Книжка на столе. Старая, в простом кожаном переплете. Мне было интересно… Ого! Могу поклясться, он читал ее, не просто же буквы рассматривал. Если я хоть что-то понимаю в древнегреческом, то это «Медея» Эврипида.
Вернувшись, он застал меня за разглядыванием книги.
– Унар, вы читаете на греческом? – это было невероятно.
Если встретить его улице – легко подумать, что типичный наемник, хорошо, если имя свое, вместо крестика может накарябать. Солдат. Это во всем: одежде, в осанке, мелких движениях, в том, как он привычно держит руку на рукояти меча, война – его жизнь. Правда, до тех пор, пока не начинает говорить – чисто и правильно, скорее, как благородный человек. Но если он воспитывался с другими детьми герцога, это не удивительно, наверно. И все же – греческий!
– Читаю, – он усмехнулся. – Хотя сейчас уже многое начал забывать. Вот, хотел освежить в памяти, книгу подарили мне во дворце. Когда я был ребенком, отец собирался отправить меня учиться в Альвин, туда принимают людей всех сословий, если есть кому платить. На богословский. Говорил, тогда у меня будет хороший шанс найти свое место в жизни. Но все вышло иначе.
– Почему не отправил?
– Он умер, – Унар пожал плечами. – Да и какой из меня богослов? Вы поешьте, милорд, вам надо набираться сил. И отдыхайте. Сегодня мы точно никуда не поедем.
«Мы не поедем». То, что мы вместе – уже решено.
Очень вкусный бульон.
Я сидела за столом, и Унар сидел напротив, наблюдая за мной. Как-то по-особому, не разглядывая меня, а так… словно за подобранным на улице котенком, радуясь, что я немного пришла в себя и решила покушать.
– А вы ведь, наверно, тоже еще не завтракали, Унар?
– Я еще успею, милорд.
Надо уже, в конце концов, сказать это.
– Если вы поедете со мной, я заплачу двадцать золотых. И еще, конечно, вы можете на свое усмотрение заказывать себе еду и эль за мой счет, или вино, если хотите… Большего я не могу предложить. Только свою искреннюю благодарность. Без вас мне пришлось бы очень нелегко.
Кто знает, добралась бы я вообще до следующего трактира, или меня бы свалило где-то по дороге? В такую погоду… Что было бы со мной?
– Это очень щедрое предложение, милорд. А не боитесь, что заказывая на свое усмотрение, я могу позволить себе слишком многое?
Усмешка.
Мне вдруг показалось, в этом есть что-то еще. Не в плане угрозы, скорее легкая подколка. Позволить слишком многое… он мог бы, давно мог бы, если бы хотел. И не о эле и ужине речь. Думаю, он все прекрасно понимает в сложившейся ситуации. Скорее я не все понимаю.
– Думаю, вы не станете переходить границы разумного, сэр Унар.
– Не стану. Видеть границы я умею, милорд. Всю мою жизнь только этим и занимаюсь… И все же. Вы меня совсем не знаете.
– Вы тоже совсем не знаете меня, сэр Унар. Вы даже не спрашиваете, куда я еду и зачем. Вдруг я замышляю что-то противозаконное, и вас потом повесят вместе со мной?
Он усмехнулся.
– Не повесят. В крайнем случае, там, на месте, разберемся.
– Но вы даже не спрашиваете.
– Знаете, главное, чему я научился за все то время, что был наемником, это не задавать лишних вопросов. Если человек захочет – он расскажет, и я выслушаю. Если нет – это его лично дело. Я еду с вами до Альденбрука, вы мне за это платите, а большего мне не нужно знать.
Ничего личного. Только работа. И всегда понимать границы дозволенного.
И все же… он пел мне колыбельную ночью, я в этом уверена. И держал за руку, до утра сидя рядом со мной. Все это где-то совсем на грани…
* * *
Большую часть того дня я спала. Слабость. Да и не знала, что делать еще. Боялась лишних разговоров, расспросов. Просто не понимала, что делать и как себя вести, когда игра перестанет быть игрой. А ведь перестанет. Унар понимает, и не может притворяться вечно.
И что тогда? Рассказать правду?
Я делала вид, что сплю, благо спать действительно хотелось, и это было самым естественным. Я даже на ужин не стала спускаться, попросила принести мне сюда. Унар принес. Посидел немного со мной и ушел вниз. Что толку сидеть со мной рядом, если я отвернулась к стенке и не разговариваю.
А потом – снизу музыка. Смех и песни. Танцы у них там?
Я полежала немного, потом поняла, что хочу посмотреть. Одним глазком. Просто не могу тут оставаться.
Танцы. Такое веселье внизу. Несколько музыкантов и большой круг радостно отплясывающих джигу людей. И Унар с какой-то девицей в кругу, под руку… смеются… и бешенным ритмом стук каблуков…
Я старалась, чтобы меня не видели. Тихо-тихо глянула и сразу ушла.
Он догнал меня. Я не успела даже вернуться, только до двери дошла, когда Унар догнал.
– Милорд…
Замерла. Потом повернулась.
Он стоял передо мной… такой… еще разгоряченный быстрым танцем… рубашка расстегнута, в глазах сверкают веселые огоньки… частое дыхание… Я успела разглядеть даже шрам у него на груди, прежде чем поняла, что не могу смотреть. Но и отвернуться не могу. Не знаю, куда девать глаза. И так неудержимо хочется дотронуться…
– Вам что-то нужно, милорд? – просил он. – Я могу чем-то помочь?
– Нет, – я покачала головой и уставилась в пол. – Все хорошо. Просто хотел увидеть, что там внизу.
– Танцы, – сказал Унар. – Как вы себя чувствуете?
Я попыталась улыбнуться.
– Еще не слишком хорошо для танцев.
– Это ничего, – сказал он, – вы скоро поправитесь.
– Да. Идите, Унар, я не хотел вам мешать.
Главное, не забывать, что я мальчик, говорить правильно. Даже если все уже давно известно.
– Хотите, я посижу с вами? – сказал он. Совершенно спокойно и серьезно.
Я смутилась.
– Нет, не нужно. Вы ведь мне не нянька. Идите. А я буду спать.
