистанцию, которую он пытался сократить. Их глаза снова встретились, и за его потрясающей красотой Кэроу разглядела бесчеловечность, полное отсутствие сострадания.

Он опять сделал выпад. Как бы проворна ни была Кэроу, увернуться она не успела. Меч, нацеленный в шею, задел лопатку, не больно – боль придет позже, если ее не убьют. Кэроу почувствовала растекающееся тепло – кровь. Еще атака, и она отразила ее расколовшимся в щепу обломком двери. Половина отвалилась, и теперь у нее в руках был кусок старой древесины размером с кинжал – смехотворная замена оружию. Быстрым движением она нанесла удар, ощутив, как обломок вошел в тело и увяз в нем.

Кэроу уже доводилось вонзать нож в человека, она ненавидела отвратительное чувство проникновения в живую плоть. Отпрянув назад, она оставила свое импровизированное оружие в его боку. На его лице не отразилось ни боли, ни удивления. Он подошел ближе, и Кэроу подумала, что лицо у него мертвое. Или, скорее, живое лицо мертвой души.

Оно вселяло ужас.

Теперь он загнал ее в угол, и оба понимали – ей не выбраться. Она едва замечала доносившиеся отовсюду крики изумления и страха, сосредоточив все внимание на ангеле. Что вообще это значит – ангел? Что там сказал Изил? Серафимы здесь.

Она слышала это слово раньше. Серафимы – высокий ангельский чин, по крайней мере, так гласят христианские предания. К ним Бримстоун относился с презрением.

– О многих вещах, – говорил он, – у людей самое поверхностное представление. Чего не хватает для полной картины, они выдумывают. Словно составляют из сказок лоскутное одеяло, в котором то там, то сям встречается клочок правды.

– Так как же узнать, что кто-то действительно существует? – допытывалась она.

– Если ты можешь кого-то убить или если этот кто-то может убить тебя, то он существует на самом деле.

Исходя из определения, ангел был еще какой настоящий.

Примечания